Откровенный разговор с начинающим биотехнологом

В 2021 году, по словам министра науки и высшего образования Валерия Фалькова, планируют закрепить правовой статус молодых ученых и обеспечить их социальные гарантии. Насколько это необходимо? В каком положении находятся молодые ученые сейчас? Алеся Михеева, молодой биотехнолог в лаборатории клеточных основ развития злокачественных заболеваний в Институте молекулярной биологии им. В.А. Энгельгардта, рассказала «Учительской газете» о том, как она пришла в науку, с какими проблемами сегодня сталкиваются молодые ученые и почему научный сотрудник лаборатории нередко – женская профессия.

Я захотела стать ученым еще в детстве. И все же мой путь в науку, как и у многих других, – стечение случайных обстоятельств.

Лет в 6-7 я представляла себя изобретателем: играла с железками и трубочками, которые дедушка приносил домой с завода, и думала: как было бы здорово создавать что-то новое и полезное. Я росла, менялись увлечения и мечты о будущей профессии. Мысли о науке отошли на второй план.

В 9 классе я загорелась идеей жить и работать в сельской местности. Нужно было определяться с профессией и вузом. Из университетов аграрной направленности мне понравилась Тимирязевская академия. Стала ездить на дни открытых дверей. Помню, с каким энтузиазмом сотрудники показывали лаборатории, рассказывали о разных направлениях и всячески старались увлечь нас наукой. Больше всего мне захотелось поступить на кафедру биотехнологии. Я готовилась к ЕГЭ и усердно училась, мечтая изобрести лекарство от рака.

Летом 2015 года я поступила на факультет агрономии на кафедру селекции и генетики – на кафедру биотехнологии не хватило баллов. Я хотела перевестись на нее во время учебы, но не получилось. Тогда это меня расстраивало, но сейчас я понимаю, что прошла этот путь неслучайно – на агрономии у нас была дружная группа, прекрасные преподаватели и хорошая академическая база. Я мечтала о том, что после окончания вуза буду жить в селе, гонять на комбайне, управлять большим предприятием и кормить людей, а в свободное время заниматься наукой.

Исследовательский драйв

Практика началась почти сразу. На первом курсе мы с несколькими одногруппниками пошли в лабораторию при Тимирязевской академии, где изучали выведение растительных культур invitro – в пробирке. Я не до конца понимала, для чего это нужно. А спросить стеснялась. В первый же день я уронила горящий скальпель в стакан со спиртом и подожгла ламинар – стерильный бокс, в котором мы проводим исследования. Словом, началось все довольно забавно.

В середине второго курса я пришла в лабораторию ФИЦ биотехнологии РАН, которая специализировалась на изучении винограда, и осталась там на два с половиной года. Сам виноград меня мало интересовал – мне нравилось быть нужной. В лаборатории проводила целый день, занималась своей дипломной работой о разнообразии сортов гортензий, помогала исследовать виноград и даже поливала цветы в теплице. Летом 2018 года мы с научными руководителями поехали в Анапу – собирать виноградные листья для исследований. Мало спали и ели, но впечатления остались хорошие. Занимаясь наукой, я чувствовала исследовательский драйв – участвовала в научных конференциях и писала статьи, засиживаясь в лаборатории допоздна.

Под конец четвертого курса поняла, что не хочу заниматься виноградом и гортензией. Меня постоянно спрашивали, какую пользу приносят такие исследования и насколько они актуальны. Я даже себе с трудом отвечала на эти вопросы.

Чтобы начать изучение новой темы, мне нужно было пойти в магистратуру в другой вуз. Поэтому после окончания Тимирязевки я стала штудировать учебники по биохимии и поступила в МФТИ на кафедру биотехнологии. Свою роль сыграло и большое количество научных работ, написанных мной за время обучения в бакалавриате.

