Педагогическое путешествие в Прагу из Москвы

​Родной Белорусский вокзал… Всякий раз, когда я прохожу по платформам дальнего следования, пытаюсь представить, как весной 45-го Москва встречала фронтовиков. Кинохроника запечатлела лица, глаза… Мне кажется, никогда в истории человечества столько людей не испытывали такого духовного подъема! Просто земной шар счастья! От людских переживаний вокзал за десятилетия, наверное, стал святым местом.

С подобными мыслями и чувствами я сидел на 31-м месте вагона первого класса ночного поезда «Москва – Прага». Впрочем, номер места не имел значения, поскольку пассажиров всего было несколько, а в купе я один. Мне предстояло ехать ночь-день-ночь – время достаточное, чтобы поразмышлять над многим. Поезд тронулся, быстро пронесся через освещенные кварталы города и за Московской кольцевой автодорогой стал погружаться во тьму. Я смотрел в окно, в котором были видны только ночное небо и звезды, пытаясь разглядеть ковш Большой Медведицы, сообразить, в какую сторону она направляет бег, и, подобно вещим волхвам, прочесть в космическом образе знамение, вдохновляющее или настораживающее. Но, кажется, намека для детективной истории не возникало….Почему Прага, почему Чехия?Поводом стал 420-летний юбилей великого чеха Яна Амоса Коменского в марте 2012 года. Мы с коллегами вовремя обратили на это внимание и решили учебный год посвятить основателю научной педагогики. В мои личные научные планы входило подготовить публичную лекцию о Коменском, собрать по возможности связанный с его жизнью оригинальный материал, развить устойчивые и содержательные международные профессиональные и человеческие контакты. Через общение с чешскими коллегами, с людьми на улице хотелось почувствовать то, что мы не прочтем в докладах и не увидим из окна туристического автобуса. В средней школе я планировал посмотреть обычные рабочие уроки, чтобы понять отличия в стиле и жанре работы европейского и российского педагогов. Высшее образование в Европе меня интересовало как альтернатива российскому – для нашего школьника. Например, в Чехии высшее образование бесплатное, если иностранец сдал экзамен и проходит обучение на чешском языке. В любом университете ты получаешь, если так можно выразиться, образовательный евростандарт, конвертируемый в любой стране без всяких сложностей, без коррупционной составляющей, порой свойственной нашей высшей школе, и при этом с затратами эконом-класса. Кроме того, студент европейского университета приобщается к новому качеству жизни, а также возможности свободного и недорогого путешествия в любую страну Европы. Неудивительно, что все больше россиян предпочитают европейские университеты и, в частности, старейший университет Центральной Европы – Карлов университет (XIV в.) в Праге, входящий в топ-лист мировых университетов. В Чехии, несмотря на все сложности исторической судьбы, прежде всего насильственную германизацию на протяжении столетий, всегда высоко ценилось образование, образовательный ценз человека. Сам Коменский не герой-одиночка, как личность он и сформировался в такой общественной среде, сам стал продолжателем и зачинателем высокой педагогической традиции. Чехия, находящаяся в самом сердце Европы, – славянская страна, значит, русскому человек здесь должно быть комфортно и в психологическом, и в языковом отношении. Обучение в Чехии – способ интеграции в европейскую культуру, всегда привлекательную для нас, русских, еще со времен Петра Великого, а то и Бориса Годунова. Все это серьезные конкурентные преимущества образовательной модели. Каков наш педагогический ответ? Станет ли российское, московское образование, как ранее, средством приобщения лучшей молодежи, будущих лидеров других стран к нашей культуре, а русский язык – мировым языком, как прежде?