“Опять этот Ямбург!”

Кажется, директор 109-й московской школы Е.Ямбург ухватил Бога за бороду.

Ямбург построил школу, где учатся одаренные и обычные, больные и здоровые; школу для всех. (Так, кстати, и называется его итоговая практико-ориентированная книга – тот “паровоз”, за которым пойдет 6-7 “вагонов”, – серия “Библиотека адаптивной школы”). Неудивительно, какой интерес вызывает этот многопрофильный образовательный комплекс: на его базе открыты постоянно действующие семинары для руководителей школ и педагогов России. За последние пять лет на них побывало более 4 тысяч слушателей. Образовательные учреждения, работающие в логике так называемой адаптивной модели, созданы уже в 15 регионах страны.

Директорский клуб “УГ”

Удостоверение

ЯмбУрг

Евгений Александрович

Директор многопрофильного образовательного комплекса N109

г. Москва

оссийская академия образования похожа на старого Форсайта, который все узнавал последним. Таким вот открытием стало для нее появление в научном пространстве новой образовательной модели, которая уже тиражируется. И на президиуме РАО (подготовленном предварительным выездным заседанием Отделения психологии и возрастной физиологии и прошедшем сразу после “отсмотра” школы Ямбурга) обсуждался уже не просто “опыт работы”, а законченная система образования, со своими жестко определенными инженерией и технологией, критериями оценки. И Евгений Александрович Ямбург выступал прежде всего как ученый, автор готовой модели. По авторитетному заявлению академика В.В.Давыдова, “эта двадцатилетняя работа – серьезный вклад в нашу образовательную науку. Вообще все, что делается в последнее время у Ямбурга, становится заметным явлением в культурной жизни. Нельзя, например, представить себе новые веяния в управлении школой без опоры на то, что сделано именно в 109-й. Как нельзя сегодня строить УВК без должной опоры на Комплекс Ямбурга. (Ибо в отличие от педагогических систем, направленных на обучение, эта – одна из немногих собственно образовательных, включающих воспитание как необходимый элемент)”.

Не случайно такая школа появилась именно в Москве, где ведется работа по созданию новых типов образовательных моделей. 109-я, без преувеличения, стала ведущей экспериментальной площадкой для становления столичного образования. Сегодня уже 30 процентов общеобразовательных школ перешли на адаптивную модель, где есть и коррекционно-развивающие, и лицейские, и гимназические классы. Сейчас на рассмотрении правительства Москвы находится совершенно новый тип образовательного учреждения – “Центр образования”. “Когда мы готовили под него нормативные документы, все время оглядывались на модель, которую создал Евгений Александрович, – признается С.Н.Коровина, начальник отдела среднего и общего образования Московского комитета образования. – Здесь нет отсева. На моей памяти – ни одной жалобы, ни одного вопроса к работе этой школы. И это тоже – невероятный результат!”

Впрочем, на 109-ю оглядывается не только столица. Эта экспериментальная площадка имеет уже всероссийское значение. По мнению академика В.П.Зинченко, это “материал, по поводу которого можно думать и об образовательной доктрине. И о стандартах, которые целесообразно отрабатывать в контексте всей системы – от детского сада до выпуска”. “Создайте типологию, модель, подобно Ямбургу, – советует академик В.В.Рубцов, – и у вас появится общая рамка к тому, каким быть стандарту внутри данной образовательной системы. Нужно понимание, какие задачи решает та или иная школа. В 109-й идут от ребенка. Принимают всех и обеспечивают движение в образовательной среде в соответствии с закономерностями развития каждого”.

Кстати, о среде. Возможно, кого-то смущает сама терминология. Но Ямбург не ставит задачу выращивать “адаптантов”, идеально приспособленных к некоей “вопиющей и гадостной среде” (бывают такие “среды”, где быть здоровым – значит быть больным). Под адаптивной понимается гетерогенная школа (со смешанным контингентом), которая стремится, с одной стороны, максимально адаптироваться к ученикам, подобрать на основе комплексного медико-психолого-педагогического исследования для каждого адекватные педагогические системы и технологии обучения, а с другой – по возможности гибко реагировать на социокультурные изменения. Когда автора новой модели упрекают в “размахе” – а в ЯМБУРГ-СИТИ есть все – от 45 профессоров до 50 кур и 4 пони, – не дают себе труда задуматься, что это школа, способная захватывать среду, окультуривать ее и превращать, по выражению директора Института педагогических инноваций В.И.Слободчикова, в “образовательный ресурс”. Иными словами, этот социально-педагогический эксперимент преображает не только детей, но и обстоятельства: Ямбург умело “разворачивает” “среду” в те же шлюпки и пароходы, которые – да! – обслуживают и богатых. Зато на выручку оплачивается и труд профессоров, и содержание школьной парикмахерской, где бесплатно стригут ветеранов труда микрорайона (кстати, все “богатства” 109-й бесплатны и для 2200 ее учеников) и т.д.

