От Эфиопии до Балкан. Многие годы Россия работала на заграницу

«Наша страна издавна помогала миру с подготовкой высококвалифицированных кадров», – считает заместитель министра образования РФ Никита БАНЦЕКИН.

– Никита Борисович, мы начинаем считать количество иностранных питомцев отечественной высшей школы почему-то с 1949 года. А до этого что-нибудь было?

– А как же! Еще в 60-е годы прошлого столетия на виду всего мира были граждане, которые заканчивали российские вузы до 1917 года. Почему? Да, прежде всего, потому, что в странах, где они проживали, занимали отнюдь не самые маленькие должности. В Эфиопии немало военных руководителей, закончивших до революции российские военные училища. Кстати, между Россией и Эфиопией были очень тесные связи, наше государство стало единственной европейской страной, которая поддерживала единоверную Эфиопию в ее борьбе с колониализмом. Это было всегда, независимо от того, являлась ли Россия империей или отождествлялась с СССР, она всегда приходила Эфиопии на помощь.

– Такое сотрудничество в нашей истории случай единственный, а потому уникальный?

– Ну что вы! Таких примеров можно привести много. Очень интересно складывались связи России с Балканскими странами – наша страна давала возможность гражданам этого региона мира получать и военное, и гражданское образование. То, что в Россию с Балкан приезжали учиться в университетах, военных училищах, Академии генерального штаба, не было ничего сверхестественного, это было нормальной практикой. Молодые люди приезжали, учились и уезжали к себе домой. Причем Россия учила их за свой счет, обеспечивая зарубежные страны высокообразованными кадрами.

– Помощь братьям-славянам всегда была для России делом естественным. А помогала ли она неславянским государствам?

– Конечно, и я хочу обратить ваше внимание на пока еще мало изученное направление – подготовку специалистов для арабского Востока. Ее масштабы потрясают, ведь на территории того, что сегодня стало Палестиной, Ливаном, Сирией, было открыто свыше 100 русских школ, где обучались свыше 12 тысяч учеников, и два училища, которые обеспечивали педагогическими кадрами эти школы. И школы, и училища давали образование очень высокого уровня и решали многие важные проблемы, которые сегодня пытаются решить и ЮНЕСКО, и страны «восьмерки», провозгласившие лозунги «Победим неграмотность к 2015 году, дадим равное образование мальчикам и девочкам». Все это и многое другое реализовало на практике российское Императорское Православное Палестинское общество перед первой мировой войной в таких масштабах, которые сегодня были бы вполне сравнимы с мероприятиями «Большой восьмерки» по «ускоренной инициативе» ликвидации неграмотности. Россия занималась ликвидацией неграмотности на арабском Востоке, она обеспечивала равный доступ к образованию для мальчиков и девочек – из 12 тысяч учеников русских школ 6000 были «женского пола».

– Чему учили в этих школах?

– Арабскому и русскому языку. Черчению, домоводству, пению, географии, математике, другим предметам. Кстати, ликвидировали неграмотность населения на его родном арабском языке. Педагоги, работавшие в Палестине, руководствовались идеями великого просветителя К.Д. Ушинского. Их настольными книгами были написанные им «Родное слово», «Детский мир», «Советы родителям». Ядро педагогического коллектива в таких школах было российским, но очень быстро стали привлекать к преподаванию арабских преподавателей, которые потом прославились в арабском мире как писатели, поэты, журналисты, философы. Училища были уже более сложным уровнем обучения, там преподавали иностранные языки, арабский и русский изучались на более высоком уровне, как и математика, литература, сразу шел перевод произведений русских классиков на арабский язык. Думаю, прошло бы несколько лет и самым естественным образом возник вопрос о создании русско-арабского университета. В отсутствии высшего учебного заведения лучших учеников отправляли учиться в Россию в духовные учебные заведения и в университеты, то есть процесс приобретал комплексный характер. Посланцев бесплатно принимали и обучали в лучших учебных заведениях страны, потом они возвращались домой и с таким хорошим образованием, естественно, очень быстро занимали посты, достойные их подготовки. Причем, это происходило при прямом противодействии как турецкой, так и британской администраций. И те, и другие вовсе не жаждали усиления местной элиты. Англичане настаивали на закрытии русских школ и училищ, потому что они создавали сильную конкуренцию. Их не устраивало, что русские школы и училища работали на турецкой территории и в результате создали некий образовательный оазис. Потом все это рухнуло, началась первая мировая война, фактически прекратило свою деятельность Императорское Православное Палестинское общество. Турция в войне противостояла России, и той было уже не до образования и не до русских школ с училищами, ну а потом случилась революция.

– Что было с образовательными инициативами России и помощью другим странам?