Сейчас, сидя по возвращении за письменным столом, я задаюсь вопросом: что удивило меня в пути? Я увидел, что славяне действительно великая цивилизация Пашни. Об этом убедительно свидетельствовали огромные и аккуратные возделанные поля в Беларуси, Польше, Чехии. Всходят озимые, ни одного заброшенного участка, ни одной свалки, ни одной дороги через поле! Переезжая Буг в районе Бреста, конечно же, представил раннее утро 22 июня 1941-го. На берегу белорусская пограничная застава как на ладони: казармы, спортгородок, вышки, плац. В Польше, политики которой примеряют мундир американского адъютанта, на товарной станции за Тересполем (пограничным городом на польской стороне Буга) горы угля – эффективного, но экологически грязного топлива. По дороге много товарных вагонов с нестроевым лесом – осиной, березой, очевидно, тоже для отопления. Это самое дешевое топливо, значит, газовый или дизельный рай не для всех. На пожарной части из окна свесился потрепанный ветром плакат: огнеборцы что-то требуют. В Варшаве на автовокзале слоняющиеся бомжи, в переходах торговцы, мусор. Все это не европейские признаки жизни – даже у адъютантов аксельбанты засаливаются. В пятницу рано утром въехали в Чехию. Земля накрыта одеялом седого тумана, группка косулей привычно вскинули головы в сторону поезда. Прибыли в Прагу, я поспешил в отель – бросить вещи и отправиться на первую деловую встречу.Еду в город Лиса-над-Лабем, в Коммерческую академию – аналог нашего колледжа. Это в 30 километрах от Праги, на реке Лаба. На вокзале меня встречают студенты Томаш и Луцка, они изучают русский язык, поэтому мы можем общаться. Я рассказываю о Москве, они о своем городе, о школе. Оказывается, из самого города в академии обучаются 1-2 человека, остальные приезжают из соседних поселков и деревень (поездом, автобусом, на машине), общежития нет. Город небольшой даже по чешским меркам. Наиболее типичный чешский город – 20-25 тысяч человек, в Лисе – около 10 тысяч. Но есть своя ратуша и на центральной площади бюст Яна Гуса. Минут через 12 мы были на месте. Академия, кстати, находится на улице Коменского. Меня с улыбкой встретили преподаватели русского языка Вера Штыхова и Алена Лангова. Мои коллеги прекрасно говорят по-русски, так же открыты, радушны и приветливы, как и педагоги в России, так что я сразу почувствовал себя совершенно в своей тарелке. Тем более на столе уже стояли тарелки с аппетитным легким завтраком.Мы направились на урок английского языка. Его проводила заместитель директора обаятельная Власта Слоупова. Что бы я отметил для себя в уроке? Идеальное произношение и свободное владение английским педагога. Весь урок построен на общении, диалоге, обсуждении близких для ребят жизненных тем. Кстати говоря, потом, уже общаясь с людьми, расспрашивая дорогу, заметил, что молодежь хорошо знает английский язык и совсем не знает русского, тогда как старшее поколение даже в провинции неплохо понимает русский и может ответить на вопросы. А вот люди среднего возраста, похоже, неважно знают и русский, и английский. Но, кажется, ситуация меняется, пробуждается интерес к русскому языку. Академия в Лисе в этом смысле весьма показательна: в качестве второго иностранного многие студенты выбирают русский язык и учат его основательно – 4 часа в неделю. Согласитесь, это не хобби, это серьезно. Значит, многие рассчитывают свой жизненный путь с прицелом на Россию. Иначе зачем? Как раз следующий урок – урок русского языка – проводила Вера. Примерно такой же стиль: постоянное общение, разговор, минимум грамматики. Оба урока я записал на видеокамеру для российских педагогов. После обеда и небольшой экскурсии по городу, которую любезно провели мои коллеги, меня проводили на вокзал. Вера и Алена беспокоились, что трудно будет припарковать машину. Многие из округи приезжают на вокзал в Лису на машинах, а затем на электричке едут на работу в Прагу. Прага – небольшой город, около миллиона жителей, а ведет себя как мегаполис, втягивает в себя жизненные ресурсы своих пригородов. Вот и я возвращаюсь в Прагу, чтобы продолжить общение с директором академии Иваной Дворжаковой.Мы гуляли по старой Праге, Ивана рассказывала о трудном директорском хлебе. Насколько я понял, финансирование образовательных учреждений у них будет теперь связываться с числом учащихся, причем в условиях демографического спада. В этом случае учителя могут оказаться лишними. Как их сократить? Чиновники не задумались об этом, переложив трудное решение на руководителя школы. Педагогические коллективы должны задуматься теперь о привлекательности своих заведений, об их конкурентных преимуществах. Чехи расценивают это как явное наступление на социальные гарантии. Кстати, на субботу на Вацлавской площади планировался большой митинг, который состоялся и в котором приняли участие не менее 100 тысяч протестующих, что много для Праги. Надо сказать, когда я вернулся в Москву и зашел на сайт министерства образования Чехии, на месте портрета министра зияла пустота. С помощью Иваны я записался в Национальную библиотеку, но поработать в ней так и не успел, а надо бы, пока господин Миллер не построил башню Газпрома, как он грозится сделать, рядом с Национальной библиотекой в Минске.