Опасные рамки. Тестирование и преподавание не одно и то же

Сегодня тестирование школьников считается во многих странах весьма надежным инструментом получения сведений о состоянии системы образования и как следствие основой для многочисленных реформ. Но так ли все просто и однозначно? Действительно ли можно положиться на тесты и доверить им определять будущее детей? На эти вопросы попытался ответить почетный профессор педагогики Университета Аризоны (США) Дэвид БЕРЛИНЕР, выступивший на семинаре Института образования НИУ ВШЭ с докладом о том, как тестирование с высокими ставками разрушает американское образование.

Пожалуй, о том, что такое высокие ставки, сегодня известно многим педагогам. И эти ситуации, когда из-за какой-либо системы оценивания один учитель может потерять работу, показав низкий, но честный результат, в то время как коллега, решившийся на подтасовки, будет поощрен, не могут не настораживать. В США, по словам Дэвида Берлинера, подобная ситуация получила новое развитие в 2002 году, когда стартовала программа «Ни одного отстающего ребенка», или «No Child Left Behind Act» (NCLB). Учащиеся должны были проходить тестирование в 3-м и 10-м классах. Причем если не все ученики школы успешно проходили последнее тестирование, это могло привести к закрытию образовательной организации и массовому увольнению педагогов.NCLB, по словам профессора Берлинера, была основана на теории действия и представлении о школе как о месте, где полно ленивых учителей и учеников. И тех и других якобы можно было простимулировать, лишь подвергнув внешней оценке и наказав тех, кто не хочет меняться.В 2006 году команда исследователей под руководством Дэвида Берлинера решила проанализировать ситуацию, которая складывалась в течение последних 25 лет в образовании. Изучение подшивок «Нью-Йорк Таймс», «Лос-Анджелес Таймс», «Бостон Глоуб», «Чикаго Трибюн», «Вашингтон Пост» и «Эдьюкейшн Вик» показало, что в общественном мнении произошел перелом. Если до 1999 года в США обсуждались как проблемы равного доступа к образованию, так и разрыв в достижениях между белыми детьми из среднего класса, темнокожими и испаноговорящими детьми, то впоследствии на первый план вышла проблема образовательных достижений учащихся. И естественно, во всех неудачах стали винить школу и учителей, которые не могли обеспечить желаемые высокие результаты.Исследователи проанализировали даже сайт Белого дома, и оказалось, что среди официальных документов, размещенных на портале с 2001 по 2007 год, лишь три относились к вопросу равных образовательных прав и 344 – к проблеме достижений.Таким образом, по словам Дэвида Берлинера, в США в начале XXI века произошло изменение в мышлении, инициированное на самом верху. Общество стало беспокоиться только о тестировании, баллах и результатах. Было забыто о социальной справедливости и равенстве, о том, что даже питание и медицинское обслуживание влияют на успеваемость детей. Показательно в этом смысле, как отметил докладчик, высказывание тогдашнего министра образования Родерика Пейджа, который в 2004 году заявил, что «тестирование и преподавание для нас – это одно и то же».Возмущению многих здравомыслящих людей в те времена не было предела. Тогда профессор Берлинер с коллегами решили проверить на прочность теорию действия, положенную в основу программы «Ни одного отстающего ребенка». Эксперты решили изучить то давление, которое оказывается на образовательную систему штатов в целях повышения результатов на тестировании Национальной программы мониторинга (National Assessment of Educational Progress). В итоге по результатам очередного исследования медиапространства и опроса самих педагогов выяснилось, что тяжелее всего приходится учителям Техаса, откуда, кстати, был родом тогдашний президент, и Северной Каролины. Наименьшее давление ощущали на себе представители Кентукки и Вайоминга, что, в общем, было понятно: в первом случае речь идет о ковбоях, которым, по словам профессора Берлинера, все равно, что говорит правительство, а во втором – о штате, где царят южные консерваторы, отношение которых к указаниям свыше еще менее внимательное.Оказалось также, что нет никакой связи между этой мерой давления и результатами тестирования ни в математике, ни в чтении. Причем не просматривается никакой связи практически по всем тестируемым классам. Правда, обнаружились и свои исключения. Связь оказалась достаточно сильной, когда зашла речь о тестировании по математике в 4-м классе. Впрочем, исследователи сразу поняли, в чем дело. Математика на этом уровне образования представляется достаточно простой, и если мы давим на учителей, постоянно напоминая о результатах, то они в свою очередь заставляют своих учеников решать больше примеров и тем самым путем систематических арифметических упражнений повышают результативность. Но такой номер на более высоком уровне уже не пройдет…По словам профессора Берлинера, подобные выводы лишний раз доказали, что программа NCLB бессмысленна. Она не работала и не будет работать как надо вследствие целого ряда причин. Она не принимает во внимание множество социальных законов. Например, закон Кэмпбелла, утверждающий, что если мы используем множество количественных показателей при принятии тех или иных решений, то велика вероятность, что вскоре они перестанут быть достойными доверия, так как их захотят искусственно скорректировать, чтобы повлиять на принимаемые решения.