– Дальше был промежуток от революции до Великой Отечественной войны. Но это отдельный, очень интересный и интенсивный период нашей «международной педагогики», требующий особого изучения. Здесь необходимо отметить, что традиции в российском образовании сохранялись и продолжались. Да, порой они продолжались в каком-то видоизмененном и даже искаженном виде, но все равно ничто разрушено до основания не было. И о кадровой поддержке других стран Россия думала постоянно: по мере того, как наши войска продвигались на Запад, а потом на Дальний Восток, граждане освобожденных от фашистского ига стран направлялись на учебу в СССР, а обученные возвращались к себе домой и восстанавливали свои страны. Мы не подсчитывали пока, сколько иностранных выпускников вышло из наших вузов до 1949 года.

– Это какая-то особая дата?

– Я думаю, просто с этого времени к нам поехали в массовом масштабе на учебу граждане из стран народной демократии – после послевоенной разрухи, наконец, руки дошли и до обучения. Вполне понятно, что учиться граждане поехали в СССР, где для них были созданы все условия.

С тех пор прошло немало времени, и сегодня нам надо строить новые учебные корпуса, новые общежития, если мы хотим увеличить число обучаемых студентов-иностранцев. В крупных центрах – в Москве, в Санкт-Петербурге, я думаю, уже наступил предел по численности приглашаемых на учебу иностранных студентов. Один путь – привлечение их на учебу в крупные региональные вузы, где профессора, преподаватели и ученые совсем не хуже, чем в столицах. Но там нам тоже нужно будет создавать условия для учебы и проживания иностранцев. Другой реальный путь – это экспорт российского высшего образования, организация зарубежных центров обучения, разворачивание сети дистанционного образования. Конечно, нам нужно выдвигаться за рубеж, но здесь дело тормозится не отсутствием на то нашего желания, а отсутствием нужных для этого ресурсов. Налаживание экспорта образования требует значительных капиталовложений, а государство может сегодня помочь только в работе на самых главных для него направлениях. Важнейшим для нас направлением сейчас стала работа в СНГ. Например, мы создали уже три совместных вуза, «славянские» университеты в Киргизии, в Таджикистане и в Армении – ведущие среди высших учебных заведений этих государств. Там преподают лучшие местные профессора. Дело доходит до того, что для работы в них существует конкурс среди академиков местных академий наук. Отбор преподавателей – и российских, и местных – в эти вузы очень строгий, туда рвутся поступать, там большой конкурс, эти вузы обучают национальные элиты. Поэтому там очень строгий контроль качества обучения, в отличие от контроля учебных программ в многочисленных филиалах, которые наши вузы открывают в России и за рубежом. Кстати, очень серьезная проблема – создание филиалов государственных вузов в дальнем и в ближнем зарубежье.

– У всех на слуху недавний судебный процесс против профессора МВТУ Бабкина, которого обвинили в разглашении государственных секретов. Очень многие результаты исследований и открытий в науке и технике составляют российское «ноу-хау». Как же с этим знакомить зарубежных студентов?

– Нормы и правила безопасности никто не отменял. Их требуют соблюдать в любой стране. Утечка информации – вершина айсберга, а в целом проблема называется «специализацией». Мы в большинстве случаев чему учим иностранных студентов? Тому же, что и своих. Если раньше можно было сажать в аудиторию двадцать россиян, а к ним подсаживать пяток иностранных, то сегодня нужно наращивать специализацию в области подготовки иностранных студентов. База для этого была разработана и создана, недаром наши предшественники еще в конце 80-х годов поставили задачу выйти на обучение 300 тысяч иностранных студентов в год. Тогда надеялись идти вровень с Америкой. США с тех пор успешно вышли и на 300 тысяч, и на 500 тысяч. Мы до таких цифр не дошли, но это вовсе не значит, что от своих планов отказались и прежние разработки нужно отбросить. Они есть у РУДН, и его опыт надо изучать, примерять к сегодняшнему дню, распространять. К тому же мы неминуемо придем к обучению иностранных студентов на тех языках, которые им знакомы и привычны.

– А как же русский язык?

– Задача распространения русского языка для нас остается главной, но вместе с тем в поствузовском образовании придется неминуемо увеличивать языковое образование – на английском, французском, немецком, арабском. Как видите, мы просто возвращаемся к тем традициям, которые наши предки закладывали на арабском Востоке. В этом году мы целевым образом начнем переподготовку специалистов, которые работают с иностранными студентами. Иначе нельзя.

Сегодня перед нами ставится масштабная задача превращения образования в экспортообразующую отрасль народного хозяйства. Оно станет таким, если будет общее понимание того, каким должен быть баланс между социальными целями и политическими, экономическими задачами. Коммерция не должна застилать глаза. С одной стороны, заманчиво изобразить все это как чисто экономическое предприятие по штамповке иностранных специалистов, но, с другой, нельзя не думать о том, что экспорт российского образования по большому счету – выполнение важных социальных задач. Даже Америка, которая зарабатывает в год на образовании иностранных студентов значительные суммы, научилась одновременно решать социальные, политические и экономические задачи. Кстати, США вкладывают 4 миллиарда долларов в год в развитие международного образования, чтобы зарабатывать на нем 14 миллиардов. У нас, конечно, результаты поменьше, но масштабность задач та же.