Иване позвонили из дома. Да и мне нужно было подготовиться к литературному фестивалю, который организовал Союз русскоязычных писателей Чехии. Мы попрощались «до связи», я пошел через знаменитый Карлов мост в свой отель в Градчанах – старой части города, примыкающей к Пражскому Граду, чешскому кремлю. Отсюда, с высокого левого берега Влтавы, город начинался и рос, перекинувшись на другой берег, соединив их в XIV в., при Карле IV, – в «золотом веке» чешской истории – этим мостом. Я специально выбрал отель («У златнего коничка» в здании XV в.) именно здесь, чтобы надышаться воздухом исторических кварталов: 7 минут ходу – и Малостранская площадь, еще 3 минуты – и Карлов мост. В мансардном номере отеля, выглядывая через маленькое окошко на черепичную крышу, я чувствовал себя… Нет, не профессором, но средневековым студентом Карлова университета точно. Именно на этой улице, совсем по соседству, жил в XIX в. творец чешской национальной литературы Ян Неруда, именно эти места он колоритно описал в «Малостранских повестях».Заканчивался день, в свои права вступали громкими трелями пражские соловьи.На следующий день я проснулся не под звон будильника, а под удары башенных часов: «3… 4… 5». Интересное ощущение, когда ты не знаешь, сколько времени, и понимаешь это не глазами, привычно глядя на циферблат, а ожидая заключительного удара молоточка. Кажется, время начинаешь чувствовать всей кожей тела, всем своим насторожившимся существом. Два дня мне предстояло провести на литературном фестивале, в Летенском парке, что рядом с Пражским Градом. Я вышел раньше, чтобы пройти не спеша по городу. Поднявшись по длинной каменной проходной лестнице, вышел в район Лореты. Пустынно. Слева от меня оказался огромный Чернинский дворец с развевающимся флагом Евросоюза, передо мной – памятник Э.Бенешу, а правее – сам монастырь Лорета. Я увидел начинавшуюся за ним улочку, которая, видимо, и вела в нужном мне направлении. Двинулся… и через несколько метров меня ждало открытие. На небольшом газоне, заросшем кустами, сначала возникли удивительно знакомые очертания металлической оградки, а внутри – скромный обелиск с красной звездой на могиле солдата Белякова (на обелиске без инициалов), легшему в пражскую землю в 1944 г. Удивительные чехи, как вы соединили такие разные века на такой маленькой площадке своего города?! Может быть, поэтому вам и удалось сохраниться как нации, находясь на европейском сквозняке?…Литературный фестиваль проходил в Летненском замочке (небольшом замке, дворце). Замочек располагается на территории огромных Летненских садов (парка), сами сады раскинулись на ровном плато на высоком берегу Влтавы, а плато находится недалеко от Пражского Града – по другую сторону от Градчан. Идя из Градчан в Летну, я на полпути обнаружил музей имени Я.А.Коменского, куда я непременно зайду завтра. Летненский парк – замечательное место отдыха, где катаются на скейтбордах, гуляют с собаками, пьют пиво и при этом смотрят на Прагу, откуда она лежит перед вами со своими рыжими крышами как на выставке. Замочек находится в самом углу, и найти его оказалось не так просто при малом скоплении людей в раннее субботнее утро. Наконец я увидел чеха с собачкой и спросил его по-русски, где Летненский замочек. В ответ человек извинился и вежливо ответил, что не понимает по-чешски. Я повторил вопрос по-английски, и человек с уверенностью направил меня в жилые кварталы. Конечно, мне пришлось возвращаться, потому что старый замок не мог быть в современных кварталах за пределами парка. И уже настоящая чешка с собачкой без ошибки направила меня по искомому адресу. Я прибыл минута в минуту.Фестиваль называется «Пражский парнас» и проходил в пятый раз. Его организатор – Союз русскоязычных писателей Чехии (президент союза – Сергей Левицкий).