На чтение: ≈ 18 мин.В Российской Федерации, в одном из крупнейших в мире многонациональных государств, живут более 150 народов, обладающих своим языком, особенностями материальной и духовной культуры, свойственными только им типами хозяйственной деятельности. О том, какую задачу должна выполнять национальная школа в современных условиях, как государство должно обеспечить право человека получить образование на родном языке, размышляет депутат Государственной Думы, председатель депутатской фракции “Регионы России”, член генсовета партии “Единая Россия” Олег Морозов.
Из досье “УГ”
Олег Викторович Морозов, русский по национальности, родился 5 ноября 1953 года в Казани. В 1976 году с отличием окончил историко-филологический факультет Казанского государственного университета по специальности “преподаватель обществоведения, политолог”. С 1976 по 1977 год – аспирант КГУ. Защитил степень кандидата философских наук. С 1983 по 1984 год проходил научную стажировку в Боннском университете в институте политологии.
В 1993 году избран депутатом Госдумы РФ первого созыва от 24-го избирательного округа Республики Татарстан. С 1995 года – сопредседатель объединения “Регионы России”.
В декабре 1995 года вновь избран депутатом Госдумы, где возглавил депутатскую группу “Российские регионы”. В 1997 году вошел в состав межведомственной комиссии по экономической безопасности, в 1998-м – в состав правительственной комиссии по реализации Концепции государственной национальной политики.
В 1999 году на учредительном съезде движения “Вся Россия” избран руководителем исполкома. Тогда же в третий раз стал депутатом Государственной Думы по 23-му округу Татарстана, выдвигаясь от избирательного блока “Отечество – вся Россия”. В Думе третьего созыва – председатель депутатской группы “Регионы России”, член Комитета Госдумы РФ по делам Федерации и региональной политике.
– Олег Викторович, расскажите, пожалуйста, где вы учились, на каком языке в вашей школе велось обучение. Мы знаем, что вы родились в Татарстане. Русский по национальности, вы вжились в атмосферу многонационального общества, жили бок о бок с татарами, чувашами, мордвой…
– Я принадлежу к послевоенному поколению. Поэтому я застал ту школу и то отношение на улице и во дворе, когда национальность по большому счету не имела значения. В таком городе, как Казань, примерно в одинаковом соотношении проживают русские и представители огромного числа разных национальностей. Атмосфера была исключительно интернациональная. Говорили мы на русском языке, поскольку тогда в столице Татарстана была всего одна школа, где обучение велось на татарском языке. Татарский язык обычно изучался факультативно, в том числе и в нашей школе. Но в Казани все говорили на русском, поэтому я как ученик не изучал татарский язык, о чем, кстати, сегодня искренне жалею. До определенного времени я как-то вообще не замечал этой проблемы, не чувствовал ее значимости. Только когда стал взрослым, понял, как обогащает тебя знание языков, насколько это важно.
– А что послужило толчком к пониманию того, что языки – это важно, что культура других народов – часть твоей собственной культуры?
– Я закончил исторический факультет Казанского университета и 11 лет преподавал в нем, после чего перешел на партийную работу. С должности доцента меня пригласили на пост заведующего идеологическим отделом Татарского обкома партии. Это был 1987 год. Перестройка, Горбачев, новые веяния… И вот русский, относительно молодой человек (33 года) становится руководителем одного из самых важных структурных подразделений высшего республиканского парторгана, который курирует школы, вузы, культуру, науку, средства массовой информации республики, а все это, как известно, замыкалось на идеологическом секторе. Именно в этот момент произошел тектонический сдвиг в сознании людей, особенно татарской национальности. Это было осмысление того, что формальное национальное благополучие, которое, как мы полагали, всегда существовало, от нас уходит. Нам казалось, что у нас нет этих проблем – ни языковых, ни национально-культурных. Многие годы мы не знали, что у людей другой национальности живет в душе боль о своих предках и детях, которые не унаследуют их язык, быт, культуру. Но мы не чувствовали этой боли, ибо она была спрятана, затаена. Об этом не принято было даже говорить. И вдруг выяснилось, что благополучие на самом деле мнимое и что говорить на тему сохранения национального языка и национальной самобытности надо.
