Опыт

Апофеоз на мосту

Mолодой специалист закончил педагогический вуз, пришел в школу и остался один на один со своими проблемами. О трудностях и всяких неурядицах в первые годы пребывания в школе “новички” говорить не любят, не позволяет гордость – “поймут ли, а вдруг осудят, а кому это надо…” Да, когда тебя окружают опытные учителя – это одно, а когда молодые коллеги, с такими же проблемами и вопросами – это нечто другое. Важно, чтобы окружающая атмосфера располагала к откровению и общению. В нашем городе действует клуб молодого педагога “Виадук” при Дворце творчества детей и молодежи. Здесь помогают совершенствовать профессиональное мастерство, создают творческую атмосферу для досуга. По инициативе клуба проводятся семинары, конкурсы, “круглые столы”, дискуссии и встречи с интересными людьми – опытными педагогами школ города – “Вечера-бенефисы”.

Конкурсы для молодых педагогов “Дерзайте, вы талантливы!”, “Ай лав ю!” (для учителей иностранного языка); музыкально-поэтический конкурс “Мой Пушкин” – зажигают новые “звезды”. Здесь поют, декламируют, танцуют; побеждают в учительском “Брэйн ринге” – “Все о школе, учениках и их родителях”, ставят спектакли на иностранных языках; пишут поэтические эссе “Почему я стал педагогом”.

Апофеозом танцевальной шоу-программы стало выступление единственного представителя мужского пола – Михаила Пустоветова. Преподаватель инженерно-педагогического колледжа танцевал всем на удивление легко, непринужденно, элегантно поддерживая свою партнершу. Победители конкурсов получают достойные призы и снова отправляются в школу к своим ученикам…

Ирина ВОРОБЬЕВА,

методист Ростовского дворца творчества детей и молодежи

Ростов-на-Дону

Страшилка от наших читателей

Не свороти шею

Зябликова вышла погреться на солнышке. Отыскала скамеечку, принадлежащую детской площадке, и присела на теплую поверхность. На скамеечку рядом плюхнулась молодая мамочка с дерзким выражением лица и с волевым выступом скул. На колени к молодой мамочке упал пятилетний мальчик с открытым ртом.

– Иди играй, пока я тебя не убила, – сказала молодая мамочка.

Мальчик послушно поскакал на одной ноге к качелям.

– Осторожно, не свороти шею, – предупредила молодая мамочка.

Мальчик послушно побежал к горке.

– На чем ты собрался кататься? – ехидно спросила молодая мамочка.

Мальчик послушно направился к песочнице.

– Найду песок в волосах, оторву их вместе с головой, – пообещала молодая мамочка.

Мальчик послушно поплелся к кустам.

– Листья в рот не суй, я тебя лечить не буду.

Мальчик послушно кувыркнулся в траве.

– А стирать Пушкин должен? – съязвила молодая мамочка.

Мальчик послушно вернулся к скамеечке.

– Иди играй, пока я тебя не убила, – сказала молодая мамочка.

Зябликова смущенно хмыкнула, встала и осторожно двинулась по направлению к дому. Краем уха ей удалось расслышать прощальную фразу молодой мамочки:

– Не ходи за тетей, поймает и сожрет, как последнюю котлету.

Наталья АЛЕКСЮТИНА

Санкт-Петербург

Советы непостороннего

Что лучше: чума или холера?

Есть один самый простой способ “замера культуры”, вернее, та планка, которую никогда переходить нельзя. Если завуч престижной московской школы борется за то, чтобы “облегчить” (с ударением на “е”) жизнь детей в “углубленных” (с ударением на втором “у”) классах преподавание предметов, то это для школы гораздо губительнее, чем несовершенные в методическом отношении уроки.

А в наших педагогических институтах (в том числе и скоропалительно переименованных в университеты) либо вообще нет курсов, так или иначе готовящих культурных учителей, либо эти курсы читаются на крайне некультурном уровне. Мы готовим учителей математики, учителей истории, учителей литературы и русского языка. Узких предметных специалистов. И вся беда не только в ударениях, вся беда в том, что узкий предметник в школе – это нонсенс. Он органически не может осознать смысл своего предмета в контексте культуры, обнаружить в нем гуманитарную составляющую. Значит, и не может выяснить значение предмета для ребенка. И никакие сверхдоступные методички и толщенные мудреные труды по дидактике здесь не помогут. Не выручает и безвкусный “оживляж”, пришедший с эстрады в классы столичных школ.

К сожалению, сугубо утилитарная установка – “это нам надо”, а “это нам не надо” – характеризует не только ученическую, но и учительскую среду, вернее, переходит из учительской в ученическую. Ценность лекции на самых разных курсах повышения квалификации очень часто оценивается учителем по тому, сколько он записал полезного материала для конкретного урока. Обструганного и подогнанного по месту. И не нужно возражать тем, что учителю некогда заниматься подгонкой по месту, что он, вернее, она обременена семьей, заботами, унижена мизерной заработной платой, которая хорошо если выплачивается, – это, конечно, все ужасно и отвратительно, но единственной компенсацией может быть не только чувство исполненного гражданского и профессионального долга, но и радость самого учительского труда. Радость, что вчера не знавший и не понимавший сегодня знает и умеет. И это ты его научил! Это твоих рук дело! И еще есть высшая радость – истинный восторг творчества, когда это не просто отдельный, частный успех, а часть грандиозной картины становления личности – личности ученика.

