“…Он в Наровчате прожил мало”

Удобно путешествовать с картой. Но еще удобнее – с энциклопедией. Не уверена, что в каждой области есть своя. Пензенская губерния совсем недавно отмечала двести лет со дня основания. К этой дате и выпустили зеленый плотный том. Открываю статью “Куприн”…

Деревенская тихая улица с минеральным холодным воздухом. Черная многокомнатная изба. Она стоит на основании сгоревшего в начале двадцатого столетия собственного дома родителей писателя. Тогда многолюдный Наровчат был уездным городом, а не селом в четыре с половиной тысячи человек, как сейчас. Иван Иванович Куприн, по образованию “лекарский ученик”, служил тут в мировом съезде письмоводителем. Последний чин у него – четырнадцатый, коллежского регистратора. Но это вовсе не делало его распоследним, “маленьким” человеком. Вот в шестидесятых годах к нему в контору заглядывает другой чиновник, значительно крупнее, Салтыков-Щедрин из Пензы; говорят, что писатель… Иван Иванович приезжий, но в Наровчате ему нравится! Еда тут довольно дешева, много хлеба, на ярмарках – битой птицы, садовые деревья ломятся под тяжестью яблок. Да и жена у него не из простых – пусть и бедна, но татарских дорогих кровей – княжна. А послушать, как Иван Иванович играет на скрипке, собирается в его дом здешняя интеллигенция из великороссов.

Наровчатовский период биографии его сына, Саши Куприна, заканчивался, едва успев начаться. В четыре года мальчика увезут из этих краев в Москву, во вдовий дом, где Любовь Алексеевна окажется самой молодой и красивой. Дочерей она определит в разные институты благородных девиц, из которых они выйдут с дипломами домашних учительниц…
Что же касается Наровчата, то у Саши Куприна к нему возникнет двойственное отношение. Богатый, людный, сказочно сердечный город, вторая Москва. Поэтому именно в Наровчат затеет он, девятилетний, свой побег из сиротского Александровского училища. Но тот же Наровчат представлялся ему стоящим среди непроходимых лесов и болот, “забытый Богом”. В него тянуло, он же отвращал. Не надо забывать, кто именно давал Саше первые сведения о его малой родине, которую он не знал. Неуживчивая, противоречивая, эмоциональная мать, любившая сына и часто унижавшая его в глазах чужих людей.
Не знаю: останься жив отец Саши Куприна, стал ли бы мальчик писателем. В сиротском училище, куда отдали его в шестилетнем возрасте, где было и страшно, и до слез одиноко, начинает он прибегать уже через год к перу и бумаге, чтобы обрести необходимое душевное равновесие. Ему наконец-то повезло: его сразу заметил учитель словесности Суханов.
Свою матушку Саша, разумеется, любил, но она склоняла его заняться вместо искусства, которое не кормило, но тяга к которому досталась ему от отца, военной службой. Поэтому и отдает десятилетнего сына в кадетский корпус, а потом в юнкерское училище. Она сама тоже пробует сделать карьеру во вдовьем доме. Заслужила звание “сердобольной вдовы” – то есть почти сестры милосердия, за что ей отныне полагалось лишнее блюдо за обедом. Что ей за дело, что ее мальчик ненавидит военную службу?! Возможно, потому ненавидит, что дисциплина вступила в противоречие с его буйным, энергичным характером – скорее всего в мать. Но нет худа без добра. Именно юнкерское училище придало некрасивому мальчику благородную стать, развило в тщедушном теле силу борца и тяжелоатлета. К тому же это была стартовая площадка для поступления в Академию Генерального штаба. Александр благополучно сдает два экзамена, а вдогонку ему уже летит телеграмма из полиции – вступился за какую-то даму, учинил драку. И – карьера военного не состоялась.
В 1894 году, на двадцать четвертом году жизни, Куприн увольняется из армии, уходит в журналистику и писательство.
И тут задумаемся. Казалось бы, Наровчат и Пензенская губерния ничего не оставили в памяти Куприна. Это всего четыре первых года его жизни! А между тем поручик Ромашов, герой “Поединка”, пензенец. Мест здешних касаются и рассказы “Царев гость из Наровчата”, “Ольга Сур” (Пенза стоит на реке Суре), “Дочь великого Барнума”, “Леночка”, “Тапер” и др. Умершие старшие братья описаны в рассказе “Храбрые беглецы”, сестры – в романе “Юнкера”. Должно быть, на Александре Куприне все-таки сказывалась благодарная память его матери. Ее рассказы о малой родине Саши становятся благодатной почвой для его творчества.
