Перед ожившими изваяниями

Роман Андрея Рубанова «Человек из красного дерева» привлекает внимание не столько потому, что как-то особенно хорош в художественном отношении, а потому, что служит богатым источником тем для обсуждения и обдумывания. На его обложке стоит маркер «18+». Вероятно, из-за рода деятельности одного из персонажей, зарабатывающего на жизнь интимными услугами. Наградив своего героя столь яркой характеристикой, автор, увы, отрезал от книги ее целевую аудиторию – тинейджеров 14+. Но не будем ханжами и не будем недооценивать тинейджеров и степень их осведомленности. Тем более что Андрей Рубанов относится к своим читателям вполне сносно и не заставляет их помирать от скуки или продираться сквозь дебри косноязычия, которыми в последнее время поросли сады отечественной словесности. То есть он, во-первых, просто умеет писать, а во-вторых, умеет писать увлекательно.

Речь в романе идет об оживших деревянных статуях, когда-то (при Петре I) выброшенных из храмов. Уже хорошо, есть чем заняться и о чем поговорить: храмовая скульптура, музей в Перми, православная и католическая традиции, дерево как материал художника, дерево как символ жизни, дерево как форма жизни, оживающие скульптуры и памятники в литературе и так далее.

Истории о таинственных существах, загадочном народе, который живет рядом с нами и скрывается, будь то подземные жители, волшебники, трансформеры или фиксики, всегда интригуют. Драйва бывает больше, когда эти истории рассказываются от лица человека, который этот потаенный мир обнаруживает. Но прятаться тоже интересно, поэтому вполне оправдан и взгляд с другой стороны.

Перед ожившими, то есть поднятыми, резными изваяниями стоит задача поднять всех своих соплеменников, все еще пребывающих в статусе бессловесных истуканов, и объединить деревянный народ. Отношения с людьми у этих существ весьма запутанные и противоречивые. Бывшие храмовые скульптуры страдают фобией: они не могут заходить в церкви, им мешают страшные воспоминания о том, как их выносили из храмов, ломали и выбрасывали. Но при этом они почему-то не испытывают такого же панического страха перед людьми, которые это делали. По идее если на человека в лесу нападает волк, то после этого он должен одинаково бояться и леса, и волка. Но здесь почему-то реакция на волка не срабатывает. Впрочем, ожившие статуи, притворяясь людьми и существуя среди них, при этом все-таки осознают, что от людей исходит потенциальная угроза: хомо сапиенсы крайне нетерпимы и пугливы, что заставляет их без разбора уничтожать все, что выходит за рамки привычного и понятного. Поэтому деревянным людям в случае разоблачения несдобровать. В этом клубке противоречий есть и еще нитки: бывшие храмовые изваяния превосходят людей по таким показателям, как сила воли, моральные качества, выносливость, продолжительность жизни и, соответственно, жизненный опыт, но при этом они почему-то постоянно ощущают собственную ущербность по сравнению с человеческими существами и стремятся эту ущербность компенсировать, максимально этим существам, слабым телом и духом, уподобившись. В конечном счете все отношения сводятся к зависимости идолов от людей: статуи и сами сущности, которые эти статуи репрезентуют, питаются человеческими молитвами, верой, дарами и жертвами, а также усваивают их модели поведения и свойства. Иными словами, заведомо более сильный и самодостаточный демонстрирует слабость перед лицом слабого и зависимого. То есть недву­смысленно встает вопрос о том, кто чей творец: Бог человека или человек Бога?

Далее спойлер. Главным свойством людей, причем свойством весьма заразным, оказывается агрессивность. Живя в человеческом обществе, главный герой по имени Антип волей-неволей привыкает отвечать насилием на насилие и все чаще испытывает приступы ненависти и злобы. Очеловечивание принимает столь угрожающие формы, что персонаж предпочитает вернуться в исходное состояние бессловесной и бездвижной деревянной статуи. А поскольку Антип олицетворяет христианские ценности, то его решительный поступок читается как капитуляция самой христианской идеи, абсолютно, как свидетельствует опыт Антипа, не совместимой с человеческой природой.

Фиаско, которое потерпел главный герой, отчасти компенсируется усилиями других действующих лиц. Правда, здесь тоже все идет несколько вразрез с привычной обывательской логикой. У деревянного народа сложная судьба. Мало того что ему приходится собирать себя буквально из обломков и при этом прятаться, он еще и внутри себя неоднороден. Главная проблема состоит в том, что многие из деревянных святых были когда-то языческими божествами. Поэтому, поднимая святого, есть риск оживить языческого идола, то есть активировать неуправляемую природную силу. Так происходит со статуей святой Параскевы, которая оказывается изваянием Мокоши, славянской богини судьбы. Едва очнувшись, она проявляет себя как форменное стихийное бедствие, нанося тяжкие телесные повреждения одному из своих спасителей. По отношению к главному персонажу она ведет себя весьма и весьма недоброжелательно и постоянно демонстрирует свое иерархическое превосходство. Читатель резонно ожидает от богини разрушительных действий по захвату и расширению зоны влияния. Но демонстрация силы заканчивается тем, что Мокошь неожиданно решает помогать людям, «жить ради паствы… причинять Долю, отчинять Недолю». Это какой-то слишком уж хеппи-энд: если богиня судьбы решила играть за нас, то и проблемы наши на этом, по идее, должны закончиться. Спрашивается только, зачем нужно было делать петлю длиной чуть не в тысячу лет, городить огород с христианизацией, если языческие боги так гуманны и милосердны?

Иногда в романе слишком явно прорывается скрепное почвенничество. Москвичи здесь сплошь гламурные бездельники, а жители периферии – честные труженики. Предводитель деревянного народа Никола Можайский походит то на православного Гэндальфа, то на крупного партийного функционера из «Единой России».

Положительным персонажам Андрея Рубанова свойственно умничать и сыпать житейскими мудростями. В «Человеке из красного дерева» они в этом отношении излишне щедры, и читателю особенно тяжело справляться с потоком раздаваемых ими поучений.

Последнее, впрочем, не беда, поскольку наблюдения и поучения тоже повод для дискуссии. Как и вопросы о том, боги сотворили людей или люди богов, какая картина мира логичнее и стройнее – языческая или христианская, сумел ли человек на самом деле выйти из природы или ментально так и продолжает жить в джунглях.

Андрей Рубанов. Человек из красного дерева. – М. : Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2021.