– Действительно, то, что в столице республики была единственная школа с преподаванием на национальном языке, а теми редкими вкраплениями на карте, где еще сохранялся татарский язык как язык общения, были села, иначе чем перекосами в национальной политике не назовешь. Не вызывало ли это справедливого возмущения татар?
– Вызывало. Ко мне приходили жители Казани и говорили: “Давайте открывать еще школы. Это нужно нам, татарам”. Но такая проблема не решается одним взмахом пера заведующего идеологическим отделом. Оказалось, нет учителей, которые могли бы преподавать на татарском языке, нет учебников. Да и родители не были готовы к тому, чтобы отдавать ребенка в школу, где преподавание ведется на татарском языке. Они стали задаваться вопросом: как дальше будет строиться жизнь ребенка, когда он будет поступать в вуз? Но при всех сложностях вопрос с национальным образованием начали решать. Была поставлена главная цель: сделать такое количество школ в республике с обучением на татарском языке, чтобы все желающие могли отдать туда своих детей, подготовить такое количество учителей, напечатать столько учебников, чтобы решить проблему обучения на родном языке… Это был период, когда, с одной стороны, нужно было исправить те перекосы, которые допускались в нашей национальной политике в доперестроечный период, а с другой – не скатиться в другую крайность, не допустить, чтобы справедливое чувство национальной ущемленности не переросло в национализм, обиду на представителей других наций. Мне кажется, что даже в те непростые годы это удалось сделать.
– Олег Викторович, как человек и как депутат Государственной Думы, что вы делаете сегодня для национальной школы Татарстана и для развития национальных традиций?
– На этот вопрос не так просто ответить, как может показаться. Сказать, что я специально занимаюсь вопросами национальной школы в Республике Татарстан, наверное, будет неправильно и легкомысленно. Потому что вообще моя задача как депутата, который, кстати, представляет один из округов этого региона, – добиваться того, чтобы проблемы республики решались в комплексе. Например, сейчас на федеральном уровне принята Программа социально-экономического развития Республики Татарстан на 2002-2006 годы и утверждается в бюджете ее финансирование. Внутри этой программы федеральный центр выделяет деньги на решение огромного числа проблем национально-культурного характера, что фактически означает вложение средств в национальную культуру Республики Татарстан. Поэтому одно направление моей работы – поддержка федеральных программ, направленных на развитие республики в целом, а в более частном виде – конкретных объектов на территории округа, от которого я избирался. Так, по моей инициативе финансируется строительство детского дома-интерната в селе Северный Нурлат, что в Зеленодольском районе. Руководители администрации района обратились ко мне с просьбой о помощи. Они рассказали, что есть в отдаленном селе Республики Татарстан детский дом. Там, кстати говоря, рядом живут дети, лишенные родительской заботы как из татарских, так и из русских семей, и говорят они как на русском, так и на татарском языках. И ходят в школу в этом селе, где обучение ведется в том числе на татарском языке. Все бы хорошо, но дом, где жили около сотни детей, настолько ветхий, что буквально разваливался, а средств для того, чтобы его реконструировать, не было. Вот тогда мы вместе с правительством республики пошли с ходатайством в Министерство экономики России с просьбой в федеральном бюджете предусмотреть эти средства. В прошлом году в рамках программы “Дети России” на строительство детского дома в селе Северный Нурлат было выделено два с половиной миллиона рублей и еще столько же на завершение работ – в 2002-м. Дети уже живут во вновь построенном здании. Но там, кроме пустых стен, ничего нет. Я подарил детям два телевизора и два видеомагнитофона, купленные на свои собственные деньги. Мне сейчас трудно сказать, что все федеральные средства, вложенные сюда, и усилия, которые приложил я, – это вложение в собственно национальную школу, национальную культуру республики или это в целом вложение в наших детей, в подрастающее поколение вне зависимости от того, русский передо мной или татарин. Скорее всего это все-таки второе. Поэтому, еще раз возвращаясь к вашему вопросу, ответил бы на него так: я все делаю для того, чтобы развивалась в целом система образования в Республике Татарстан, а значит, и национальная школа в том числе. Или другой пример. Недалеко от города Зеленодольска стоит Раифский монастырь, при котором существует детский приют. Там проживают несколько десятков детей, которых монахи, в данном случае православные, одевают, обувают, водят в школу. Руководство партии “Единая Россия” в последний свой приезд в Татарстан посещало его, сделало детям подарки. Материально помогал им и я. И хочу вам сказать, что в православном монастыре детишки-то живут разных национальностей! И монахи говорят о том, что они приютили их не для того, чтобы они были обращены в православную веру. Это лишь способ проявления внимания к детям, которые потом сами сделают свой выбор. Опять же вопрос: если люди вкладывают душу, свое сердце, а вместе с этим и деньги в детский приют, в школу, которая работает при монастыре, – это вложение в какую культуру и какое образование? Думаю, что это вложение в целом в нашу страну, если хотите, в ее будущее.
