Особенности национального норматива. Правила те же, а зарплата разная?

Когда-то нормативное финансирование казалось панацеей от несправедливого распределения бюджетных средств. Сегодня оно становится причиной многих бед российского учительства. Этот парадокс нуждается в пристальном рассмотрении. Нормативное финансирование было предусмотрено еще в Законе РФ «Об образовании» в редакции 1992 года. За него пришлось долго и упорно бороться. Как за то светлое финансовое будущее, которое, как считали сторонники идеи, настанет, и все вмиг изменится к лучшему. И вот наконец продвинутые регионы добились этого экономического рая, и началась счастливая жизнь. Впрочем, как для кого.

Предусмотрено законом

По мнению специалистов, финансирование российского образования сегодня примерно на уровне 1991 года, что вроде бы хорошо. Но на одного учащегося в разных регионах приходится разная сумма, ведь разница в получаемых доходах между регионами в некоторых случаях чуть ли не восьмикратная. В таких условиях экономического неравенства работают педагоги, реализующие во всех субъектах Федерации одни и те же программы школьного образования, готовящие своих учеников к сдаче ЕГЭ по единым тестовым материалам. Работа по одним и тем же правилам, а зарплата, увы, разная.

Социальная защита педагога – вещь тонкая, тут нельзя рубить с плеча, как это делают сегодня либералы-реформаторы, поклоняющиеся одному идолу – рублю – во всех бюджетных сферах. У реформаторов исключительно экономический подход, но нельзя же не признавать, что сфера образования – особая и к ней нужно подходить с особыми мерками. Например, в течение года все организации должны ритмично осваивать выделенные бюджетные деньги. Система образования здесь всегда попадает в разряд аутсайдеров – по мнению казначейств, тут освоение средств идет не ритмично. Финансисты делают вид, что не понимают, почему летом, когда детские сады не работают, нельзя освоить средства, предназначенные для питания дошкольников, а ведь тот, кто «освоит» эти деньги в отсутствии детей, может лишиться свободы. Финансисты не понимают, как можно не освоить в июле средства, отведенные на строительство школьных и детсадовских зданий со сдачей их в августе, а ведь тот, кто заранее подписывает приемо-сдаточные акты на несданные здания, тоже нарушает законы и рискует оказаться в местах не столь отдаленных. Это лишь часть тех ситуаций, в которые порой попадает система образования. Система нестандартна, но к ней обычно подходят со стандартными мерками. Экономическая выгода при этом, может быть, и есть, а вот государственная навряд ли.

Все счастливые семьи похожи одна на другую, нормативы же, предлагаемые в регионах в рамках перехода к нормативному финансированию, не походят один на другой до неприличия. А все потому, что посчитали их за редким исключением как частное от деления суммы существующих расходов образовательных учреждений на количество учеников ими обучаемых, а расходы эти, как уже говорилось, в каждом регионе свои.

Несложные арифметические действия по определению норматива подушевого финансирования почему-то вызвали бешеный восторг у реформаторов, ратовавших за нормативное финансирование, а регионы, продемонстрировавшие столь высокие познания в арифметике, немедленно выдвинулись в разряд первопроходцев. Но денег вдруг почему-то стало у образовательных учреждений меньше, чем было. Во-первых, разные органы власти стали «отщипывать» от норматива определенный процентик, причем каждый раз это делали по разным причинам – кто на премиальный фонд, кто на доплату тем школам, которые на свои нормативные деньги не могли выжить. Во-вторых, расчет денег привязали к количеству учеников в образовательном учреждении. При этом нехватку средств сразу ощутили все маленькие (в том числе сельские) школы, да и продвинутые гимназии стали убыточными на фоне не утруждавших себя инновационными изысками средних школ, где 40 человек в классе, где нет и в помине психологов, дефектологов, где мало учебного оборудования, компьютеров и прочих современных атрибутов, которые нужно обслуживать, а нормативом это, как правило, не предусмотрено. Вмиг сравнялись школы продвинутые и отстающие, ибо нормативы зачастую не учитывали повышенных финансовых затрат гимназий и лицеев. Стали близки к разорению школы в тех регионах, где ранее была предусмотрена социальная поддержка молодых учителей – доплаты за «педагогическую молодость» не предусмотрены нормативом, как и доплаты за «педагогическую зрелость» заслуженным, народным учителям, лауреатам всяческих престижных премий. Школам стало невыгодно как омоложение педагогического коллектива, так и сохранение высокопрофессионального педагогического корпуса. В норме сегодня усреднение, и это не может не настораживать, поскольку речь идет о будущем российского образования.

Происходит типичное «хотели, как лучше», получилось не только «как всегда», а «хуже некуда».

Нормативное финансирование, как справедливо говорит секретарь профсоюза работников народного образования Владимир Лившиц, как лопата, с помощью которой можно яму вырыть, а можно и человека убить, все зависит от того, с какой целью используется инструмент. Если нормативное финансирование предлагается для того, чтобы оптимизировать финансирование образования, это одно, если для того, чтобы просто-напросто уменьшить бюджетные расходы, это совсем другое, если же для того, чтобы выстроить систему гарантий финансирования, это уже третье. Но над этими первым, вторым, третьим, похоже, мало кто задумывается. Главное сегодня – переход на новую систему как таковую. Но чуть ли не в каждом из более чем 30 регионов, переходящих на нормативное финансирование, воцаряется, по сути дела, далеко не оно, поскольку при этом вычисляются фактические удельные расходы, и по сложившимся удельным расходам рассчитывают субвенции.