Мне вспоминаются замечательные слова, принадлежащие величайшему футболисту: “Классный игрок умеет все, что должен уметь футболист, на отлично, но что-то – как никто в мире”. Классный учитель тоже. А может быть, в первую очередь. Ущербный гений местного масштаба часто не знает элементарного, без чего в обучении обойтись невозможно. Но зато, как он считает, что-то одно делает непревзойденно. Или – это более распространенное явление – все делаю на “троечку” и вообще нет ничего особенного, “фирменного”, своего. Две опасности ждут молодого учителя: первая – быть, как все. Руководствоваться теми самыми пособиями, которые рассчитаны на среднего, то бишь никакого учителя. И тогда он точно не будет интересен ученикам.

И вторая опасность: как реакция на единообразие и унификацию, вырастает пошлое модничание – быть оригинальным ради оригинальности. Расцвет эпидемии пришелся на времена “эвриканства”, когда считалось, что урок литературы без топора, которым был убит Раскольников, – это не урок; а физика без гитары – просто замшелый анахронизм. Спор о том, что лучше – серость без претензий или сплошные ни на чем не основанные претензии, – так же бессмыслен, как спор о том, что лучше – чума или холера.

Непохожесть нельзя занять или сымитировать. Это всегда карикатурно и пошло. Но оригинальную личность необходимо растить. Как бережно пестуют экзотическое прихотливое растение. Учитель просто обязан любить себя и в себе самое сильное, интересное, какой-то особый шарм, то, что называется изюминкой. Если ты решаешь самые трудные задачи, как никто в мире, то, доведя нелюбимые тобой лабораторные работы до нормального профессионального уровня, нужно завораживать именно этим – лихими и виртуозными поворотами мысли. Если ты читаешь, как никто другой, стихи, то, безусловно, соблюдая пресловутые нормы проведения письменных работ, нужно читать как можно больше, сколько позволяют время и голос. Если ты знаешь из эпохи Бориса Годунова что-то совершенно удивительное и, главное, можешь об этом рассказать как очевидец и участник событий, то и не надо ограничивать себя, нужно рассказывать, может быть, в ущерб так называемым активным формам работы.

Найти и выпестовать доминирующие свойства характера, определяющие ведущее профессиональное начало, может быть, главное в самоопределении учителя, а значит, в трактовке учительского труда, особенностей своего предмета. Ошибиться здесь – значит погубить себя как учителя. Значит не понять “высокого, святого назначения”. Часто приходится видеть, как учитель ставит в своей работе совсем не на то, на что можно было бы поставить, либо играет без козырей, либо принимает по ошибке некозырную масть за козырную. Никому не возбраняется поливать искусственные цветы, но ждать, что они подрастут и на них появятся бутоны, было бы крайне наивно.

К себе, к гармонии с собой нельзя прийти, минуя провалы и крушения. И вся наша учительская беда – в полной открытости нашего труда. Но угадать свой талант – это тоже талант. Мне кажется, самый главный талант, какой может быть дан человеку. И может ли учитель, не умеющий открыть талант в себе самом, открыть талант в своем ученике? Давайте считать этот вопрос риторическим. Но что совершенно точно, так это то, что никакая гуманизация школы невозможна без человека обучающего, без сильной, яркой личности, вернее, сильной своей яркостью. Нет ли здесь противоречия?

То мы рассуждали о трагедии массовых профессий, то говорим о том, что новой школе нужен учитель, которого днем с огнем не сыщешь даже в мегаполисе, что уж говорить о маленьких городах, о деревне, где есть только вот такой, и спасибо, что есть. Думаю, что здесь все и сложнее и проще, чем кажется.

Гуманитарное знание передается из рук в руки, оно хранит тепло человеческих рук. Оно передается глаза в глаза – в нем свет человеческого взгляда. И никакой Интернет здесь не поможет. У него свои функции и свои возможности. Но здесь он бессилен.

Одному нужно больше этого чужого света, другому – меньше, хватает своего, но никто не может жить без него. Я думаю, что в этом весь смысл того, что скучно называется “подготовка и переподготовка педагогических кадров”. Ведь, наверное, не только ученик должен вспоминать учителя, но и учитель должен вспоминать всех своих учителей – от “классной мамы” до профессора, у которого писал диплом.

Не будем забывать, что если социальный заказ формулируется вне школы – обществом, то формируется он в школе. И школа в этом отношении влияет на социальный заказ не меньше, чем общество. Тем более сегодня, когда разрозненное, раздробленное общество не очень-то понимает, какое молодое поколение ему нужно. Стоит помочь ему разобраться в этом. Не то может рухнуть, уйти в небытие наше главное, если не единственное достояние – великая русская гуманистическая культура. А все остальное после этого не будет иметь никакого значения…

Александр КНЯЖИЦКИЙ