Но вот опять открываю “Пензенскую энциклопедию” и ищу статью “Дружинин”. Нашла: Павел Давыдович, поэт, родился в селе Тезиково Наровчатовского уезда в 1890 году. Это его стихотворение о Куприне услышала я в Наровчатовском детском саду: “Куприн насквозь писатель русский, с открытой русскою душой. Он долго шел тропинкой узкой, пока нашел свой путь большой”… Так вьется веревочка Наровчата творческого. Пожалуй, кроме интеллигенции этого села, никто не помнит стихотворца, умершего в далеком 1965 году. Но не было бы Куприна, не было бы и этих строк. Не было бы Куприна, не открылся бы в 1981 году здесь единственный в стране купринский музей, не привлекали бы именитых писателей России купринские сентябрьские праздники. Не носила бы имя Александра Ивановича местная школа. И никогда бы не объединил ее с местным детским садом, библиотекой, Домом детского творчества, Домом культуры общий социально-образовательный проект.
Вот такой “дом” построил на этой болотистой почве Куприн! Цель же социально-образовательного проекта – формировать культурно-общественную среду, то есть условия, в которых только и может вырасти сельская интеллигенция.
И возникает вполне закономерный вопрос: зачем “своя” интеллигенция селу, в котором нет промышленных предприятий? Селу, в котором трудно задержаться молодежи, потому что мало рабочих мест? Которое окружают нерентабельные сельские хозяйства? А вот зачем, поняла я из разговора с Верой Павловной Кривозубовой, которая в районной администрации курирует образование и культуру: чтобы все восемьсот детей Наровчата не чувствовали себя несчастными только потому, что родились в “глухой” провинции. Наркомания, пьянство, преступность? Эти проблемы обошли стороной Наровчатовский район. Потому что гораздо раньше того, как в других местах сельских детей начали учить говорить “нет” наркотикам и бутылке, здесь сказали “нет” бескультурью и бездуховности. Можно сказать, что Куприн и философия “почвенничества” явились заслоном для многих нездоровых социальных явлений сегодняшних российских реалий.
Но я заговорила о детском саде. Здесь проект затрагивает средние, старшие и подготовительные группы. Трехлетние дети знают, кто такой Куприн. Им показывают фотографии его бабушек, тети, мамы, Наровчата купринской эпохи и детские книги, которые он написал. В четыре года детей ведут на улицу, на которой родился писатель, в Покровский собор, в котором его крестили, на могилу Ивана Ивановича. В пять лет дети из соломки и опилок мастерят иллюстрации к истории о кошке Ю-Ю, к “Белому пуделю”, “Девочке и слону”, “Изумруду”, не минуя рассказа о том, как любил Куприн разное зверье, очеловечивая его. Например, повествование о лошади Изумруд он посвятил толстовскому Холстомеру…
С детьми старшей группы ученики местной школы проводят экскурсии по музею. А подготовительная группа уже сама способна вести экскурсии. В том числе по селу. Представьте себе, в Наровчате сфотографировали все старинные дома: помещичий, мещанский, купеческий, трактир, монастырскую гостиницу и даже тюрьму, в которой останавливались ссыльные декабристы, – все переписано и учтено, размножено и хранится в детских учреждениях! Поэтому в Наровчате интеллигентны даже дети детсадовского возраста!
Добавлю, что свой краеведческий музей имеет каждая школа района. Даже малокомплектные, которые тут сознательно не закрывают. Такова здешняя образовательная политика. Дети собирают сведения о своих учителях и учителях родителей, дедушек и бабушек, а также об обыкновенных жителях своих деревень и сел, рядовых и нерядовых “колхозниках”. Ведь когда тебя “посчитали” – это, оказывается, очень приятно! Потому что значит, что до тебя есть дело другим людям, твоя жизнь важна и им. По сути, эти маленькие музеи сами по себе страницы “Пензенской энциклопедии”.
Однако опять берусь за зеленый том. Статья “Поляков Владимир Афанасьевич”. Наш современник. Признаюсь, первый раз встречается мне пример сотрудничества школы и главного редактора районной газеты. Опять-таки в рамках социально-образовательного проекта. В других местах такая дружба ограничивается публикацией заметок нескольких юнкоров. Тут шире – “почвенничество”! Владимир Афанасьевич ведь тоже когда-то вывел “в люди” интерес к Куприну. Он автор нескольких книг: “Скань”, “Наручадь: и это все о Наровчате”. Преподавал в школе рисование. А недавно возглавил другую местную газету, – сугубо литературно-краеведческую, “Родной край”. В школе ведет клуб “Поиск”. Ведь эти места помнят еще крестьянские битвы Разина и Пугачева!
