Остаться на земле во что бы то ни стало. Ее мечта сбылась – о ней узнал весь мир

Жизнь Марии БАШКИРЦЕВОЙ до сего времени овеяна тайнами и легендами. Современники высказывались о ней так: «Все в Марии свидетельствовало о большом уме, а под изысканной женской прелестью чувствовалась мужская сила. Каким-то странным образом в ней сочетались грация, робкая нежность, элегантность с железной целеустремленностью и чисто мужской энергичностью».

Родилась Башкирцева в 1860 году и воспитывалась в богатом доме, расположенном в большой и красивой барской усадьбе Гавронцы, что на Полтавщине. Ее отец был предводителем местного дворянства, а дед по отцу – герой Крымской войны, генерал. По материнской линии род был еще более древний и родовитый. Герой знаменитой «Полтавы», о котором Пушкин пишет в начале поэмы, – «Богат и славен Кочубей…», является не только исторической личностью, но и дальним предком Марии.

Зрелую часть своей жизни Мария провела на юге Франции. Ее часто можно было видеть на Променад-дез-Англе – самой знаменитой улице Ниццы. Трудно сосчитать представителей самых известных аристократических европейских фамилий, добивавшихся руки этой прелестной русской девушки. Биографы Марии, наверное, не раз сбивались со счета, внося фамилии мировой знати в особый список претендентов на ее любовь. Простые обыватели сочинили множество разного рода романтических историй о любовных приключениях Марии. Если попытаться выстроить их в определенную хронологию, то получится, что она одновременно была замужем за двумя, а то и тремя принцами или графами, а с четвертым и пятым вела переговоры.

Как бы ни были запутаны и противоречивы эти небылицы, сквозь них просматривается утонченный образ, наделенный широтой и красотой внутреннего мира, неисчерпаемым женским обаянием. К сказанному необходимо добавить, что Мария была девушкой очень строгих правил, к тому же однолюбом. Этот вывод следует из ее дневника. Записывать в него свои переживания и факты биографии она начала еще в детстве. Когда после ее смерти (она прожила неполные 25 лет) этот документ был напечатан, всем стало ясно, что дневники Башкирцевой – лучшее, что было создано в этом жанре.

Позже литературоведы сошлись в одном мнении: «В языке, в умении увидеть за обыденным нечто большее Башкирцева опередила Марселя Пруста на тридцать лет». В своем дневнике Мария идеализировала образ юной девы, которой судьба уготовила путешествия, приключения, встречи, огромное любовное чувство и тяжелую болезнь, с которой хрупкая девушка боролась с неистовой силой.

Именно неизлечимая болезнь заставила мать Марии надолго оставить мужа, родину и любимую усадьбу. Она проделала огромный путь из глубинки России и привезла свою девочку в Ниццу. Мать сняла удобную и большую виллу, пригласила врачей и начала борьбу за жизнь дочери. Мария тогда еще не осознавала, насколько серьезным было ее положение, и поэтому часто не слушалась матери и вместо отдыха много занималась самообразованием. С детства девочка ставила себе взрослые задачи, и никакие уговоры матери или врачей об отдыхе не останавливали ее. Вот что она писала в то время в своем дневнике: «Мне уже 13 лет, а я еще ничего не добилась в жизни, всего-то и умею, что «щипать» арфу. Если я и дальше буду терять столько времени, что же из меня выйдет?»

А между тем к 13 годам она уже многого достигла. Прежде всего стоит отметить, что Мария прекрасно играла на арфе, так как посвящала ей 4 часа ежедневно. Но еще больше она любила петь. «Какое счастье! Какое удовольствие хорошо петь! Сознаешь себя всемогущей, сознаешь себя царицей. Чувствуешь себя счастливой благодаря своему собственному достоинству. Это не та гордость, которую дает золото или титул. Становишься более чем женщиной, чувствуешь себя бессмертной. Отрываешься от земли и несешься на небо!» Эти слова она записала в свой дневник, когда ей не было и 15 лет.

У Марии было роскошное сопрано, и втайне она надеялась, что красивый голос сделает ее «властительницей мира», поскольку она мечтала о мировой славе, такой, как у ее любимого композитора Людвига ван Бетховена. Поражаясь титанической личности Бетховена, которая соединяла в себе гениальную музыкальную одаренность и кипучий бунтарский темперамент, Мария старалась во всем подражать ему, особенно это касалось его колоссальной работоспособности. Ее энергии и трудолюбию удивлялись многие взрослые музыканты, потому что помимо четырехчасовых занятий на арфе она по 7 часов в день занималась пением! А еще она очень любила читать. Тайком от матери читала ночами почти до утра.

Однако в 15 лет врачи объявили, что у Марии начинается чахотка, и стали ее усиленно лечить. В 18 лет она стала плохо слышать, а в 19 потеряла свой дивный голос. После того как Мария поняла, что очень серьезно больна, она скорректировала цель своей жизни и наметила главное – саму жизнь. «Остаться на земле во что бы то ни стало», – так она записала в дневнике.

