Педагогика без границ. Движение жизни и движение мысли

Меня всегда привлекали работы по сопредельным сферам знания: не только филология, литературоведение и языкознание, но и философия, социология, история, психология, религия, экономика. Это идет от студенческих лет – ведь я окончил отделение логики и психологии факультета русского языка и литературы. На первом же курсе нам читали и историю философии, и анатомию, и физиологию высшей нервной деятельности. И в аудитории у нас стоял чан с настоящими человеческими мозгами, с которыми мы и работали.

Продолжение. Начало в №№5, 7, 8-9

Что касается экономики, то по своей юношеской дури (а я принадлежу к поколению, которому были присущи многие хорошие черты и вместе с тем у которого были во многом деформированные мозги) я штудировал работу товарища Сталина «Экономические проблемы социализма», которая хранится у меня до сих пор. И лишь много позже прочел статьи, которые прочищали наши не во всем разумные головы.

Две книги по экономике потрясли меня. Первая – это книга Юрия Черниченко «Агроамерика». Знаменитые очерки Черниченко о картошке, русской пшенице, комбайне я, конечно, знал. Тем более что я тринадцать лет был секретарем парторганизации школы, а шефом нашим было Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения. И я не раз разговаривал на все эти темы с секретарем парткома министерства, который был членом коллегии. От него я знал, как был ими воспринят знаменитый очерк о комбайне: все, начиная от министра, понимали, что все это сущая правда, но ничего сделать не могли.

Но «Агроамерика», прочитанная в начале восьмидесятых, повторю это слово, буквально потрясла меня. Я не знаю, была ли она тогда или позже напечатана отдельной книгой, не знаю, сохранилась ли она в первозданном виде или что-то там подчистила цензура. Я читал машинопись, жена Черниченко преподавала литературу, и через нашу общую знакомую рукопись попала ко мне. Здесь было внове все. И картина в высшей степени рационально организованного производства, можно сказать, идеального производства. И развенчание мифов, которые тогда жили и в моем сознании.

Один из них вот в чем: вот у нас чуть ли не половина страны работает в сельском хозяйстве – и то не может прокормить себя и вторую половину. А в Америке 3% населения кормят всю страну. Оказалось, все не так. 3% – это те, кто работает непосредственно на земле. Но миллионы и миллионы (точных цифр, конечно, не помню) делают все, чтобы они могли продуктивно работать, – машины, механизмы, удобрения, по первому же вызову примчатся на поле, чтобы отремонтировать комбайн, и, естественно, фермеру не нужно искать дефицитные запасные части. И еще миллионы и миллионы забирают сделанное у фермера, хранят, перерабатывают и продают. Какие там 3%!

И еще: рушится мое представление об абсолютно свободном фермере. Какое там. За каждым его шагом следит кредитующий его банк. И ежели фермер позволит себе, заимев «завиральные идеи», что-то сделать не так, то может легко оказаться на бобах. Фермер жестко вписан во всю систему американского сельского хозяйства. Ему помогает государство и вместе с тем и следит за ним.

Прошла целая эпоха. Мы сами живем теперь в ином мире. И естественно стремление понять, что это за мир. Своими глазами я увидел его лишь в 1985 году, когда меня, почти пенсионера, впервые в жизни выпустили и я жил у друзей в Греции.

Меня со школьных лет учили, что частная собственность и мелкая буржуазия ежечасно рождают капитализм. Одна из самых позорных страниц моей жизни – это уроки по «Поднятой целине» Шолохова (в которой есть и очень честное изображение жизни), уроки, на которых я оправдывал коллективизацию и, главное, оправдывал раскулачивание. И вот теперь я жил в доме такого мелкого буржуя (у него была мастерская по ремонту электрооборудования автомобилей) и видел, как он вкалывает.

А летом 2009 года я узнал, что вышла переведенная с польского языка новая книга об экономике. Больше недели я не мог ее найти. Хотя книга дорогая, она стремительно разошлась. Причина и в самой книге, и в ее тираже – всего одна тысяча экземпляров. Большеформатный том почти на 600 страниц, хорошо изданный, правда, без фотографии автора. Но вот когда книга уже была прочитана и я написал рукописный вариант этой статьи, в «Известиях» увидел и фотографию.