Постепенность прежде всего

На самом деле переход на нормативное финансирование – это не кавалерийская атака с криками: «Даешь!», это очень трудоемкая и довольно длительная акция, постепенный процесс адаптации школы к новым условиям работы. Но, как показывают наблюдения, именно постепенность никакими документами не предусматривалась. Переход стал подобен прыжку в холодную воду, который вмиг отрезвил работников образования, которые, как показывает опыт, в тонкостях этого перехода до конца не разобрались. Те школы, которые не укладываются в норматив, пока еще получают в случае нехватки средств деньги за счет успешных соседей. Но эта ситуация скоро изменится. По сути дела, страна стоит перед угрозой массового закрытия учебных заведений, которые не смогут выжить на нормативно – подушевое финансирование. Тысячи учителей могут оказаться на улице. Работу можно найти в большом городе, а в селе, поселке, маленьком городке… Есть выход – объединение школ и превращение их в большие учебные центры, но этот процесс сложный и длительный, поскольку нельзя механически соединять коллективы. Механическое присоединение к успешным школам коллективов тех учебных заведений, которые по разным причинам не имели большого количества учеников, может превратить успешные школы в обычные средние учебные заведения. Словом, все не так просто, как кажется людям, не учитывающим специфику введения нормативного финансирования в систему образования.

Никто не задается целью провести серьезный анализ сложившейся ситуации, причем не только финансово-экономический. Ведь нынче в процессе перехода на так называемое нормативное финансирование образование несет существенные потери: школам становится невыгодно иметь в штате психолога, социального педагога, логопеда, под угрозой школы полного дня, группы продленного дня и многое другое, что отбрасывается, потому что в норматив просто не вписывается.

Недавно в «Учительской газете» выступил губернатор Тюменской области, который сказал: «Мы для каждой школы сделали свой норматив!» Вроде бы хорошо, но, заметим, не для вида школы, а для каждой школы, то есть налицо опять-таки определение лишь удельных расходов.

Москва в этом смысле ушла дальше всех регионов. В прошлом году в столице свершился переход на нормативное финансирование, принят закон Москвы «Об общем среднем образовании», где заблаговременно были заложены все виды нормативов, и Департаменту финансов не оставалось ничего другого, как учесть все принятое в бюджете города. В столице норматив посчитали, исходя из вида образовательного учреждения, предложив еще и коэффициенты определения его величины, скажем, для школы с гимназическими классами или с классами коррекции. (Недавно были предложены нормативы финансирования и для дошкольных учреждений с учетом финансирования даже разных детсадовских групп.) Да, нормативов для образовательных учреждений 18, да, норматив гимназии отличается от норматива простой школы, а норматив санаторной школы вообще почти в четыре раза больше, чем гимназии, но каждый норматив учитывает истинные потребности каждого учебного заведения, предусматривая его развитие.

Парадоксально, но факт

Как ни странно, но не Москву, а Тюмень в масштабе страны Министерство образования и науки РФ считает новатором и первопроходцем, усердно рекомендуя тюменский опыт всем регионам. Понять это можно: чиновники нынешнего министерства молоды и историю экономики образования знают не очень хорошо. Между тем некоторые вещи, предлагаемые в Тюменской области, попахивают нафталином. Скажем, декан экономического факультета МГПУ Михаил Левицкий говорит, что деление предметов на четыре группы и выстраивание оплаты труда в зависимости от того, в какую группу попадает предмет учителя, предложенное Тюменской областью, не новация: в 1937 году эта «новация»- градация предметов по их сложности – уже была отменена после признания нецелесообразной. Спрашивается, если история это сняла, зачем к этому возвращаться?

Еще одно замечательное тюменское новшество: оплата работы учителя по ученико-часу. То есть зарплата зависит не только от того, сколько уроков дал учитель, но еще и от того, сколько учеников сидит в классе. То есть если эпидемия гриппа скосила полкласса, зарплата учителя уменьшится вдвое? Однако! Разве можно в нормативе учитывать при определении оплаты труда учителя те показатели, которые от него не зависят?

Тюменские учителя, которые нынче работают именно в таких условиях, молча терпят введение подобного норматива, и понять их можно: люди боятся потерять работу, так как количество учителей в области, по данным ЦК Профсоюза работников народного образования и науки, уже уменьшилось на две с лишним тысячи человек. Сначала «ушли» пенсионеров: им при участии профсоюза выплачивали по 20 тысяч «отступных», и те уходили, радуясь, что хоть что-то получили. Затем школы стали лишаться молодых педагогов – они стали «невыгодны» при новой системе оплаты труда. Оставшиеся трудятся по максимуму, такую работу директорский корпус всячески одобряет, потому что зарплата директора напрямую зависит от зарплаты учителей в его школе. Меньше работников – выше зарплата, доволен директор. То, что для педагогов все это превращается в потогонную систему, никого, видимо, не волнует, а ведь чем больше нагрузка тем, извините, ниже качество обучения.

Большая часть норматива в образовании – зарплата, та самая весьма существенная, нет, основная составляющая материального положения педагога. Разные нормативы – разная зарплата. Разная зарплата за одну и ту же работу… О какой социальной справедливости здесь может идти речь? Над этим вопросом сегодня надо задуматься федеральной власти, не отдавая проблему на откуп регионам, которые будут исходить из своих возможностей, а не из тщательно просчитанной необходимости. Тем более, что сегодня по регионам ездят прыткие подельщики, которые предлагают разработку региональных отраслевых систем оплаты труда ну за очень большие деньги. А пойдут ли их разработки на благо учителю, бабушка надвое сказала.