Русскоязычные писатели – это главным образом волна эмиграции из России за последние 20 лет. В основном это женщины, вышедшие замуж за иностранцев. Литературный труд для них скорее средство творческой самореализации, а не источник дохода. Не будучи литератором, не могу оценить их таланты по достоинству, но, как мне показалось, наряду с глубокими произведениями порой соседствовало графоманство. Я подготовил научно-педагогический доклад, но отсутствие компьютера и медиапроектора избавило от него нашу нежную аудиторию. Моей темой стал рассказ о научно-образовательном проекте – открытом международном уроке, посвященном 825-летию «Слова о полку Игореве». Главной отличительной чертой моего сообщения была иная, чем у писателей, позиция, а именно позиция читателя.Если попытаться выделить основную содержательную линию выступлений, то, пожалуй, это лиричность, внутренние переживания. Резонансных тем с точки зрения общественной я не заметил. Поэтому горьковский вопрос «С кем вы, мастера культуры?» прозвучал бы горько и неуместно. Но лирические произведения звучали очень искренне, открыто, порой исповедально. Слушая душевные стихи поэтессы, подумал: откуда у дивчины пражская грусть? На мой вопрос Наталья Волкова так и ответила: «От любви к России». Очень понравились стихи Маргариты Кузнецовой (Прага) и песни Евгения Белозерова (Москва).Общественной проблематике посвящался завершающий день доклад Карела Сыса – председателя Союза писателей Чехии. Он рассказал о создании нацистами на оккупированных территориях Чехии (Богемии и Моравии) специального фонда, куда стекались в огромном количестве реквизированные ценности. Этот фонд получил название по имени его основателя Гейдриха, фактического имперского протектора (наместника) Богемии и Моравии. Фонд этот позже не был обнаружен, следы его исчезли, сейчас он может быть замаскирован за разными банковскими счетами. Не исключено его тайное использование определенными силами.Несмотря на то что работу закончили поздно, я решил пройтись по ночной Праге. Ведь ночью город открывается другими, скрытыми обычно сторонами жизни. К сожалению, они оказались негативными: на Вацлавской площади ночными хозяевами становятся афроамериканцы, а попросту африканская криминальная мафия. Эти люди громко разговаривают и ведут себя довольно развязно. Полицейские же, как голубки, ходят парами и воркуют о чем-то своем. Кажется, хуже европейской толерантности может быть только откровенная глупость.Второй день работы фестиваля начинался позже, с утра я зашел в музей Я.А.Коменского – на самом деле музей чешского и европейского образования. Хотя музей находится напротив главного входа в Вальдштейнский сад – место паломничества туристов, я стал первым посетителем музея, и, вероятно, не единственным ли за день… Почему архитектурные стили, модели автомобилей и сорта пива интересуют нас гораздо больше, чем модели мышления и образования? Ведь и с ними мы сталкиваемся ежедневно, а значение их для жизни человека неизмеримо выше! Основную экспозицию музея составили настенные стенды информационно-иллюстративного характера. Согласитесь, рассматривать и читать мелкие картинки и шрифт не самое увлекательное занятие. Артефактов практически нет. Открытки и рекламные буклеты – все, что можно приобрести в киоске. Но это можно узнать, не приезжая в Чехию. Нет информации о каких-то внешних акциях музея для привлечения публичного внимания. Вот он и ответ – на поверхности – надо посетить музей Коменского в Угерском Броде (где он родился) и в Пршерове (где учился).Ближе к вечеру, после закрытия фестиваля, мне удалось направиться на Белую Гору. Трамвай №22 от Староместской площади шел около 25 минут. На Белой Горе в 1620 году произошло сражение между армиями чешских протестантов, с одной стороны, и католиков во главе с австрийскими Габсбургами, с другой. Протестанты потерпели сокрушительное поражение. Для чехов историческое время здесь начало свой обратный отсчет: страна на несколько веков лишилась национальной независимости. Сейчас это окраина Праги. Конечная остановка разместилась в престижном коттеджном поселке. Пожилой чех с супругой по-русски объяснили мне, как пройти до Белой Горы, расспросив о Москве. Они еще долго провожали меня взглядом, махая руками, если я сворачивал не на ту дорогу. Это было очень трогательно! На вершине пологой Белой Горы находится небольшой памятный камень, вокруг чистое поле. И только воображение может нарисовать картину жестокой битвы. Заморосил дождь. Природа спустя четыреста лет будто продолжала оплакивать павших.На обратном пути я зашел в Пражский Град. Выходил через северные ворота. Пройдя несколько сот метров, увидел памятник Франциску Скорине. Надпись на камне рядом гласила, что славянский первопечатник работал здесь в 30-е гг. XVI в. королевским ботаником. Я нашел точку экспозиции для съемки, с которой в кадр попадали и памятник, и собор св. Вита в Пражском Граде. Порадовался за славянство.