Разрешите представить. Гжегож В.Колодко. Польский экономист, специалист в области рыночной трансформации постсоциалистических стран, архитектор польских реформ, дважды (1994-1997 и 2002-2003) министр финансов и вице-премьер Польши. Добавлю, прекрасный литератор. Не мне оценивать эту книгу с точки зрения экономической науки. Но скажу: ни одна книга так не ответила моему внутреннему отношению к тому, что в мире и вокруг нас происходит, как эта книга, выпущенная издательством «Магистр». И поскольку книга, увы, недоступна широкому читателю, о чем я только что сказал, хочу дать представление о ней читателям «УГ» и, как всегда, перевести ее на язык родных осин, то бишь вопросов народного образования и педагогики, что я и делал в предыдущих статьях этого цикла.

Книга называется «Мир в движении». Последуем за движением авторской мысли. Гжегож В.Колодко убежден, что «капитализм, хоть и гнусная это система, принуждающая к тяжелому труду, более рационален, чем какая-либо другая экономическая система». Польский экономист и реформатор считает, что «либеральная теория… удачнее всего формулирует принципы экономической игры, поскольку лучше, чем любая другая, соотносится с человеческой природой, в том числе со свойственными ей психологическими механизмами мотивации». Капитализм свободного рынка, считает он, «исключительно эффективно использует данные человеку от природы черты. Естественно, вместе с такими плохими, как эгоцентризм, жадность, зависть, алчность, близорукость, а не только с такими положительными, как инициативность, трудолюбие, расторопность, заботливость, предусмотрительность, групповая солидарность».

И вместе с тем назвать автора книги трубадуром капитализма трудно. Нам, наслушавшимся за последние двадцать лет обольстительных сирен капитализма, это особенно хорошо видно. Да, автор книги может горько пошутить, сказав, что социализм – это переходный период от капитализма к капитализму.

Но он не позволяет себе того, что постоянно видели и слышали мы в это двадцатилетие: как изгалялись, глумились, ерничали над всем, что было связано со словами «советский» и «социалистический». Причем часто именно те, кто вчера громче всех надрывно кричал: «А мы просто сеяли, сеяли», сегодня с еще большим остервенением орут: «А мы просто вытопчем, вытопчем!»

А вот экономист из Польши, страны, где у настроений антисоветских, антисоциалистических есть почва, не позволяет себе того, что у нас позволяют на каждом шагу, поклоняясь тому, что сжигали, и сжигая то, чему поклонялись.

Колодко уважительно пишет о точности ленинского анализа империализма и полезности некоторых ленинских характеристик для анализа современности, хотя Ленин и ошибся, «прилепив к империализму «высшей стадии» и сделав вывод, что вот-вот подойдет конец капиталистической формации».

Для Колодко ясно, что «потому и погиб социализм, что не сумел приспособиться к современной фазе научно-технической революции». Но он знает и то, что централизованное планирование, которое помогло решать много проблем в начальной фазе социализма, на завершающeмся же его этапе все больше и больше обременяло экономику и ограничивало ее адаптивные способности. Он пишет и о «много лет шедшем в гору социализме». «Да, не получилось скроить мир по социалистическим и даже коммунистическим образцам, хотя это было не только мечтаниями отдельных людей, многое делалось в этом направлении».

Особенно он отмечал, что «одновременное существование социалистического хозяйства с его многими социальными ценностями и социальной и культурной привлекательностью» благотворно влияло на развитие капитализма. Ведь «в некоторых странах развитого капитализма существует множество полезных в социальном плане решений, которые появились из идеологии и даже из практики социализма, ставшего достоянием истории».

Как говорил один острослов, не спеши ругать прошлое, пока не поживешь в будущем.

Через всю книгу Колодко проходят мысли, близкие многим советским людям, «совкам», как их теперь называют, во всяком случае по их юности. А может, и это никакие не социалистические мысли, а просто нормальные, человеческие представления о нормальной и человеческой жизни? Автора книги согревает «надежда на то, что функционирование мирового хозяйства и его экспансия будут не лишены как экономической рациональности, так и неподдельной заботы о социальном строе хозяйственной деятельности».