Дарования Марии были блистательны и всесторонни. К примеру, языки она усваивала с такой легкостью, что сама удивилась, однажды найдя себя хорошо говорящей по-итальянски… Латынь, древнегреческий и английский языки она освоила самостоятельно, а уж по-французски она писала и говорила лучше многих французов. А еще просто обожала поэзию и у себя на вилле устраивала поэтические вечера. Из поэтов предпочитала античных авторов, самым любимым был Гомер. Часто по вечерам она читала матери поэму «Илиада». Трудно представить, но она знала наизусть всю «Одиссею». Она писала в дневнике, что Гомер нравится ей из-за того, что «его героев отличает особое, исполненное творческой радости, отношение к жизни и, хотя всюду его героев подстерегает смерть, их жизнь пронизывают свет и восторг перед мощью ума и рук человеческих».

Четко осознавая, насколько коротким будет ее век, Мария пыталась воспитать в себе именно такое, как у героев Гомера, светлое и позитивное отношение к жизни. В этот же период она усиленно занималась литературой. В неполные 16 лет она начала издавать собственный журнал, который преуспевал и хорошо расходился! По роду издательской деятельности она была связана с Эмилем Золя, Ги де Мопассаном и Александром Дюма-сыном. В своем журнале она публиковала их произведения и критические статьи об их творчестве. Но и этой деятельности ей было мало! Она стала активным членом республиканской партии, ведущей участницей женского движения «Droit des Femmes» и заняла серьезное место в общественной жизни Ниццы. Одновременно с этим блистала на светских раутах, воплощая собой изысканную женственность дамы высшего света и яркого лидера феминистского движения.

Когда после смерти Марии был издан ее дневник, многие поняли, что она могла бы стать очень интересной писательницей. Критики так писали об ее литературном даровании: «Нам досталось только начало творчества, занавес лишь слегка приоткрылся. А блеснуло за занавесом что-то ослепительно яркое, поражающее величием дара, желаний и умом, но одновременно что-то болезненное и противоречивое…» Ее дневник – это длинная книга о короткой жизни и любви, о честолюбивых помыслах и жгучем одиночестве. Марина Цветаева, прочтя дневник Башкирцевой, была поражена схожестью собственных переживаний и чувств. Она увидела в этих записках родственную душу. Цветаева считала: «Эта маленькая, хрупкая и больная женщина, безусловно, была гениальна…»

Свою первую книгу стихов «Вечерний альбом» Цветаева посвятила Башкирцевой. В этом сборнике есть особо выделенное стихотворение, в котором, словно сотканный из сумерек, возникает изящный образ Марии:

Вечерний дым над городом возник,

Куда-то вдаль покорно шли вагоны,

Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,

В одном из окон полудетский лик…

С той девушкой у темного окна –

Виденьем рая в сутолке вокзальной,

Не раз встречалась я в долинах сна.

Но почему она была печальной?

Чего искал прозрачный силуэт?

Быть может, ей – и в небе счастья нет?

Мария очень почитала творчество Ивана Сергеевича Тургенева. Узнав о его смерти, она, несмотря на обострение болезни, отправилась в Париж, чтобы сказать ему последнее «прости», а вернувшись в Ниццу, перечитала роман «Дворянское гнездо». То ли о себе, то ли о героях романа она записала в дневник: «Любовь уменьшается, когда не может больше возрастать».

Серьезно заниматься рисованием Мария начала поздно, примерно тогда, когда поняла, что карьера певицы для нее закрыта. Однако с ее непоколебимой волей и огромной работоспособностью она и в живописи довольно быстро достигла серьезных результатов. Как-то учитель живописи сказал ей, что ему нечему ее учить, так как она переросла его. И тогда Мария отправилась в Париж и поступила в школу живописи. Первое время, подходя к ее мольберту, новый учитель каждый раз с недоверием спрашивал, сама ли она сделала этот рисунок. Он долго привыкал к ее необыкновенным успехам. В тот период она записала в дневник следующее: «Какое чудное время молодость! Как я люблю жить и рисовать! С каким восторгом буду я вспоминать эти дни учения и искусства! Ах, если бы жить так всегда». Одновременно с живописью она увлеклась графикой и даже скульптурой. В Ницце, в Музее изящных искусств Жюля Шере, хранятся некоторые из ее скульптур.

После кончины Марии 31 октября 1884 года мать отвезла большую часть ее картин в Россию, в родовое имение. В 1917 году коллекция сгорела вместе с подожженной усадьбой. Та часть картин, которую удалось спасти, погибла во время бомбежки 1941 года. То малое, что осталось, хранится в Русском музее Санкт-Петербурга и в Музее изобразительных искусств Днепропетровска. Картины, оставленные когда-то матерью Марии во Франции, сегодня находятся в музеях Ниццы, Лозанны и в Париже, в музее д’Орсе.

Титанические труды Марии Башкирцевой были не напрасны. Незадолго до смерти она была признана лучшей художницей года, и ее картины украсили страницы и обложку журнала «Всемирная иллюстрация». Этот журнал издавался в ХIХ веке на разных языках и распространялся по всему свету. Так сбылась ее мечта – о ней узнал весь мир… Узнал и, конечно, полюбил. Живописное наследие Башкирцевой поражает своим глубоким проникновением в изображаемый мир. Ее творчество отмечено самостоятельностью и индивидуальным поиском. Особым обаянием проникнуты почти все ее портретные работы. Их объединяет эмоциональная трепетная подача, ясность и простота характеров.