Американские школы после принятия закона, по словам Дэвида Берлинера, изменились. Повсюду царило желание показать себя лучше, чем есть на самом деле. Педагоги увеличивали фактическое время проведения тестов, старались натаскивать учащихся на тест, забывая об истинной роли образования, сосредотачивали свое внимание лишь на середнячках, уверенные, что из них до конца года еще можно сделать тех, кто покажет высший балл, забывали о продвинутых и отстающих детях… Педагоги даже умудрялись приносить тесты в больницу тем детям, которые отсутствовали в школе, но могли сдать их на «отлично». Директора закрывали глаза на происходящее.В России подобные проверки, по словам помощника члена Совета Федерации профессора Валентина Шаулина, также не воспринимаются учителями как помощь, как непредвзятый взгляд на их работу, поэтому многие ищут способ уменьшить для себя «вред» тестирования.Наиболее показательной, по мнению профессора Берлинера, стала ситуация с его собственным внуком, который накануне финального тестирования пережил сильный приступ астмы. Во время самого тестирования у него случился рецидив, и он попросил педагога, предупрежденного о его состоянии здоровья, вызвать родителей. Однако она лишь предложила ему продолжить решать задачи, зная, что иначе потеряет одного из тех, кто может показать высокий балл. Все окончилось благополучно, и молодой человек дописал тест, но тем же вечером поделился с родителями опасением, что, видимо, этой учительнице доверять нельзя.Директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина отметила, что, пожалуй, это наиболее яркий пример того, как срабатывают на поведении участников образовательного процесса высокие ставки.В целом, как отметил Дэвид Берлинер, было выявлено много проблем во всех штатах. Учителя буквально сошли с ума, зная, как много зависит от результатов этих тестов. В то же время погоня за результатами отразилась и на содержании образования. Так, по данным 2008 года, время, уделяемое на преподавание наук, по которым не проводилось тестирование, сократилось в среднем на треть, равно как и время отдыха. Директор одной из школ в Бостоне тогда призналась, что обеденный перерыв в школе составляет всего 7 минут.Так ли важно тестирование, если оно точно не скажет нам, какова корреляция между результатами теста и успехом, к которому может прийти человек в 50 лет? Успех, по словам профессора Берлинера, определяется в первую очередь так называемыми soft skills, или навыками коммуникации и взаимодействия. Хорошо известно, что бывшие школьники-спортсмены зарабатывают больше, потому что они лучше других усвоили навыки командной работы.Показательно, по словам Дэвида Берлинера, то, что мир уже видел подобную историю в действии. Государственные экзамены, существовавшие в Китае сотни лет, помогали региональным чиновникам подняться до самых вершин власти. В таких условиях жульничество процветало на всех уровнях. Кроме того, до 1400 года тестирование предполагало, что будущий чиновник сможет продемонстрировать навыки стихосложения, живописи, проявит себя творчески, а после стало важно продемонстрировать, что у тебя хорошая память, пересказав философскую теорию, скопировав картину и т. д.Стоит внимания, по мнению профессора Берлинера, и пример Ирландии, где в 1946 году в школьную программу ввели тестовое сочинение. Первой темой стала велосипедная прогулка. Один из учащихся написал блестящий текст, который поставили другим в пример. Педагоги восприняли это как руководство к действию, поэтому и в 1947-м, и в 1948 году, когда темы сочинений уже поменялись, в качестве итоговых работ порой встречался переписанный слово в слово текст 1946 года.Профессор Берлинер отметил, что все эти примеры говорят о том, что необходимо осторожно относиться к установлению любых рамок и тестированию памяти вместо творческих способностей. В будущем человеку понадобятся системное мышление, навык работы в команде, умение отделять факты от выдумок и т. д.В то же время, по словам Дэвида Берлинера, сегодня американские педагоги признаются, что им все реже удается ездить с детьми на экскурсии, проводить субботники, ставить пьесы, потому что все время надо готовиться к тестам. Подобный дисбаланс находит свое отражение в детской литературе США и авторских песнях, в которых высмеивается эта по-настоящему грустная ситуация. И в определенной степени это хорошо, потому что сами родители школьников уже начинают просить: «Учите моих детей, а не тестируйте их!» А это первый шаг к изменениям.