Огонь и колеса. Тот, кто силен духом, оставался в живых

Малыши лазают по артиллерийским орудиям, установленным в центре Одинцова рядом с памятником маршалу Жукову. Болтают друг с другом: «Что это за пушка?» – «Противотанковая!» Только специалисты знают, что же все-таки это за орудия, кто их конструктор, для чего они применялись. Вот и возникла в городе идея, чтобы ветераны-артиллеристы рассказали детям, что стоит здесь на постаментах Славы.

В 10-й лицей пришли Алексей Сорокин, Николай Дубин, Владимир Линник, Александр Мусин и Константин Федотов. Представились 8-му «В» классу. И началось повествование о боевом пути, о том, как судьба привела в артиллерию, где довелось впервые вступить в бой, а где для них закончились сражения Великой Отечественной войны. Ну а потом мальчишки и девчонки засыпали старых солдат вопросами.

– Сколько человек воюет у одной пушки?

– У такой, как в Одинцово, – ответил Николай Дубин, – расчет семь человек. Командир, наводчик, заряжающий, подносчики снарядов, правильник, который разворачивает пушку, и водитель.

– Кто готовит исходные данные – куда стрелять?

– Когда стрельба ведется прямой наводкой, – включился в беседу Владимир Линник, – то цели и так видно. А с закрытой позиции – указания дает командир батареи, командир дивизиона. Он по данным разведки определяет расположение цели, проводит пристрелку. После чего делает математический расчет и передает данные на батарею. Задачи могут быть разными – «накрыть» определенную площадь, на которой ведет наступление пехота, в этом случае чем больше разлет осколков – тем лучше. Если цель точечная, нужно сосредоточить огонь всех орудий на ней. Командиры должны очень хорошо уметь делать расчеты.

– А правда, что во время войны всем учителям математики была прямая дорога в артиллерию?

– Да, правда, – уточнил Владимир Иосифович. – Они хорошо умеют считать, легко вникают в суть артиллерийских расчетов. Углы доворота, дальность – все это нужно уметь рассчитывать, пользоваться специальными таблицами. У меня был командир первого орудия Ата Мухаммед Бердыев, учитель математики из Туркмении. К сожалению, погиб в Берлине 28 апреля 1945 года.

– Какими снарядами стреляли?

Для противотанкистов, по словам Николая Николаевича, главный снаряд – бронебойный или подкалиберный. Для дивизионной артиллерии – в зависимости от выполняемой задачи. Стандартный боекомплект – 20 процентов бронебойных снарядов, 80 – осколочно-фугасных.

– С какой скоростью летит снаряд?

– Тут очень много тонкостей, – опередил друзей с ответом Линник. – Все зависит от типа пушки, от типа снаряда. Противотанковые – от 1000 до 1200 метров в секунду, там унитарный снаряд. А вот у гаубиц с раздельным заряжанием скорость можно даже менять в ходе боя. Всего в заряде восемь частей, и если оставить не все, уменьшается скорость, изменяется крутизна траектории. Команда «Полный!» – значит стрелять всем зарядом. «Третий!» – подносчик убирает три пороховых картуза. Естественно, и скорость снаряда меняется.

– В войну в танкисты брали малорослых солдат, чтобы в танке помещались. А каким должен быть артиллерист?

– Физически крепким, – объяснил Дубин. – Во время артподготовки идет интенсивнейший огонь. На гаубицы ставили по двое заряжающих, они действовали поочередно – снаряд весит 22 килограмма плюс заряд 8 килограммов. В течение минуты нужно сделать от четырех до шести выстрелов. И несмотря на то что это были крепкие, здоровые парни, после такой работы они мокрые и зимой, и летом. Пушку приходится доворачивать, а иной раз на руках тащить к машине или катить вперед, вслед наступающей пехоте, такая поддержка наступления называлась «огнем и колесами». Нужны физическая сила, глазомер, умение хорошо и быстро считать. Орудийный расчет – это коллектив, который должен уметь действовать слаженной командой, каждый должен четко, на уровне автоматизма выполнять свои обязанности, а в критический момент – уметь выполнить обязанность любого товарища.