Конечно, по своим условиям и затратам Комплекс далеко превосходит так называемый “стандартный уровень” (с которым, по-моему, и нужно бороться!). “Д.Эльконин возмущался, когда наши академические экспериментальные школы упрекали в том, что они находятся на особом положении, – вспоминает Василий Васильевич Давыдов: “Что ж вы полагаете, чтобы академик Чазов, разрабатывая новые способы лечения сердца, экспериментировал на базе сельской поликлиники?!” Это было сравнительно давно, но порой такие настроения сохраняются.

345 сотрудников 109-й, куда, конечно, входят не только педагоги-реабилитаторы, но и конюхи, и боцманы, и капитаны, как будто мало типичны для массовой школы. Но когда Ямбург настаивает на том, что строит именно школу для всех, он не лукавит. Чтобы “прорваться” на новые технологии – рабочий инструмент для десятков тысяч коллег, – вынужден наращивать кадровый потенциал. Завтра такого количества, скажем, педиатров школе не понадобится. Уже не нужно: сегодня с тем, что делали у Ямбурга 6-7 врачей, справляется одна медицинская сестра (смотри “Настольную книгу медсестры”). 109-я уже обслуживает 16 чернобыльских зон, передавая им свои технологии. Какой же видится судьба, дальнейшее развитие общеобразовательной? Оглянемся на Ямбурга. Массовые потоки миграции, беженцы и т.д. – все это путает картину, и ни один директор школы не знает, кто придет к нему учиться в следующем году. Значит, в этой модели присутствуют все ветви обучения: от коррекционно-развивающей, от классов компенсирующего обучения до общеобразовательных, гимназических и лицейских. В лицейских идет двойное преподавание, когда в классе одновременно находятся и профессор, и учитель. Если мы говорим о настоящем лицее, роль профессора – возбуждать исследовательский инстинкт, погружать в мир науки, а не натаскивать на вузовские вступительные экзамены.

Итак, эта школа гибкая, многоуровневая, разнопрофильная.

Что же дальше? Президент РАО А.В.Петровский предложил этой первой и самой крупной из известных ему комплексных экспериментальных площадок академическую поддержку. Кстати, в Московском комитете образования с интересом относятся к идее создания совместного научно-образовательного центра. 109-я могла бы им стать.

Елена КОМАРОВА

Думский роман

Женщина-политик на фоне мужского истеблишмента

Среди парламентариев их немного: одна десятая часть.

Эта маленькая очаровательная женщина с озорной стрижкой – профессор и депутат Государственной Думы. Докторскую диссертацию Оксана Дмитриева защитила в 34 года. Сочетание почтенного научного звания с ее миниатюрностью служило поводом для многих забавных эпизодов. Как-то отправившись в библиотеку, чтобы записаться на отдельный абонемент для докторов наук, Оксана услышала, как библиотекарша звала свою начальницу: “Тут девочка пришла, уверяет, что доктор наук…”

До избрания в Думу она возглавляла лабораторию региональной диагностики Санкт-Петербургской академии экономики и финансов.

Докторская далась ей нелегко: пришлось обьехать всю страну – от Узбекистана и Таджикистана до полуострова Рыбачий. Выдержать такую нагрузку помогла закалка – с детства любила беговые и горные лыжи.

На посту депутата Госдумы она не забывает о проблемах образования, высшей школы. Благодаря ее активности петербургские вузы не раз получали дополнительное финансирование.

Параллельно в Думе Оксана развивала и другую “деятельность” – вышла замуж за депутата своей фракции Ивана Грачева и через год родила сына Митю. За три дня до родов Оксана участвовала в заседании и вносила поправки к бюджету, а через две недели после выхода из роддома докладывала коллегам по комитету очередной законопроект…

– Каково же это – быть матерью крохотного мальчика и одновременно вершить дела государственные? И вообще как вы попали в “большую” политику?

– Просто и, пожалуй, самым лучшим для женщины способом: в 93-м году меня пригласили в “Яблоко” как специалиста в области экономики и финансов. Тогда я работала в Санкт-Петербургском университете экономики и финансов. Оба раза проходила в Госдуму по списку движения “Яблоко”.

Считает, что Дума первого созыва успела лишь расписать процедуру рассмотрения бюджета. Но чтобы законодательство о бюджетном устройстве работало, надо “разложить по полочкам” и процедуру его исполнения. Например, в нынешнем Уголовном кодексе нет статьи, предусматривающей ответственность за неисполнение бюджета. Надо вносить изменения в другие законы. Оксана уверена, что, если она не доведет дело до конца, этого не сделает никто.

– Сейчас я – председатель подкомитета по бюджету и внебюджетным фондам, на который ложится основная работа по формированию бюджета страны. Через нашу экспертизу проходят практически все законы, так как любой предполагает бюджетное финансирование. Думаю, нет ни одного заседания Думы, где бы я не выступила хотя бы один раз.

– Каково ваше мнение – нужно ли специфическое женское движение, через которое женщины могли бы приходить в политику?

– Женщин в политике столько, сколько есть. Искусственно их не может быть больше. Это все равно что сказать: давайте добьемся, чтобы среди композиторов женщин было не меньше 50 процентов. И кто будет слушать эту музыку?