Теперь место практики выбиралось осознанно. Подходящей для меня стала лаборатория клеточных основ развития злокачественных заболеваний в Институте молекулярной биологии им. В.А. Энгельгардта. Сейчас занимаюсь тем, что действительно нужно людям – изучаю действие ингибиторов на раковых клетках человека, подбирая концентрацию, которая замедляет процесс их деления. Но, по правде сказать, наши исследования принесут свои плоды только лет через 20 – ведь препараты должны пройти клинические исследования.

Ни разу не слышала, чтобы мои руководители ушли в отпуск

Тем, кто решил пойти в науку, приходится изучать не только профильные дисциплины, но и, казалось бы, предметы из совсем другой области. Например, без знания английского сложно читать зарубежные статьи даже с google-переводчиком и невозможно понять, что говорят на иностранных конференциях. А для обработки данных нужно владеть статистическим анализом и уметь программировать.

Работу молодого ученого сложно назвать свободной. У меня пока нет своего исследования, я выполняю часть общей работы: не всегда понятно, что нужно делать, это тормозит процесс. Да и тем, кто занимается собственной темой, нужно находиться в рамках, соблюдать все требования.

Когда я только пришла в лабораторию, нам, новеньким, сразу сказали, что рабочие места ограничены. Сотрудники борются за то, чтобы работать больше. Я пока магистрант, мне не платят, хотя в предыдущей лаборатории зарплата была. Чтобы получить стипендию для молодых ученых, необходимо публиковать много статей. Для этого нужно постоянно трудиться. По плану бухгалтерии научным сотрудникам положен отпуск, но многие продолжают работать, иначе не успеют доделать исследования. Я ни разу не слышала, чтобы мои руководители уходили в отпуск. Даже 3 января они на работе.   

Чтобы у тебя что-то получалось, нужно много всего делать в лаборатории, не отвлекаясь ни на что другое. При этом в науке много денег не заработаешь. Парни становятся биоинформатиками в офисах. А девочки остаются в лаборатории – кому родители помогают, кому – муж. В этом их преимущество, поэтому лаборатории в основном женские получаются.

Насколько я понимаю, девушки у нас получают меньше, чем парни. Возможно, это совпадение, и на самом деле перед каждым конкретным человеком стоят разные обязанности. Мне только предстоит это выяснить. Если это действительно связано только с полом, то я не согласна: каждый должен получать столько, сколько заработал. В науке смелые девчонки, они не побоятся что-то сказать, но, как мне кажется, в бухгалтерии все строго: невозможно просто взять и попросить повышения. За равенство у нас никто не борется, только за количество работы: все хотят на полную ставку, а не на четверть или половину.

Не замечаю, как течет время

Ученые – достаточно творческие люди. Многие в лабораториях работают с 12 часов, кто-то приходит вообще в 4 часа дня и работает ночами.

Мне нравится свободный график. Нравится приходить и работать без перерыва даже на еду. У нас в лаборатории нельзя есть, все должно быть стерильно. Иногда бывает сложновато, но меня настолько захватывает, что я не замечаю, как течет время. Могу прийти во сколько хочу, не сижу на одном месте, много двигаюсь.

Мне нравится быть частью коллектива, смотреть на своих коллег, на пробирки с цветными веществами, которые так выделяются на фоне серых стен лаборатории. Все ученые, которых я встречала – будь им хоть 20, хоть 40 лет, в душе – дети.  

Тем студентам, которые только решили стать учеными, я бы посоветовала как можно чаще посещать конференции, учить английский язык, стараться ездить за границу. Чтобы поступить в вуз, который выбрал, нужно через мотивационное письмо убедить комиссию в том, что наука – твоя жизнь, что ты надежный и перспективный. Никогда нельзя переставать учиться.

Я планирую поступать в аспирантуру и понимаю, что это только начало моей исследовательской жизни. В будущем хотелось бы остаться в науке, совмещая работу в лаборатории с преподаванием в Тимирязевской академии. Хочу мотивировать студентов и переубеждать тех, кто сомневается в том, что наука стоит вложенных в нее сил.