Отсутствие поступков и опрятность чувств

Спектаклем именно по этой пьесе Сергея Михалкова, написанной по роману Салтыкова-Щедрина «Современная идиллия», Сергей Газаров дебютировал в роли худрука в этом театре. Обжигающая сатира Салтыкова-Щедрина поразила современников. «Такого полета сумасшедше-юмористической фантазии я даже у него не часто встречал», – писал Тургенев. Да и сам Михаил Евграфович признавался: «Ежели история современности уделит когда-нибудь мне хоть одну строку, то я желал бы, чтоб эта строка была посвящена не мне лично, а «Современной идиллии». Время 1877-1883 годов, описанное в романе, Георгий Товстоногов, поставивший «Балалайкина» в 1973 году в «Современнике», назвал тупиком в российской жизни. И в самом деле, между пореформенными 1870‑ми и застойными 1970‑ми можно проводить прямые параллели.

В своем романе Щедрин вступает в диалог с литературными персонажами. Главным героем делает Глумова из «На всякого мудреца довольно простоты» Островского, избравшего жизненным кредо философию цинизма. Его приятель – Рассказчик, Молчалин – советует «годить», то есть молчать, избегая размышлений об актуальных общественных вопросах, быть приспособленцем, агрессивным аморальным типом. Не случайно Балалайкин и Молчалин появятся еще и в щедринской «Среде умеренности и аккуратности». Цензура всегда неровно дышала в отношении «Балалайкина и Ко», и, говорят, фраза Сергея Михалкова на обсуждении спектакля «никогда еще царизм не получал такой пощечины» помогла современниковцам избежать неприятностей. Более того, спустя 30 лет спектакль был реконструирован, роль странствующего полководца Редеди в нем исполнил Сергей Газаров.

И вот два старинных приятеля, питерские либералы Глумов (Сергей Чонишвили) и Рассказчик (Сергей Климов), уже в спектакле Газарова обсуждают совет Молчалина «годить» изо всех сил, поскольку время нынче «такое мудреное, что и невинный за виноватого сойдет». Рассказчик втолковывает Глумову, что «годить» – это «приноровиться», уметь вовремя промолчать, думать и заниматься не тем, чем хочется, а тем, чем надо. А сам удивляется: «Гулять, в еду удариться, папироски набивать, в картишки засесть, и это вместо обсуждения важных проблем – об упразднении крепостного права, введении земских учреждений, открытии женских гимназий, что ранее наполняло трепетом наши сердца?»

Возмущены и недоумевают оба. Но решают-таки победить в себе всякое «буйство духа» и удивлять мир «отсутствием поступков и опрятностью чувств», коль времена настали такие. И с этого момента начинаются похождения двух бывших питерских интеллигентов по пути «оподления», работа над собой по приобретению «полезных» качеств, чтобы стать своими в мире Балалайкиных. Спектакль идет в сценографии Владимира Арефьева, упаковавшего сцену в дерево: трансформирующийся задник, по которому легко, как по ступенькам лестницы, перемещаются актеры, общаясь друг с другом из разных пространств, катаются огромные «колеса судьбы», которые также трансформируются, превращаясь в необходимый для разных сцен реквизит, и то и дело спускаются сверху огромные черные шары – маятники времени. А перемещающихся в пространстве сцены Глумова и Рассказчика все время сопровождают страхи – одна из интереснейших находок постановщика: шесть одинаково одетых балетных юношей все время что-то нашептывают героям, подсказывают, предостерегают (замечательная работа режиссера по пластике Сергея Землянского).

Великолепна игра света (Антон Стихин), на сцене сияет атмосфера праздника, порой избыточная, звучит музыка, откупоривается шампанское, танцуют красивые девушки. Глумов с Рассказчиком ступенька за ступенькой спускаются вниз, уже не очень борясь с собой. Их ждет трагичный финал. Создатели спектакля не акцентируют время действия, зритель отдает себе отчет, что написано это в конце XIX века, но, как и зрители «Современника» 1970‑х и начала нулевых, мы легко принимаем происходящее на свой счет. Тем более что художник по костюмам Мария Боровская тоже акцентов не делает. Не мешают нашему восприятию и все эти слова из позапрошлого века – «брандмейстер», «квартальный», «купец первой гильдии». Но неужели прав критик: «А история о том, как человек понемногу сдается обстоятельствам, меняет чистую совесть на сытный кусок, в России актуальна всегда»? Разве только в России?! Хотя Салтыков-Щедрин и Гоголь – наши авторы.

Кого только не встретят на своем пути Глумов с Рассказчиком! Вначале к ним в гости заявится полицейский дипломат – нечистый на руку картежник Кшепшицульский (Станислав Эвентов), который сведет их с хитроумным квартальным надзирателем Иваном Тимофеевичем (Сергей Серов). Проверив благонадежность приятелей, квартальный ознакомит их с делами своей фирмы и даже привлечет к работе комиссии, разрабатывающей правила благопристойного поведения граждан, письмоводитель Прудентов (Кирилл Анисимов) и брандмейстер Молодкин (Артемий Савостьянов), очаровавший зал своим пением, помогут ему в этом. И только потом квартальный предложит ошарашенному Рассказчику вступить в фиктивный брак с Фаинушкой (Светлана Макарова), содержанкой купца Парамонова (Иван Гордиенко). «Для дела». Спасет ситуацию адвокат Балалайкин (Альберт Хасиев) – скользкий, вальяжный тип, с которым наконец познакомятся приятели. От бывшего тапера дома терпимости Очищенного (Андрей Анкудинов) станет известно, что адвокат женат, но это обстоятельство не помешает ему жениться на Фаинушке. В ее доме приятели познакомятся едва ли не с самой колоритной личностью этого околотка – странствующим полководцем, «метрдотелем» Полканом Самсоновичем Редедей (Алексей Анненков), собирающимся отбыть в дальние края. Новобрачная, увидев Глумова, воспылает к нему чувствами и… позовет на содержание.

В финале герои вновь дискутируют. Рассказчик ничтоже сумняшеся обращается в зал: «Что же это? Оба мы одновременно перепоясались на один и тот же подвиг, и вот я стою еще в самом начале пути, а он, Глумов, не только дошел до конца, но даже получил квартиру с отоплением. И все досталось не мне, добросовестному, интеллигентному человеку, а ему… лишенному стыда и совести! Свинство какое! Поступил на содержание к содержанке! А я? Должен теперь весь процесс мучительного оподления проделать сначала и по порядку… На всякий шаг представлять доказательства и определенный документ! Где правда? Где справедливость?.. Что она, наша жизнь?»

Глумов оправдывает свою фамилию: «Нет, брат, это ты раскинь мозгами! Квартирка с отоплением! Пироги! Закуска! А сама хозяйка? А там, глядишь, еще и сам папаша Парамонов, пожалуй, в долю по банковским операциям возьмет! Нет, дорогой, от этого не отказываются!»

В финальной сцене все эти персонажи застывают памятниками, так и хочется написать, прошлому…