На чтение: ≈ 9 мин.Весна 1943 года. Наш 1-й Гвардейский воздушно-десантный стрелковый полк закончил бои южнее озера Ильмень. Верховное командование решило перевести полк в район более активных боевых действий. Мы снялись и пошли на восток по дороге, именуемой гатью. Это сплошной настил из бревен, уложенных плотно, одно к одному. Других дорог в этом болотисто-трясинном краю просто нет. Идти по гати очень трудно – скользко и коряво. Нам повезло. Рядом с этой окаянной гатью были обнаружены узкоколейка и при ней паровозик-«кукушка» с несколькими миниатюрными платформами. Нашлись умельцы, которые раскочегарили паровозик, мы быстренько забрались на платформочки и поехали.
Досье «УГ»Об авторе. Владимир Алексеевич Галеев до войны окончил школу с отличием и три курса Московского энергетического института. В войну на Отдельном Военном факультете связи Красной Армии получил диплом инженера-электрика по радиосвязи. С 1 марта 1943 года оказался на фронте. 9 мая 1945 года встретил в звании гвардии капитана в возрасте 25 лет. Награжден орденом Отечественной войны 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями. Воспоминания о войне стал записывать только что – как точно выразился один фронтовой поэт, «и это все в меня запало, и лишь потом во мне очнулось». Яркие эпизоды военных дней, написанные живым сочным языком, – ценные документы эпохи.
Ехали мы не очень шустро, так как время от времени наш паровозик сходил с рельсов, изуродованных войной. Приходилось с помощью бревен и жердей ставить его на место.
Так или иначе, но доехали до озера Селигер, где мы должны были погрузиться в эшелон. Это было 1 мая 1943 года.
В разговоре с командиром полка полковником Поповым выяснилось, что нас перебрасывают куда-то под Курск или под Воронеж. Могу сказать, что полковник неоднократно оценивал мою фронтовую деятельность весьма положительно, а лично ко мне относился по-отечески доброжелательно. А тут он как-то ехидно прищурился и сказал:
– Знаешь, связист, много я видел в жизни волосатостей, но такой пакости, как у тебя на физиономии, мне видеть не приходилось!
Дело в том, что во фронтовых условиях обычная мужская процедура – бритье – превращалась в проблему. Вот и отросла у меня на щеках жиденькая бороденка, по форме монгольско-китайская, по окрасу рыжевато-седоватая. Вызванный полковой парикмахер быстро сделал свое дело под одобрительные реплики полковника.
2 мая мы погрузились в эшелон и поехали на юг через Москву, где нам сделали «дневку» на запасных путях у Рижского вокзала. Оповещенная по телефону мамочка тут же примчалась к своему единственному с гостинцами. Первое, что она сказала:
– Боже! До чего же ты грязен!
Это я-то грязен! Я же накануне у водоразборной колонки старательно отмывал не только лицо и руки, но и шею и даже уши!
Не место для игр
Лето 1943 года. Наш полк добивал разрозненные остатки немецких частей и подразделений, уцелевших после разгрома на Курской дуге. Вышли на очередной рубеж. Штаб стал по-фронтовому обустраиваться. Внезапно в тылу появился немецкий танк. С кучкой десантников на башне он мчался прямо на нас! Мы врассыпную. Не растерялся только командир приданной полку противотанковой батареи. Повернув свои 45-миллиметровые пушки, он залпом шарахнул по приближавшемуся танку. Танк остановился, десантники спрыгнули на землю.
Подбежали мы к ним. Оказалось, что это солдаты соседней части обнаружили брошенный немцами танк, решили, по их словам, «шибануть немцев ихним же оружием». Однако не сообразили, что проезжать придется через свои боевые порядки.
Результат: двое убиты, несколько раненых. Говорят, оставшиеся в живых обращались к прокурору дивизии с просьбой судить и наказать командира батареи, расстрелявшей своих. На что прокурор сказал:
– Дураки! Сами виноваты. Нужно знать, где и когда играть. Война и фронт не время и не место для игр! Я бы этого комбата к награде представил.
Начальника связи – к стенке!
2-й Украинский фронт. Зима 1944 года. Только что закончилась Корсунь-Шевченковская операция, в которой наш полк был завершающим.
Командир полка и я, начальник связи полка, вызваны в штаб фронта нарочным. Стоим, как и полагается, по струнке перед самим командующим Коневым.
В комнате очень жарко, и он без кителя. Стоим, выслушиваем разнос, глотаем обиду. Разнос-то за отсутствие связи у командующего со штабом нашего полка, который был его тактическим резервом в операции. Обидно! Конечно, такой начальник мог и не знать, что по всем инструкциям и наставлениям связь в войсках обеспечивается по принципу «сверху вниз». Его связисты должны были это делать!
Разнос закончился быстро и по-военному четко: «Командира полка – в штрафной батальон, начальника связи – к стенке!»
В этот момент в комнату вбежал дежурный офицер и, наклонившись к командующему, вполголоса что-то ему доложил. Командующий тоже вполголоса отдал какие-то распоряжения и поднял тяжелый взгляд на нас:
– Вы все еще здесь? Убирайтесь…
Далее последовала длинная тирада из идиоматических выражений. Конца тирады мы, естественно, не дослушали, радостные выскочили во двор и бегом ко все еще ожидавшим нас саням. И рысью «домой», в родной штаб. Никаких продолжений у этой истории не было.
Странная фамилия – Ярота
По ранению выбыл из строя командир нашего полка полковник Попов. На его место был назначен полковник с экзотической фамилией Ярота.
Он сразу нас удивил, и не только фамилией. Во-первых, возрастом – всего немногим более двадцати. Во-вторых, обилием орденов. Их было так много, что они не умещались у него на груди. Ордена были и на животе, и на талии! И еще он отличался необыкновенной храбростью. Посещая по служебной необходимости передовые окопы, он не ползал, как это делали другие, и даже не нагибался, а ходил в полный рост.
Командовал полком Ярота не хуже других. Глупых или невыполнимых приказов и указаний не отдавал. С офицерами был вполне контактен. Служил бы и служил. Глядишь, и генерала бы получил. Но надо же было ему похвастать, что он еще и депутат Верховного Совета СССР! Мы отнеслись к этому довольно равнодушно. Подумаешь!
Только «особист» – прикомандированный к полку сотрудник дивизионного отдела контрразведки СМЕРШ – вычислил, что молодой Ярота по возрастному цензу не мог быть депутатом! И он стал «копать»…
Выяснилось, что сержант Ярота служил в тыловом подразделении, известном как «похоронная команда». Задача подразделения – подбирать после боя убитых и хоронить их. Ярота, прежде чем похоронить убитого, снимал с него ордена. Вот откуда у него их такое количество. Попав по ранению в госпиталь, Ярота заявил, что все его личные документы «пропали вследствие ожесточенной немецкой бомбардировки».
Кадровики, ослепленные обилием орденов, оформили ему нужные документы и направили командовать Гвардейским полком.
Закончилась эта история уже в начале 45-го в Румынии. Яроту отправили в штрафной батальон, сняв с него погоны и ордена.
Владимир ГАЛЕЕВ, ветеран войны и труда, Москва
Выбор читателей
Комментарии