На чтение: ≈ 10 мин.Первый всплеск признания связан с эффектом чуда, с очевидностью обнаружения того факта, что какими-то совершенно новыми способами достигнуты совершенно необычные и потрясающие результаты. Решены больные проблемы, к которым не знали, как подступиться. Открытие – это способы и результаты, решения неразрешимого.
Но в том ли главная важность для самого учителя-исследователя? Главная его гордость? Наиболее поражающие публику эффекты, “фокусы” для него часто являются второстепенными и побочными. Способы часто сами по себе для него ничто, случайная переменная. Если что и существенно, то разворачивающаяся система представлений, рождающаяся из небывалым образом поставленных целей. Не случайный удачный прием, а смелость иного взгляда на вещи, новизна системы ценностей и позволяет решать доселе неразрешимое. Да и вообще получается, что открытие не в том, что оно проблемы решает. Тогда его вернее было бы назвать закрытием. Открытие – это когда открывается новый мир. Новая бездна загадок и проблем, мир непонятный, только-только робко тронутый и сулящий еще неслыханные перспективы. Чем серьезнее открытие, тем смиренней по отношению к нему и строже по отношению к себе исследователь.
Игры правил
Абсолютно невозможно понять, почему “корова” пишется через “О”. Потому что так принято. Сфера навыка тем и хороша, что имеет дело с необсуждаемыми нормами. В этом смысле дико несостоятелен известный стиль критики традиционных подходов: “Это же ужас что такое! Детей догматически по правилам учат! Не учат обдумывать правила, осмысливать, самостоятельно выводить…” Настоящее правило потому и правило, что оно авторитарно, аксиоматично, никаким разумным способом невыводимо. Не потому, что в нем скрыт закон научный – а это условность, кто-то когда-то так договорился, игра такая. В том и прелесть, что в работе с навыком мы имеем дело не с законами логики, а с правилами игры. Футбольный тренер не будет на поле теоретически обосновывать те или иные движения и объяснять, почему надо бить пенальти именно с 11 метров. Все это само по себе интересно, но к формированию навыка удара по воротам не имеет никакого отношения.
Блистательная рутина
Но школа навыка – это не склад мертвых формальных нормативов. Она только тогда эффективна, когда представлена как мир живого, захватывающего дух мастерства. Учитель входит в первый класс и начинает решать на доске задачи из высшей математики: не для того, чтобы дети их поняли, а чтобы увидели сверхъестественную сложность и красоту математических построений, с которыми они находятся теперь в какой-то едва наметившейся связи. Учительница встает у доски и, наслаждаясь собственным почерком, долго и виртуозно пишет – и все дети понимают, что эта учительница никогда не ошибется, она таинственно владеет артистизмом абсолютно грамотного письма. Это очень мощная эстетика: конкретная, воплощенная, телесная – и в то же время совершенно невероятная. Когда Шаталов чертит загогулину своего опорного сигнала, то неизвестно, что больше врезается в память: появившийся значок или отточенность шаталовского жеста. Чтобы у мальчишки возникла готовность втянуться в рутинное, кропотливое дело, спортивная страсть разгорелась, ему нужно столкнуться с образом человека, идеально владеющего той или иной палитрой навыков, абсолютно знающего, абсолютно умелого, героя навыка. При этом должна быть подчеркнута дистанция, безмерная пропасть, отделяющая новичка от мастера, а вместе с тем заронена вера в чудесную возможность преодоления пропасти при готовности к упорным усилиям.
В поисках героизма
В этом смысле представление навыка не только спортивно, но и театрально. Есть блистательный артист искусства навыка – и есть восхищающийся им хор зрителей. Но талантливый учитель не только предъявит себя, но обязательно выделит одного или нескольких своих наиболее успешных учеников как героев навыка, найдет в себе готовность восхититься ими и заставит восхититься всех остальных. “Конечно, ты никогда не сможешь писать так грамотно, как Саша, и так прыгать в воду, как Игорь. А пока ты разовьешь свои способности, они ведь тоже не будут стоять на месте. Но ты можешь приблизиться к их достижениям и уже не стыдиться своих умений, а гордиться ими. Зато у тебя есть шанс быстрее и точнее всех в классе решать задачи – или выразительнее всех читать, красивее всех танцевать”. Думается, что профессионализм учителя в данном случае состоит не столько в том, чтобы выработать одинаково твердые навыки у всех, сколько в способности найти для каждого ученика ту сферу, в которой он мог бы стать предметом восхищения остальных.
Хорошо потерянная традиция
Существующую образовательную систему следует порицать вовсе не потому, что она школа знаний, умений, навыков, а за то, что и эту роль она вовсе не выполняет. Если мы обратимся не к особенным явлениям – физматшколам, дидактике Шаталова, Зайцева, Ильина, Лысенковой, опыту лучших учителей-предметников, а к среднестатистическим, то увидим, что большинство учителей отучены от культуры навыка. У них нет ни смелости жеста, ни образцового почерка, ни безукоризненной грамотности, ни настоящих энциклопедических знаний в своей области. Они не умеют ни испытывать удовольствие от демонстрации своих способностей, ни тем более восхищаться способностями детей. Если говорить не об академических курсах элитных учебных заведений и не о педагогике сотрудничества, а о массовом образовании, то культура навыка, как ни парадоксально, для него явление достаточно инновационное.
Неповторимость всеобщего
Еще одна важная вещь. Навык принципиально неотделим от тела, от чувственности, зрения, осязания, обоняния… Здесь опять-таки проходит грань между ним и законами мышления, всегда направленного на преодоление телесности, на выход к некоторым идеальным формам. Даже навык письма неотделим от движения руки, от полета пера, фактуры бумаги, определенных вещей, определенного темперамента, от страстности телесного порыва. Но вот что интересно. Мальчик прыгает с вышки. Если он занимается спортом, то он прыгает не просто так, а строго определенным образом. Но чем точнее, ювелирнее он исполняет законы прыжка, тем все более явными для зрителей становятся особенности его стиля. Чем глубже образцовый навык осваивается индивидуальной пластикой, телесностью, темпераментом, тем сильнее они придают ему личностные черты. (Наверное, за счет этого и возможен “героизм навыка”). Навык, с одной стороны, опирается на правило, общее для всех, на стандарты, общие для всех, а в результате получается индивидуальный неповторимый стиль. Это очень заметно в системе Шулешко. Шулешкинские педагоги уделяют массу времени и внимания чрезвычайно жестким правилам работы с нормами каллиграфии, чернилами, перышками. Никаких вольностей с шариковыми ручками, поэтому они могут определить по почерку любого ученика. В этом основная притягательная сила культуры навыка: с одной стороны, она формируется авторитарно задаваемыми, едиными для всех нормами, а с другой – присваивается как личностное неповторимое мастерство.
Сергей КУРГАНОВ
Выбор читателей
Комментарии