Отчислять – не отчислять. За что?

В прошлом номере «УГ-М» был опубликован проект приказа о дисциплинарных наказаниях учащихся – «Порядок привлечения учащихся к дисциплинарной ответственности». Этот документ Министерство образования и науки РФ предложило для всеобщего обсуждения в рамках реализации Закона «Об образовании в РФ».

Ефим РАЧЕВСКИЙ, директор Центра образования «Царицыно» №548, член Общественной палаты РФ: – Накануне Нового года был принят закон об образовании, там есть часть, которая рассматривает ситуацию с привлечением школьников к дисциплинарной ответственности. Я в своих практиках видел очень много и знаю, как много зависит от директора школы, иногда от тех элементов самодурства, которые есть в его сознании. Поэтому нужно грамотно относиться к появлению рамочного приказа, который устанавливает, что можно, а что нельзя. Если мы возьмем уставы всех 50 тысяч российских школ, то увидим, что там все это прописано по той причине, что они базируются на законе, принятом в 92-м году, и его редакции 1996 года. Но мироощущение маленького начальника в нашей стране зависит от вышестоящего начальника, поэтому если федеральное министерство дает границы, волей-неволей региональные министерства будут вынуждены эти границы соблюдать. Поэтому такой приказ всегда во благо, так как дает ограничение того, что можно, а что нельзя, что хорошо, а что плохо. Другое дело – содержание такого приказа. Я полагаю, что такой документ нужен, но сразу скажу, что меня смущает его стилистика. Здесь словно речь идет не о школе, а о других структурах, например: обвиненный в совершении проступка, возбуждение дисциплинарного производства, однако, уверен, что школы вправе получить этот документ и стилистически его править. Все нюансы школьной жизни предусмотреть невозможно. Скажем, в нашей школе лет 12 назад решили принять правила школьной жизни, которые были предметом длительного обсуждения. Там есть такое положение, которое предложили сами дети: наказание за двукратное курение в школьном туалете. Большая часть детей не курит, ходит в туалет и ощущает запах, но это положение не работало до тех пор, пока три года назад кого-то одного не исключили. Парню было уже 16 лет, куда ему пойти после этого, решала семья, я знаю, что он потом окончил другую школу. Но есть еще и комиссия по делам несовершеннолетних, если семья не может принять нужное решение.  Сегодня я думаю, что закон «Об образовании в РФ» нужно изменить коренным образом так, чтобы школа получила право самой принимать правила своей жизни в зависимости от того, в каком регионе она находится. Есть еще один нюанс, который нужно убрать начисто – мы пытались убрать этот пункт из закона в Общественной палате РФ, но у нас не получилось. Это пункт о том, что академическая неуспешность ребенка рассматривается как дисциплинарное нарушение. Школа обязана создать условия для того, чтобы ребенок освоил образовательную программу в нормативные или ненормативные сроки. У моих коллег есть такой криминал по отношению к ребенку: исключить ребенка за то, что он не ходит на занятия, скажем, по географии. Но ребенок может освоить курс географии в другом месте, например в доме детского творчества. Поэтому пропуски занятий по географии не нужно рассматривать как прогул, всегда можно с ребенком договориться. Кстати, прогулы как нарушение в законе не обозначены. Таким образом, я хочу, чтобы проект закона был взят за основу, но чтобы он был вычищен стилистически, чтобы все в нем было осовременено в соответствии с принятым Законом «Об образовании в РФ» и действующей педагогической практикой. Правила игры должны быть понятны всем. Школа по закону, скажем, сама может принимать решение в отношении внешнего вида учеников. В новом законе предусмотрен сетевой принцип обучения, то есть создание процесса обучения, где нет образовательных тупиков. Ты не можешь быть успешным в одной школе – комиссия предложит тебе другой вариант, обучение другими темпами. Все мы понимаем, что количество моральных позиций намного шире, чем правовых, мораль не укладывается в правовые рамки. Я комиссию по рассмотрению дисциплинарных нарушений учеников рассматриваю не как комиссию, которая рассматривает пакет документов, эта комиссия может стать