Возвращаясь, я заблудился, долго идя по элитной Праге-6, застроенной коттеджами. Лишь в некоторых из них имелись признаки жизни: свет в окне, работающий телевизор. Судя по всему, здесь постоянно не живут, это инвестиции. Даже дорогу узнать не у кого. На старых домах, как и в других местах города, можно встретить памятные доски об участниках пражского восстания 1945 г.С утра начала работу международная конференция в Карловом университете, на педагогическом факультете, по теме «Профессиональное развитие учителей», на которую я получил приглашение от Яны Коновой – директора Института профессионального развития работников образования Карлова университета. Факультет расположен в историческом центре, я прошел через Староместскую площадь. У подножия Староместской ратуши, под знаменитыми часами, фотографировалась вьетнамская свадьба: несколько пар позировали фотографу. У одной из них никак не получался поцелуй, фотограф раз за разом просил повторять. Я попытался посмотреть на это театральное действо глазами пражанина, и мне вспомнился Гоголь, которого любил Неруда.Меня познакомили с двумя русскими студентками из Москвы – Яной и Полиной, которые помогли с переводом. На пленарном выступили профессора Карлова университета и Университета им. Масарика (Брно), а также руководитель методологического центра из Братиславы (Словакия). Мы с девушками попутно обсуждали доклады и резюмировали их содержание. Можно было выделить две противоположные точки зрения, которые условно названы как «романтическая» и «рефлекторная». С первой точки зрения учитель рассматривался как «человек культуры», на производительность труда которого уровень заработной платы прямого влияния не оказывает. Вторая позиция раскрывала детальную регламентацию педагогической деятельности, анализ управленческих стимулов на труд учителя. По некоторой иронии судьбы имя автора второй позиции было Иван Павлов. Надо отдать должное докладчикам: их сообщения были подробными, обоснованными, глубокими. Однако, на мой взгляд, авторами упущен весьма существенный аспект: учитель фактически рассматривается как объект управленческого воздействия, а не как самостоятельный и ответственный субъект своей собственной деятельности. Мне кажется, организаторам университетских конференций можно и нужно смелее приглашать в качестве докладчиков учителей, при необходимости оказывая им консультационную помощь в определении темы доклада, его структуры.В соответствии с классическим форматом доклады продолжились на секционных заседаниях, где я слушал их уже без перевода. Несколько часов такой «лингвистической загрузки», и чешский язык стал мне казаться звучащей симфонией. Я проверял себя на оперативную самообучаемость. Еще ночь, и, наверное, я бы уже почти все понимал.Большой удачей для меня стало присутствие на секционном заседании коллеги из Украины Бориса Илюка (он делал доклад о системе повышения квалификации). Точнее, он уже стал чешским гражданином, работает психологом в университетах, живет в Силезии. В перерыве мы прогулялись с ним по городу, он поведал мне свою судьбу. Родом Борис с Волыни, в последние годы перед распадом Союза работал проректором в Киевском институте иностранных языков, весьма престижном учебном заведении, затем в министерстве. Поворотным пунктом в его биографии стала авария на Чернобыльской АЭС. Насколько я понял, у него жена чешка. Чехи проживали на Украине компактно, своими селами, одно из таких сел с их родственниками оказалось в 30-километровой опасной зоне, но государство особой помощи не оказало, люди позаботились о себе сами. Борис основал общество Коменского, стал решать вопрос о выезде чехов на историческую родину. В это никто не верил, но по счастливой случайности Бориса принял в Москве лично Гавел, находившейся там с визитом. Это решило дело, около двух тысяч человек переехали в Чехию, их обеспечили жильем и работой. Как Коменский увел своих соотечественников в польский Лешно, так и Борис организовал массовый переезд. В обоих случаях главный адрес – Силезия.Один день я планировал посвятить поездке в Брно. Во-первых, от Брно можно добраться до Угерского Брода, родины Коменского, во-вторых, на этом же пути лежит Славков-под-Брно, бывший Аустерлиц. К сожалению, решить эти две задачи одновременно в течение одного дня оказалось невозможным, и я остановился на Аустерлице.