Олеся СУДЗИЛОВСКАЯ: Я и красивая, и умная

Олеся Судзиловская дебютировала когда-то в трехсерийной телевизионной картине “Посредник”, потом был фильм “Мама, не горюй”, участие в сериале по чеховским рассказам, где ее партнерами оказались Вячеслав Невинный, Андрей Мягков, Анастасия Вознесенская. В списке ее ролей “Подари мне лунный свет” с Николаем Еременко-младшим, недавний “Мусорщик” с Алексеем Гуськовым. Не говоря уже о телевизионной “Остановке по требованию”.

Досье

Судзиловская Олеся Ильинична
Родилась 20 мая 1974 года. Окончила Школу-студию МХАТ. Работает в Театре Маяковского с 1997 года.
Рост: 169 см.
Вес: 54 кг.
Цвет волос: светло-русый
Цвет глаз: зеленый
Размер одежды: 44
Размер обуви: 37
Иностранный язык: английский.
Виды спорта: плавание, художественная гимнастика.
Профессиональные навыки: танец, фехтование.

– Олеся, однажды довелось разговаривать с молодой актрисой, которая уже успела сняться в нескольких картинах, одна из которых стала знаменитой. Впереди ей предстояли съемки в сериале, который впоследствии тоже оказался популярным, так что меня, по правде говоря, не очень удивило, что к перспективе работы в театре собеседница отнеслась достаточно скептически, мол, и без него можно. У вас та же точка зрения?
– Мой роман с искусством начинался с кино, тогда мне было 14 лет, так что о театре я поначалу вообще не думала, не из тех девочек оказалась, которые с детства только и думают, чтобы стать артистками. Ни в голове, ни в сердце, ни от родителей у меня не было ничего такого. Готовилась стать учителем физкультуры или тренером, что-то вроде этого, гимнастикой занималась, но совершенно случайно в нашу самую обычную школу пришел ассистент режиссера, как тогда назывались нынешние кастингменеджеры. Она искала детей для какого-то фильма. День был холодный, еще контрольная по математике, на мне был кошмарный шарф малиновый, на лице первые пробы косметики, что-то красное с голубым, естественно, но меня все же выбрали. А спортом я занималась серьезно, уход на месяц-два ощутим, и тренер мне сказала: “Выбирай, у тебя в спорте есть будущее, но хочешь в кино – иди”, – словом, отпустила. Снимались мы долго, и тут я заболела кино навсегда, мне было просто необходимо постоянно находиться перед камерой, рядом с камерой. Может, я потому так люблю сниматься в рекламе: там маленькая роль, но целый день можно находиться возле кинокамеры, световых приборов…

– Для вас, наверно, не секрет, что к сериалам у нас относятся по-разному.
– Первый увиденный мною в жизни сериал – “Санта-Барбара”. Я тогда была под Ригой на сборах. Нас держали в ежовых рукавицах без еды, без воды, мощно нагружали тренировками, и единственное, что связывало с домом, была как раз “Санта-Барбара”. И когда меня теперь спрашивают об отношении к сериалам, я сразу вспоминаю эту деревню, где единственным развлечением был телевизор. А однажды с удовольствием за один раз, не отрываясь, посмотрела “Границу. Таежный роман”, все восемь кассет. Фильм мне очень понравился.

– Можно предположить, что вы испытали, когда вас впервые позвали сниматься. Что испытываете, получая приглашение, сегодня?
– Человек – странное существо: когда нет работы – сидишь и плачешь, молишь Бога, ну хоть бы что-нибудь послал, хоть Снегурочкой на елку. А в последний раз, когда позвонили и сказали, что утверждена, со мной буквально истерика случилась, никакой радости не испытала. И это никакое не кокетство, просто так сложилось, что сейчас две серьезные картины параллельно, и вдруг наступает раздвоение личности – не помнишь, на какую сегодня надо ехать. Одна роль светлая такая – журналистка, хозяйка журнала, ужасно занятая и вдруг выясняющая, что беременна. А в другом фильме играю убийцу, профессионального киллера, я таких ролей – резко отрицательных – еще не играла, чтобы ничего светлого… Словом, когда вдруг так наваливается – лежит четыре предложения, в двух уже утверждена – и приходится выбирать, то большого спокойствия не получается. Уже хочется найти неделю, чтобы просто отоспаться.

– Тут впору вернуться к времени, когда вам пришлось делать выбор между кино и спортом, только на этот раз его, предположим, придется делать между театром и кино. Что предпочтете?
– Это на самом деле больная мозоль. В Театр Маяковского после ухода Гончарова пришел новый режиссер, Сергей Арцыбашев. Он приглашал меня когда-то в театр, тогда не сложилось, теперь вспомнил об этом, сказал, что, мол, вы ко мне в театр когда-то не пошли. Это вы меня не взяли, отшутилась… Конечно, трудно предположить, что театр в большом восторге от того, что я постоянно на съемках, у меня есть несколько спектаклей, в одном – “Как это вам понравится” Шекспира – играю без замены, тут мне очень повезло, начала репетировать у Гончарова еще студенткой, только-только пришла в театр и сразу сыграла премьеру, счастье невероятное. Спектакль идет уже несколько лет, постоянные аншлаги, даже если играем в понедельник. Это единственная роль, отказываться от которой не хочу и пускать на которую никого не хочу ужасно. Вообще больше всего все четыре года в институте я любила репетировать и играть и до сих пор лучшей своей театральной работой считаю как раз сыгранную еще в институте у нашего педагога Игоря Золотовицкого роль Полины в пьесе Петрушевской “День рождения Смирновой”. Полину не назовешь похожей на меня – слабая, забитая, в очках. Мне Золотовицкий сказал: “Роль получится, если не будешь мыть неделю голову, а твои каблуки и короткие юбки уже всем надоели”. В этой роли Золотовицкий увидел меня совершенно с другой стороны, я даже не ожидала, что могу такое делать. Так что театр я очень люблю и говорить о каком-то выборе между ним и кино мне совсем не хочется. Это разные собственное мироощущение, миросостояние.

