Осторожно, Злая Соседка

Моделирование культуры и социума в современном российском учебнике было одной из тем, обсуждавшихся на «круглом столе» «Книжная культура и воспитание», проходившем в рамках XVII национальной выставки-ярмарки «Книги России». Сотрудник РГГУ Галина МАКАРЕВИЧ проанализировала содержание лишь одного учебника, который призван развивать у детей интерес к книге.

– Я буду говорить о моделировании социума в конкретном учебнике «Литературное чтение» Г.Н. Кудиной и З.Н. Новлянской. Он разработан для четырехлетней начальной школы. Итак, как начинается знакомство с обществом ребенка, когда он оставляет букварь и начинает серьезно читать. Социум в данном учебнике задан через ряд соотношений: ребенок – взрослый (90 процентов), ребенок – сверстники (5 процентов), ребенок 6 лет – дети трех-четырех лет (5 процентов). Мир ребенка 6 – 7 лет связан с игрушками, играми, фантазиями, разного рода небывальщиной. Он в оценке взрослых выделен как несерьезный, беззаботный, счастливый. Гипертрофированная детскость конструируется в текстах Маршака, Барто, Льва Толстого, Заходера, Благининой. Подобного рода тексты с примитивным сюжетом типа «Наша Таня громко плачет…» или «Где обедал воробей» занимают в учебнике около 30 процентов. Мир взрослых для ребенка почти непроницаем. Чтобы в него проникнуть, надо сознательно отказаться от игрушек, продемонстрировать окружающим свои трудовые достижения в учебе или ведении хозяйства. Таков единственный одобренный взрослыми путь взросления.

Какова же приоритетная модель поведения ребенка? Отклонившись от нее, ребенок попадает в комические обстоятельства, например, рискует получить таинственный конверт с письмом следующего содержания: «Позор Неумейке!». Все ситуации общения ребенка и взрослого имеют дидактическую окраску. Сюжет разворачивается так, что герой-ребенок или читатель-ребенок стоит перед необходимостью этического выбора. Я бы даже уточнила, псевдовыбора, так как в основном все акценты «хорошо – плохо» уже расставлены героями-взрослыми и авторами-взрослыми. Репертуар социальных ролей взрослого скуден. Первый взрослый персонаж – злая соседка, далее ее образ детализирован в паре с другим соседом. Только этим героям позволено поступать недолжным образом: обижать животных, грубить, запрещать ребенку проявление сочувствия. Интересно, что негативная идентичность закреплена за чужими людьми, они выражают чуждую ребенку систему ценностей. То есть представленный в данном учебнике социальный мир разбит на своих хороших, положительных и чужих плохих, отрицательных. Большей частью ребенок общается с матерью и отцом.

Большинство текстов данного учебника адресовано детям четырех-пяти лети. То есть возрасту, где главными агентами социализации выступают родители. Их действия, целиком направленные на ребенка, между собой не пересекаются. Мама выполняет роль заботливого помощника, отец – строгого учителя. В набор средств педагогического воздействия входят совет, увещевание, наказание. Соответственно ребенку отводится роль ученика-послушника. В этой роли чаще оказывается мальчик как будущий строитель социальных отношений. Список профессий, о которых он мечтает, небогат: астроном, капитан дальнего плавания, боксер, машинист метро, начальник станции. Этот список отсылает нас к социально престижным профессиям шестидесятых – семидесятых годов. О будущих профессиональных устремлениях девочек вообще не говорится. Девочка проявляет заботу, участие, помощь, ведет себя как взрослая женщина. Таким образом, социум дан в этом учебнике в основном через отношения ребенка со взрослыми. Для того чтобы стать взрослым, необходимо как-то дорасти, и не столько внешне (изменить прическу, надеть туфли на высоком каблуке), сколько внутренне (через кодирование строго регламентированной модели поведения). Главной ее составляющей является труд. Мир ребенка стерилен, очищен от негативных поступков и реакций, он по сути своей закрыт. Термин «закрытый» имеет немало значений: архаичный, изолированный, подчиняющийся приказам, лишенный самостоятельного выбора. Несмотря на то, что этот комплект распространен в системе развивающего обучения, одной из ключевых установок которого выступает диалог между субъектами обучения: учеником и учителем, содержание представленных в учебнике текстов конструирует жесткие субъектно-объектные отношения, отсылает нас к учебникам конца 1970-х – середины 1980-х годов, калькирует социум советского человека.