Педагогическая ошибка

Это было в 1954 году. Шел обычный урок в школе-десятилетке. Он катил по традиционной схеме: опрос – новый материал – закрепление. По теме “Определение объема жидкостей” я приступил к объяснению мензурки.
– Сейчас по шкале мы определим, каков объем воды в мензурке, – вылив в нее стакан воды и держа мензурку за донышко одной рукой, другой показываю классу уровень поверхности воды. Сто… Двести… Двести пятьдесят кубических сантиметров воды…
– Ой ты! Двести пятьдесят! Вранье все это! – Этот голос, вернее выкрик, принадлежал худенькому, маленького роста мальчонке в сером костюмчике. Он сидел на задней парте в полоборота, опираясь щекой на кулачок руки.
– Гвоздков! Ты мешаешь всем. Не хочешь слушать – выйди из класса.
– Пожалуйста, я могу выйти.
Он неспешно пошел между партами, засунув руки в карманы. Весь его вид выражал презрение ко мне и всему происходящему. Ногою толкнув дверь, он вышел. Но через секунду дверь приоткрылась, и его голова просунулась в щель. Глядя прямо на меня, еще более громко мальчишка изрек: “Нет там двести пятьдесят! Вранье, все это!”
Класс замолк. Закончив урок и выйдя в коридор, я тут же увидел нарушителя.
– Ну, пошли поговорим. Он нехотя поплелся за мной в учительскую, где состоялся мужской разговор. Я говорил, а подросток стоял по стойке “смирно”, втянув голову в плечи, держа руки по швам, и смотрел в пол. Через пару минут, заметив слезы в глазах, я счел “воспитательный момент” законченным. “Впредь сиди спокойно и не мешай мне работать”, – сказал я ему напоследок.
Гвоздков потом вел себя тихо, хорошо отвечал… Вскоре я перешел в другую школу, и он исчез из моей жизни.
Но этот эпизод не давал мне покоя. Какова причина столь неординарного поведения ученика? Я не был педагогом по образованию. Как вести себя в подобной ситуации “по науке”, не знал.
И когда я вспоминал о том уроке физики, не находил ответа на вопрос: правильно ли я поступил? Я чувствовал, что в чем-то была и моя вина.
Только лет через семь случайная встреча все расставила по своим местам. Произошла она на катке “Петровка, 26” (его давно уже нет), куда я с детства любил ходить кататься.
Однажды в раздевалке я заметил высокого молодого человека, который, улыбаясь, смотрел на меня. Я начал вспоминать, где я его видел.
– Гвоздков! Вы ли это?
– Да, Григорий Семенович, это я. Я сразу узнал вас.
Мы поздоровались, и я предложил ему вместе покататься, сделать несколько кругов. Мой бывший ученик согласился. Меня интересовало, что он сейчас делает, как живет. Он сказал, что хорошо закончил школу, а сейчас студент. И я решился задать вопрос, который столько лет мучил меня.
– Скажите, Гвоздков, вы помните тот неприятный эпизод с мензуркой? Как надо было понимать ваш экстравагантный выпад? Ведь я считал вас очень толковым учеником.
– Помню, хорошо помню, Григорий Семенович! Я, конечно, виноват, я не должен был так поступать. Но я спутал кубические меры с линейными. Вы сказали: “Двести кубических сантиметров”. Я сразу прикинул, что это два метра, высота двери, а зазор между вашими ладонями был сантиметров 25. Вот и все… Простите меня.
У меня перехватило дыхание. Так вот в чем было дело!
– Гвоздков, милый! Да это я должен просить у вас прощения. Я перед вами виноват. Я незаслуженно обидел вас – ребенка тогда. С запозданием примите мои извинения и простите меня. С высоты прожитых лет я понимаю, что все могло быть иначе.
Сразу после первой реплики ребенка можно было наш разговор обратить в шутку, сказав: “Ты не веришь мне – подойди к столу, посмотри сам на шкалу мензурки и убедись, что я не вру”. А мимоходом можно было заметить, что слово “мензурка” по латыни значит мера. Сейчас я уверен, что он сам тут же убедился бы в своей ошибке, и этот урок состоявшийся уже человек вспоминал бы с удовлетворением, а не с обидой.

Григорий ЛАПИДУС,
учитель физики