комиссией по правам участников образовательного процесса. Директор или завуч написал: прошу разобраться с учеником Игнатьевым, который периодически засовывает дохлых крыс в портфель учительницы по математике, она была доведена до инфаркта, и комиссия разбирается с этим. Сегодня Государственная Дума РФ рассматривает законопроект, связанный с тестированием на наркотики. Лет 10 назад у меня были мои коллеги из США, спрашивали, как у меня дела с наркотиками, я говорил, что никак, так как их нет. Сегодня я не могу определенно так ответить, так как знаю, что они есть. Как правило, в Москве и других мегаполисах около школьного двора стоит с затемненными стеклами какая-то сомнительная «девятка», наркодилеры предлагают попробовать наркотики, дети в телячьем возрасте 13-14 лет этого не боятся, пробуют, некоторые потом на этом «зависают». В открытом доступе есть реклама курительных смесей, а это мощное наркосодержащее соединение, есть дешевые, жуткие наркотики, и с этим что-то надо делать. Наше законодательство, к сожалению, очень несовершенно в этом смысле. Я был бы счастлив, если бы был создан прецедент обращения семьи в суд по поводу нарушения врачебной тайны при тестировании детей на наркотики. У нас нет прецедентного права в России, но есть прецеденты, которые становятся достоянием массмедиа. Евгений БУНИМОВИЧ, уполномоченный по правам ребенка по городу Москве: – Министерство образования и науки РФ обязано выпустить подзаконный акт, где должно представить возможные взыскания, выговоры, словом, все дисциплинарные наказания для учащихся, ведь все эти слова есть в новом Законе «Об образовании в РФ». Что меня смущает – так пишут документы для людей, которых либо подозревают в том, что они уже что-то совершили, либо вот-вот совершат. Единственное, что меня радует, что это все-таки лишь проект приказа министерства. Меня смущает и то, что, хотя должны выходить разные нормативные документы, почему-то этот документ о наказаниях вышел сразу. Есть такой пункт в законе: «Дисциплина в организации, осуществляющей образовательную деятельность, поддерживается на основе уважения человеческого достоинства обучающихся (я про это человеческое достоинство талдычил лет 5, пока оно наконец появилось), педагогических работников (у которых тоже должно быть человеческое достоинство), применения физического и психологического насилия к обучающимся не допускается». Хотелось бы разъяснений и в этой части, но почему-то никто особенно с этим не торопится. Что касается комиссии, то я тут не вижу ничего плохого: она состоит из совершеннолетних учащихся, из родителей несовершеннолетних учащихся и из работников школы, но вопрос опять в функциях этой комиссии. Дети обычно приходят в школу в возрасте 6-6,5 лет, видимо, это еще не тот возраст, когда их должна разбирать такая комиссия. Кроме того, мне хочется понять, какие профессионалы, какие службы будут заниматься тем, чтобы эти дети не доходили до тех комиссий, которые будут разбирать их аморальные и страшные проступки. Где наша выстроенная психологическая служба, где служба социальных работников? Мы знаем, что модель сегодняшнего образования часто вымывает эту сферу. Я не верю в идею, что дети рождаются закоренелыми преступниками. Думаю, нам нужна комиссия, которая бы занималась атмосферой в школе, нам нужно, чтобы психологи, скажем, диагностировали у детей синдром повышенной активности: мы решили, что ребенок должен сидеть в классе 35 минут или 45, а он не может так сидеть, и не потому что он плохой. Может быть, нам нужны структуры, которые бы на ранней стадии ловили конфликты, а здесь речь идет о комиссии, которая начинает работу, когда уже конфликт произошел. Думаю, хороша была бы комиссия, которая пыталась конфликты снимать, хотя это дело прежде всего классного руководителя. У меня педагогический стаж больше тридцати лет. Я был почти все время, кроме последних лет, классным руководителем и не помню, когда доносил свои проблемы даже до директора. Это моя профессиональная ответственность – рассказать не только как решается квадратное уравнение, но и поговорить с родителями, с детьми заранее, поняв, какие у ребенка есть психологические проблемы. И потом есть вещи, которые не зависят от ребенка в возрасте, извините, полового созревания. Я не исключаю, что могут быть случаи, когда, ребенка за проступки нужно исключать, но меня пугает, когда, говоря о детях, мы начинаем с этого. У нас все так устроено, что органы опеки и попечительства воспринимают как прокуратуру, что комиссии по делам несовершеннолетних воспринимают себя вполне естественно. Недавно добавили комиссии по защите прав детей, но я что-то не видел ни одного заседания такой комиссии, которая бы защищала права, а не разбирала дело несовершеннолетнего. По дисциплинарным законам ребенку можно сказать «До свидания!», но куда он пойдет после этого?