– Вы можете сказать, что в Театр Маяковского ходят сегодня на Олесю Судзиловскую?
– Если говорить о “Как это вам понравится”, то могу. У спектакля есть свои поклонники, свои люди, своего рода фан-клуб. Не думаю, что от имени одного артиста в спектакле их целый букет, Юра Соколов, например, невероятной красоты дядька, представляю, как женщины по нему мрут. Фаны к нам трогательно относятся, стихи пишут.

– А вы от кого-нибудь когда-нибудь обмирали?
– Нет, не припомню, ни от артистов, ни от поп-звезд, нет, мне всегда не до этого было. Требовалось учиться хорошо, быть активной пионеркой, от комсомола принципиально отказалась, не найдя там ничего заслуживающего внимания. Были спорт, сборы, некогда было.

– В школе чувствовали себя первой красавицей?
– В этом смысле меня родители правильно воспитали, благодарна им безумно. Всегда поддерживали меня в учебе, спорте, они были и остаются настоящими друзьями. В классе я значилась отличницей с “неудом” по поведению, и, думаю, что как раз была интересна ребятам своим хулиганством. При том, что никогда не прогуливала и никого не закладывала, могла быть поймана с сигаретой. А о внешности или красоте никогда не задумывалась, меня даже ребята ловили и колотили: нас четверо, с кем дружить будешь, выбирай. А я не понимала: вы что, я со всеми дружить готова. И били меня, и варежки в карманах поджигали, не говоря уже о том, что везде в подъезде нашем было написано: “Судзиловская дура”. Конечно, тогда у меня было много иллюзий, наша семья отличается очень добрыми, светлыми отношениями. Естественно, вырастая, со многим сталкиваешься, видишь, что люди могут лгать, обижать, предавать. Но не все же.

– Олеся, есть такие житейские штампы: красивая – значит дура, и наоборот. Как к подобному относитесь?
– Я – молодец, мне со всем повезло – и красивая, и умная… В каком-то фильме Васильева говорит: “Я думала, вы такой маленький и толстый, а вы такой высокий и красивый”. Главное, как себя ощущать, не чувствую я себя дурой.

– Воспитанной в любви и ласке, вам ведь наверняка пришлось со временем и зубки показать, и локоточками работать?
– Однажды вдруг подумала: что-то уж больно я мягкая и добрая, пора становиться стервой. Я поняла, что просто необходимо защищаться, когда один раз жизнь по голове дала, второй. И пришла к выводу – надо учиться стоять за себя, нельзя быть слишком открытой. Я была бы счастлива, если бы все вокруг были искренними, замечательными, помогали друг другу. Но, наверное, это невозможно, тут, вероятно, один из первых конфликтов моей юности с реальностью. И пришлось учиться закрываться, быть политиком в жизни, штамповать улыбки из тех, когда не хочешь улыбаться, а приходится быть трогательной и задумчивой соответственно моменту. Иногда необходимо быть стервой. Я не считаю себя баловнем судьбы и могу получить все, только работая. Могу только радоваться, что в жизни не было ситуации, когда приходилось идти по чьим-то спинам. Главное, не лениться. Как только пошевелюсь, сразу появляются хорошие люди, работа. Не знаю, как дальше, но пока придерживаюсь того, что то, чего заслуживаешь, обязательно получишь.

– Вы тусовочный человек?
– Скорее, человек настроения. Могу месяц сидеть дома, читать книги, готовить, быть примерной хозяйкой дома, могу в три часа ночи взяться за пылесос от ужаса, что не убрано. Но, может быть, и месяц желания общаться, выходить в люди: ездить на фестивали, куда-то после съемки закатиться допоздна, пропадать в бассейнах и тренажерных залах.

– Этого в вашей жизни много?
– Я поняла, как важно заниматься собой. (Смеется). Возраст, наверное, подошел. В этом смысле я вернулась в спорт и после долгого перерыва испытала настоящее удовольствие. Не качалась, а просто форму поддерживала, бросила пить-курить, несколько раз в неделю по нескольку часов, что достаточно много, занималась в зале, похудела. Но тогда время было.

– Вы сказали об удовольствии. А к самоистязанию тренажерами при необходимости были бы готовы?
– Однажды так и случилось: увидела себя в зеркале и ахнула: боже мой, какой ужас, я же гимнастикой занималась! И за год – 10 килограммов по обязательной программе – как не было. Сначала силком, а потом с удовольствием.

– Личная жизнь, совсем личная, извините, она в профессии помогает или профессия может стать препятствием?
– Моя личная жизнь была и бурной, и насыщенной, и всякой. И, разумеется, трагедии и катастрофы, без которых не обходится, помогали становиться сильнее, мудрее, эмоциональнее. А нашей профессии это на пользу. Знаете, еще год-другой назад романтические переживания были для меня главными, могли заменить все. Но потом пришло помешательство на профессии, я, может быть, впервые по-настоящему заболела работой. А до этого ничего не замечала и не видела. И все же по определению я больше женщина, чем актриса. И всего ради искусства не брошу. У меня случилась большая любовь, просто “американские горки” какие-то, и мне хотелось, чтобы он только сказал, что мы проживем всю жизнь вместе и умрем в один день.

Алексей АННУШКИН