Вышел из отеля рано и в 6 утра уже находился на почти безлюдном в это время Карловом мосту. Пробили часы. Внизу царственно катилась Влтава. Солнце уже выглянуло из-за городских башен и крыш. Именно в это драгоценное время можно легко представить, как спешит в Вифлеемскую часовню Ян Гус. Или как на сторожевой мостовой башне болтается клетка с головами казненных в 1621 году протестантских мятежников. Или как возвращается на родину в Моравию из Германии молодой Коменский… Быстрым шагом я прошел весь старый город до автовокзала минут за 25. Автобус ехал в Брно, ландшафт все более проявлял те очертания, которые я видел на картине художников периода чешского национального возрождения XIX века. Наверное, этой дорогой шел Ян Амос, неся книги, на которые он потратил все деньги, видел те же холмы, такие же леса, так же светило солнце. Где-то он делал привал или остановку, чтобы выпить пива. И пиво это было такое же, как и сейчас. В Брно в информационном центре мне рассказали, как добраться до Аустерлица, и примерно через час я уже искал само поле.Я шел через все поле по дороге, соединяющей деревни Крженовице, где в 1805 году располагался штаб Кутузова, а сейчас стоит ему памятник, и Плаце, рядом с которой на вершине холма построен Памятник миру. Шел, в моей голове все смешалось: я пытался представить битву и одновременно прочувствовать ландшафт Моравии, в котором прошло детство Коменского. На полпути размещена схема битвы, искалеченная современными вандалами, – в нее стреляли пневматическими пулями, полностью «расстрелянными» оказались портреты наших генералов, лица Кутузова не видно вообще. Французы не тронуты. Кстати, правая нога на памятнике Кутузову облита краской. У меня возникло горячее желание надеть русскую солдатскую форму, сапоги и пройтись пешком по Европе дорогами своих предков с вещмешком за плечами и фляжкой с «неприкосновенным запасом» на ремне. Можно легко предположить, как и в 1945-м, и в 1813-м европейский люд поделится на тех, у кого во взгляде замрет подозрение, и тех, кто с искренней улыбкой будет вспоминать забытые русские слова. Да, это вам не пузатый инвестор или лупоглазый турист!На следующий день направление – Чешски-Крумлов. Небольшой город в Южной Чехии с замечательным огромным замком. Так же утром я прошел через старый город к автовокзалу, но билетов не было. Пришлось ехать поездом с пересадкой в Чешке-Бедеевице. Так мне сказала кассир. Ничего необычного, если не знать, что пересадок на самом деле получилось несколько: с поезда – на местный поезд в Будеевицах, с этого поезда – на автобус, с автобуса – опять на местный поезд, прибывший в Крумлов. Итого 4 часа, правда, нигде не было ожиданий, все стыковки были, как в космосе. В Прагу я вернулся к 6 часам. До моего вечернего поезда мне предстояла встреча со студенткой Карлова университета Яной Гридневой: мы договорились записать ее интервью об обучении русских в Праге, что мы и сделали на вокзале в кафе.Ровно в назначенную минуту поезд тронулся на Восток. Я внимательно вглядывался в ночное небо, пытаясь разглядеть ковш Большой Медведицы и понять, куда она бежит. Место №31, на которое меня проводили проводники, показалось мне родным. Я был единственным пассажиром вагона первого класса, и никто не мешал размышлениям.В Бресте стояли около полутора часов. Русская речь на улице – легко дышать. Дома, елки-палки! Недалеко от вокзала увидел бар. Вход со двора: слева – управление по борьбе с организованной преступностью, справа – фирменный завод по производству водки. Понятное дело. Там я выпил «фронтовые» сто граммов в память русских воинов Аустерлица и Брестской крепости.Рано утром остановились на станции Вязьма. Светло, все чисто, умыто. Едем дальше, смотрю на поля, накрытые покрывалом тумана. Неужели у нас наконец снова вернулись к Пашне? Почти так же, как в Чехии и Польше, как в Беларуси: пахарь – он везде пахарь. Родной Белорусский вокзал. Ну, конечно, направляющие на лестнице не подходят под стандартные колесики моего чемодана. Да, и начинаются только со второй ступеньки. Раньше не замечал этого.Конечно, в Европе жить лучше, но мне удобнее в России.Сергей ПИМЧЕВ, кандидат педагогических наук, ведущий научный сотрудник, профессор Московского института открытого образования