В другую школу для детей с девиантным поведением? А их уже нет. Я понимаю, что нормальный родитель не хочет, чтобы рядом с его ребенком был ребенок, который помешает тому учиться, но в жизни их ребенок встретится и с такими людьми, ему нужно учиться общаться с ними. Что касается характеристики нарушения того, что ребенок не освоил образовательную программу, то я могу в данном случае дать совершенно спокойный комментарий: эта позиция противоречит Конвенции о правах ребенка, которую подписала РФ, там не написано, в какие сроки ребенок должен осваивать программу. О том, что государство должно обеспечить наилучшие условия для получения образования, сказано, но нигде не сказано, что оно должно укладываться в какие-то временные рамки. Что касается других нарушений, то не надо закрывать глаза на ту ситуацию, которая у нас есть сейчас. 20-30 лет назад я читал книжки о том, как школьники нападают на учителей, унижают, но тогда даже при всех сложностях советских школ мне было трудно все это представить, а нынче это происходит, хотя и не так массово, как любит показывать наше ТВ. Важно, что все фиксируется, вызывает шок у общества, которое к этому не привыкло, однако нельзя без внимания оставлять такие ситуации. Правда, тут есть момент, который всегда смущает, когда воспитание замещается дрессурой, а хорошо известно, что дрессировщик – человек, который ходит с хлыстом, но никогда не поворачивается спиной к своим хищникам. Курение в подростковой среде было всегда, это не наша проблема, это проблема всего мира. Когда я во время каникул уезжал с ребятами туда, где ты 24 часа находишься не в стенах школы, а совсем в другой ситуации, я говорил, что даже если кому-то невтерпеж курить и пить во время поездки, есть такие правила: курить и пить нельзя. Когда ты что-то предлагаешь детям принять, это одно, а когда ты ходишь с хлыстом – совсем другое.Ребенок должен понимать, что он совершает нарушение школьного устава, и довольно серьезное, за это его могут наказать.Ситуация с наркотиками у наших детей-подростков стала чрезвычайно серьезной. Конечно, все понимают, что первоначально нужно бороться с наркодилерами, но нерешенная проблема тут есть. Что касается добровольного тестирования на наркотики, то есть аспект профессиональный (я имею в виду врачей, наркологов, у которых к этому очень разное отношение): одни говорят, что нужны серьезные тесты, другие говорят, зачем это нужно, это ничего не дает. В тех школах, где проводили тестирование, цифры были нормальные и процедура прошла нормально, что для меня как уполномоченного по правам ребенка чрезвычайно важно. Но нужна приватность, для того чтобы о результатах тестирования не знал никто, кроме этого человека, а если он несовершеннолетний – кроме его родителей и врача, а не правоохранительных органов. Возможно ли в нашей стране, когда у нас ЕГЭ идет с утечками информации, чтобы эта история закрывалась там, где она открывается? Я много изучал по этому поводу документов, понял, что обязательное тестирование с точки зрения наших сегодняшних законов по правам человека невозможно. Это вузы могут не принимать кого-то из ребят на свои отделения, попросить предъявить справку, а школа – обязательное образование, поэтому с этой точки зрения тестирование станет нарушением прав ребенка, если будет обязательным. Я смотрел, можно ли эти процедуры сделать деликатно, конфиденциально, оказалось, что можно. Школьники проходят обследование, они сдают анализ крови, можно ее проверить и на наркотики. Но как добиться, чтобы это работало в позитив, не было средством шантажа, чтобы все это было эффективно, я пока не знаю.