– Детство, разумеется, не имеет национальных признаков. Но для того чтобы всем без исключения детям были предоставлены равные возможности в получении качественного образования, в том числе на своем родном языке, приходится решать много проблем в собственно образовательной сфере. И вопрос в том, на каком языке преподавать и на какой этнокультурной основе…
– Понимаете, задача, мне кажется, состоит не в том, чтобы искусственно добиваться увеличения количества школ, где преподавание ведется на каком-то конкретном национальном языке. Скажем, в Дражжановском районе в ряде школ почти 100 процентов детей – это дети чувашей, поэтому для того, чтобы они знали свою собственную национальную культуру, свой язык, в местных школах преподавание ведется на их родном языке. Там вообще складывается уникальное многоязычие. Все жители района владеют тремя языками: русским, татарским и чувашским. В противном случае невозможно нормально жить, общаться. Возникает вопрос: а для чего все это? А все для одного – чтобы человек, хорошо зная свой язык, мог “погрузиться” в культуру своего народа, в его историю, в его традиции, в его прошлое, то есть идентифицировать себя с той национальностью, к которой он принадлежит с рождения. Я, человек, который по своему миросозерцанию является русским, не чувствую себя ущемленным, у меня нет такой проблемы изначально. А теперь представьте ситуацию, когда человек по национальности мордва, или бурят, или татарин… Если у него нет такой же возможности, как у меня, глубоко изучить свой собственный язык, иметь литературу для того, чтобы знать, на каком языке и как писали представители культуры данной нации, будет такой человек чувствовать себя ущемленным? Конечно, будет! Поэтому проблема национальной школы – это проблема государства, которое каждому человеку независимо от его национальности может дать возможность изучать родной язык и культуру своего народа. Но проблема преподавания на национальном языке, национальных школ не может решаться искусственно. Сколько нам надо школ?.. В решении этого вопроса не должно быть плана, ничего не должно делаться ради “галочки”. В чем прежде всего состоит задача национальной школы? В том, чтобы включить ребенка в контекст культурной традиции. Школа в качестве составной части системы образования может стать базой развития национальных культур.
– При всем том, что государственно-правовые основы национальной школы заложены в Конституции Российской Федерации, федеральных законах “Об образовании” и “О языках народов Российской Федерации”, в обсуждаемом сейчас проекте закона о государственном образовательном стандарте ничего не сказано об образовании на родном языке. Учителя в недоумении: почему такой важный аспект в основополагающем документе в сфере образования опущен?..
– Безусловно, если мы говорим о стандартах образования и тем более если мы их утверждаем, то они должны касаться также и проблематики национальных школ. Я не берусь профессионально советовать, как нужно сформулировать этот стандарт (это должны делать специалисты), но считаю обязательным наличие в ряде стандартов позиции, которая касается образования на национальном языке. Опять же это проблема потребности. Если такая потребность есть у гражданина, система образования страны должна адекватно отвечать на эту потребность и воспринимать этот подход как некий стандарт.
Ирина Каминская
Выбор читателей
Комментарии