Окна любви

– Абсолютно не стоило! – с жаром подхватила я. – Это же семь раз менять весь интерьер, кухонную посуду, сервизы, постельное белье!.. Представляешь?

И вправду: я так завидую своим подругам, у которых год за годом все это копилось, нарастало, и муж один и тот же, и все его размеры обуви, рубашек, костюмов хорошо известны.

А тут семь раз – обвал, пепелище, и опять я иду по ночной Москве с раскладушкой в одной руке и котенком – в другой. Уходила, как правило, первая, оставляя все немудреное добро и жилище мужу, ибо чувствовала себя глубоко виноватой за то, что именно я разлюбила. Любовь всегда для меня была высшим сокровищем жизни, и если я ее уносила из дома, то что могло сравниться с этой утратой для того, кто оставался? Отец мой, правда (с мамой они развелись), в один из раз’ездов примчался в Москву и чуть не на коленях умолял меня хотя бы квартиру разделить. Но я упорно твердила только одно: “Ведь это я разлюбила”.

Окружающие удивлялись, как это я могу так быстро решать столь сложные проблемы, в один миг переворачивать собственную судьбу. Хорошо помню, как, провожая меня из редакции на улицу Герцена, где я жила со вторым по счету мужем в роскошном кооперативе ВТО (к нему в придачу была и машина, и дача в Переделкине), тогдашний капитан “Алого паруса”, переступая лужу на площади Восстания, неожиданно спросил, кивнув в сторону моего дома: “А слабо тебе оставить все это?” Я как раз занесла ногу над лужей и в ту же секунду, пока ее опускала, твердо ответила: “А не слабо!”

Авантюристка? Бездушная вертихвостка? Решения я и впрямь принимала в считанные секунды, но только потому, что к тому времени душа уже становилась пуста, и надо было резко оборвать, чтоб оставленный муж не мучился. Смерть любви – такая же тайна, как ее рождение. Многие эту смерть просто привычно проживают, редкие счастливцы умеют ее избежать, для меня же жизнь с нелюбимым человеком казалась самым страшным грехом, самой отвратительной ложью. И я уходила каждый раз искать утерянную правду – труднейшую правду любви. Мой грех в том, что я не соглашалась на полуправду и не оставляла усилий в поиске. Сколько раз друзья отчаянно убеждали меня: “Да ведь его просто нет, того, кого ты ищешь, ты его просто выдумала, как выдумывала всех своих предыдущих мужей!” Может, они были отчасти и правы, но все равно в моем сердце они все живы, мои возлюбленные, и именно в том ореоле ослепительного счастья, безмерного таланта, в котором мы просто не сумели надолго удержаться в реальности. Но они, такие, – есть, они – живы, и мое сердце – их хранилище, ибо ни одну крупицу любви я не потеряла. Не позабыла, не усомнилась в ней. Встречаясь с каждым из них, мы глубоко и ласково смотрим в глаза друг друга, ведь мы по-прежнему – родные люди, и наша память греет и светит нам, мы ее сберегли, не растоптали, в отличие от обычных разрывов и разводов.

Семь замужеств – это как семь жизней вместо одной. Я каждый раз становилась немного чеховской Душенькой и, разделяя мир любимого человека, приобретала новое видение жизни, новый стиль мышления, новые краски, звуки, запахи… Ведь прав Экзюпери, что любимые – это не сам мир, а лишь окна в мир. Да, я не нажила богатых интерьеров, но в моем жилище так много разноцветных окон! И я часто, укрываясь в приюте воспоминаний, по-прежнему любуюсь каждым из тех, с кем нам было даровано короткое, но счастье.

Последние годы я живу одна, с мамой. А мой Вечный Жених (тринадцать лет любви на расстоянии кому угодно могут показаться вечностью) – в другом городе. Но мы с ним тоже, как в семье, все до мелочей продумали. И кисейные занавески повесили (мама смеется: “Дома нет, а занавески висят!”), и ветер с моря их колышет, и у крыльца цветет белый табак, а в нем на скамеечке стоит пишущая машинка.

…А может, именно такая любовь и была мне нужна? Несбыточная. В мире, где всего можно при умении достичь, где так хорошо известны необходимые параметры своих избранников и избранниц (цвет глаз, об’ем груди, годовой доход), должно остаться пусть хотя бы крохотное местечко и неземному, нематериальному, несбыточному. Семь раз я уходила из устроенных домов, чтобы сохранить верность той любви, которая на этом свете, должно быть, сбыться просто не может.

Конечно, никому не посоветую свой путь. Встретьтесь и сбудьтесь здесь, на земле, и с первого взгляда, и сразу под венец, и на всю жизнь. А мы с моим несбыточным избранником подарим вам кисейные занавески, раздуваемые ветром с моря.

Ольга МАРИНИЧЕВА