…А наровчатовские интеллигенты все продолжали меня удивлять. Как вы думаете, чье имя носит здешний Дом детского творчества? Имя Натальи Николаевны Ланской-Пушкиной! Где-то до сего дня осуждают “ветреную Натали” как виновницу гибели поэта Александра Пушкина. А тут, опять-таки в рамках проекта, выделяют ее иную, прекрасную сторону – эта хрупкая, утонченная женщина была заботливой матерью доброго десятка детей. Чем не пример для подражания? Посещала и она Наровчат. Дело в том, что местный помещик Иван Андреевич Арапов, участник русско-турецкой войны и взятия Плевны, в 1871 году, то есть когда Саше Куприну исполнился год, женился на Александре Петровне Ланской, дочери Натальи Николаевны. Дом детского творчества и расположен сегодня в доме Араповых. В своем пензенском имении Александра Петровна написала мемуары о матери. При содействии мужа добилась увеличения пенсии сводной и старшей сестре Марии Александровне Пушкиной-Гартунг. С ее подачи правительство приобрело в государственную собственность село Михайловское, превратив его в литературный заповедник. Ну а брат Ивана Андреевича, Николай Андреевич, женился на другой сестре, Елизавете Ланской.
И все же, сколько ни искала, я не нашла в “Пензенской энциклопедии” имени еще одного, наряду с Поляковым, активного участника проекта. Юрия Васильевича Питерского, учителя русского языка и литературы местной школы. Научно-исследовательская работа, которую ведут его ученики 5-11-го классов, тоже направлена на изучение “Наровчата творческого”. Кстати, это же название носит еще один музей села, третий после краеведческого! “Я учу ребят замечать, – рассказывал мне Юрий Васильевич, – как обыденное, наровчатовское отразилось в произведениях наших земляков: Куприна, Дружинина, писателя Афиногенова (Степного), литературоведа и археографа Малышева, ныне забытого Буренкова… Спрашиваю, например: что общего может быть между Москвой и нашим селом? Кажется, ничего. А ведь когда Тамерлан в страхе бежал от Москвы в 1395 году, потому что на его пути встала чудотворная икона Владимирской Божьей Матери, он отыгрался именно на нашем городе – разрушил его до основания!.. Спрашиваю ребят, помнят ли они песню времен гражданской войны, которую наше-то поколение пело, – “По долинам и по взгорьям”. А ведь она была написана молодым Парфеновым именно в Наровчате!” Так он и прививает ребят к местной культурной “почве”.
А жаль, что нет в энциклопедии статьи о Юрии Васильевиче! Интересный он человек. Я о таких говорю: “штучный”. Он навел меня на воспоминания о другой именной школе области, Лермонтовской, что в Тарханах. Ее директор снялся в фильме Николая Бурляева о Михаиле Юрьевиче – в роли дядьки поэта. Это потому, что, с одной стороны, профессия учителя смыкается с профессией актера. А вот Юрий Васильевич доверительно поведал мне другую историю: о том, как настоятельница Троице-Сканова монастыря матушка Евстолия предложила ему пойти в… священники. Потому что любой добрый и честный учитель похож немного и на священника. “Крестит” школьников в интеллигенты, “миропомазует” их культурой, благословляет и даже может “отпустить” кое-какие грехи…
Дружинин писал о Куприне: “Однажды, чем-то разобижен, бежал он из родной земли…” А разобижен был многими. В частности, Лениным, своим одногодком. Пришел к нему на прием с предложением открыть газету “Земля”. Владимир Ильич, конечно, спросил: “А к какой фракции вы, батюшка, принадлежите?” Куприн же всегда был аполитичен. Реализм – вот его фракция. Тогда и разговаривать не о чем, заявил ему вождь всемирного пролетариата.
Внезапно поменяв среду, судьбу, Куприн в эмиграции почти перестал писать, не зарабатывал на жизнь, его не знали как писателя. Когда встречали на улицах Парижа, говорили: “Вот идет отец киноактрисы Ксении Куприной”. Двадцать лет безмолвия сделали черное дело: пришла неизлечимая болезнь. Кормила его вторая жена, Елизавета Морицовна, в прошлом фронтовая медсестра – участница русско-японской войны. Она же и устроила в 1937 году возвращение писателя на Родину.
Через год Куприн умер. Но России он был нужен всегда. Наровчату – особенно. И пусть сегодня, взрослея, местные выпускники школы вынуждены уезжать из родного села на учебу и в поисках работы, их духовная связь с селом не прекращается. Слишком многим они ему обязаны. На его “почве” они создали и “Наровчатовское землячество”. Выпускают газету “Родной край”, помогают местной коррекционной школе, автобусами привозят новые книги в местную библиотеку… И, кто знает, возможно, вскоре издадут “Наровчатовскую хрестоматию”, которую готовит Юрий Васильевич. Ее тема – “классики о Наровчате”. Потому что в этом селе всегда любили читать…

Ирина РЕПЬЕВА