Думаю, все зависит от уровня развития общества. Действительно, в США достаточно условий для того, чтобы одаренный ребенок из любого социального слоя при поддержке общества реализовал Богом данные ему таланты. У нас же остро стоит просто поддержка семей с детьми, они сейчас оказались в худшем положении, чем пенсионеры. А возьмите такие вопросы, как женское бесплодие, здоровье новорожденных, положение инвалидов детства… А проблема воинской службы! Это же женская проблема! Разложение армии напрямую связано с разворовыванием ее ресурсов. Мы даем из бюджета в Чечню 3 триллиона рублей – и наши мальчики голодают. Даем 6 триллионов – а в Грозном освещена лишь одна улица. Куда уходят деньги?

А вот проблема женского равноправия мне кажется в нынешних условиях просто надуманной. Вокруг столько настоящих проблем…

– Сказывается ли на воспитании ребенка тот факт, что оба родителя – депутаты?

– Нам помогает сестра мужа, за что я ей очень и очень благодарна. Конечно, хочется заниматься ребенком больше, но тогда надо слагать депутатские полномочия.

– Сейчас ваше взаимодействие с обществом протекает иначе, чем прежде. Какой вариант вас устраивает больше?

– Откровенно говоря, мне больше нравилась научная работа. Но закон – это механизм, конструкцию которого грамотно может выстроить только человек с научным складом мышления. Во многом работу по доводке законов “до ума” выполняет аппарат Думы. Я отношусь к немногим депутатам, которые сами пишут законы от начала до конца.

– Чем обьясняются ваши симпатии к Явлинскому?

– Когда пришла в “Яблоко”, я была уже сложившимся экономистом, выступавшим за реформирование экономики на рыночных началах. Хотя в некоторых вопросах мы с Явлинским расходимся, например в оценке программы “500 дней”. Но я бы никогда не могла оказаться в “Выборе России” – по многим экономическим проблемам я настроена оппозиционно по отношению к Гайдару и Чубайсу.

– Как работается с Явлинским?

– Работается хорошо. Он внутренне чрезвычайно демократичен. Думаю, по своим нравственным качествам он выше многих политиков. Специфика “Яблока” в том, что обьективно его электорат узок. В первую очередь это представители мелкого и среднего бизнеса. В силу чрезмерного налогового пресса им выгоднее платить не налоги государству, а рэкету – за “крышу”. По причине этого средний класс криминализируется. В качестве второй половины электората Явлинского выступают “бюджетники”. Но они делятся на две неравные части. Руководитель вуза, к примеру, склоняется к поддержке “власть предержащих”, так как он от них зависит. Рядовые “бюджетники”, месяцами не получающие зарплату, люмпенизируются. Они склонны поддерживать коммунистов. Вот почему “Яблоко” выступает за существенное снижение налогов, чтобы дать возможность развиваться предприятиям, не связанным с властными структурами.

– Кто вы по знаку Зодиака?

– Овен, причем классический.

– Каким образом вам удается сохранить и даже приумножить свою женскую сущность в коридорах власти?

– Если вы имеете в виду внешность, то, думаю, о ней надо бы заботиться больше. Но времени не хватает. Гардероб после рождения ребенка я сменила полностью. Поправилась на 15 килограммов. Я не покупаю готовую одежду в магазинах из-за ее дороговизны. Годами шила в Санкт-Петербурге в одном и том же ателье недалеко от дома, там же шью и сейчас. У нас можно купить весьма приличные ткани, например шерсть российского производства. В итоге получается весьма приличная вещь по сходной цене.

– Как вы думаете, для женщины-политика важен внешний облик?

– Безусловно.

– Пытались ли вы решать какие-то сложные вопросы с помощью женского обаяния?

– О чем вы говорите! Когда в политике сшибаются такие силы, то женское обаяние отходит на тысячу первый план. Ни один серьезный вопрос на одном обаянии решить невозможно.

– Что требуется от женщины в политике?

– Профессионализм, сильный характер. Абсолютно исключена какая-либо одиозность. Чтобы провести в Думе закон, надо, чтобы за него проголосовало 226 голосов. В этом случае мало своей ниши (фракции), необходимо доверие со стороны большинства депутатов. Чем больше твой облик вызывает доверие, тем лучше для тебя как профессионала. К мужской одиозности отношение более снисходительное.

Может быть, поэтому сфера быта – за мной. Мне кажется странным, когда мужчина вмешивается в бытовые вопросы. Семейный бюджет я тоже отношу к быту.

– То есть вы формируете не только бюджет страны, но и семьи?

– Да. Но это совершенно разные вещи.

– К какому социальному слою вы себя относите?

– К среднему классу, которого нет. Мы живем на две депутатские зарплаты. Наш доход от 4 до 6 миллионов в месяц. Но это в порядке вещей, если депутат занимается исключительно законотворческой деятельностью как и положено. Если хочешь славы – иди в политику, денег – в бизнес, пищи для ума – в науку. Эти три сферы путать не следует.

– У вас есть идеал политического деятеля?

– Есть. Иван Грачев – мой муж, депутат Государственной Думы.

Ольга КОНДРАТЬЕВА

Фото Михаила КУЗМИНСКОГО