И еще. Очень нужны стойкость, бесстрашие. Особенно это касается наводчика. Когда идут танки, наводчик не имеет права дрогнуть, он обязан иметь железные нервы. Если расчет может хоть на какое-то время, между выстрелами, укрыться в окопах рядом со снарядами, то наводчик весь бой ведет под огнем врага, он не может отойти от пушки ни на секунду. Тот, кто силен духом, оставался в живых.

– Куда надо целиться, чтобы танк подбить?

– В лоб или башню стрелять бесполезно, – сказал Алексей Сорокин. – Отрикошетит. Старались попасть в гусеницу. А когда она начинает разматываться, танк разворачивает боком. Вот тут не зевай, стреляй в борт. Два снаряда – и танка нет. Это в самом удачном случае. Ну а три-четыре выстрела – это уже гарантированное поражение. По Т-IV старались целиться в правую гусеницу – у них по левому борту боеукладка, и удачным вторым выстрелом танк разносило в щепки, башня улетала.

Алексей Дорофеевич рассказал, что по уставу положено из нашей пушки стрелять с расстояния 600-800 метров: «Но попасть на такой дистанции в гусеницу очень сложно. И мы старались подпустить танки как можно ближе, так, чтобы бить практически наверняка. А пехота лежит впереди нас, в 150-300 метрах. И когда идут танки, земля трясется, это очень тяжело выдержать. Нам кричат: «Артиллерия, стреляй! Ну что же вы там?!» Там такие же 18-летние мальчишки, как мы, и им тоже очень страшно.

Применяли немцы самоходки, целью которых были исключительно наши противотанковые орудия. Они больше ничего не делали, только охотились на нас. А у нас одно орудие обязательно вело по ним огонь, причем фугасными снарядами, стараясь, чтобы рвались они сбоку от цели – у немецких самоходок легкого класса бронирование было спереди, а с бортов висел брезент.

– Доводилось ли вступать в бой со стрелковым оружием в руках?

По словам Сорокина, главная задача противотанкиста – не пропустить танки. А дело пехоты – остановить наступающие цепи немецких автоматчиков. «Если танки прорвутся – то первыми мы познакомимся с их гусеницами. Ну а если придет немецкая пехота… Тогда уже бери в руки автомат. Но это редко случалось».

– А как вели бои ночью, когда ничего не видно?

– На этот случай, – уверил Владимир Линник, – чтобы не позволить противнику провести ночную атаку, артиллеристы пристреливали определенный рубеж. Орудия наводились по этому рубежу. И по сигналу «Луна – огонь!» мы открывали заградительный огонь, бегло, по 12 снарядов каждое орудие. Прицел подсвечивался, наводчик работать мог.

– Я не артиллерист, – развил тему Константин Федоров, – воевал в разведке. Но только артиллерия в силах помочь разведчику, находящемуся за линией фронта. Когда мы вели разведку боем, они били по огневым точкам врага. Когда шли за «языком», а это тяжелейшая операция, артиллеристы ждали и находились в полной готовности. Я своей жизнью обязан их поддержке, которая оказывалась точно по времени и целям, по условному сигналу они открывали огонь по заранее согласованному рубежу, можно было вызвать огонь на себя и так прорваться назад.

– Случалось ли врагу застать вас врасплох?

– Было это на Днепре, – вспомнил страшное время Александр Мусин. – Щукинский плацдарм. Немцы во что бы то ни стало хотели уничтожить плацдарм, от которого они ждали больших неприятностей. Танки применить не могли из-за оврагов, и нас атаковала пехота, ночью. Крик: «Тревога, немцы!» Выскакиваем из землянок, хватаем оружие. И впрямь – немцы. Мы врукопашную. Я бегу, а на меня бежит огромный детина. Ну, думаю, конец мне пришел, чувствую, что мне с ним не справиться. И тут меня как ударит что-то по ногам. Я так с разбегу грохнулся о землю, что сознание потерял. Пришел в себя – меня всего колотит, не понимаю, почему я до сих пор живой. Оказалось, что подножку мне поставил свой. Был у нас один солдат, из бывших заключенных. 18 лет отсидел по лагерям. Я вроде командир, но молодой. А он меня все время подбадривал, вроде как шефство надо мной взял. И, видимо, он понял то же самое, что я, – с немцем мне не справиться, дал мне подножку и разделался с фашистом сам. Получается, у смерти меня забрал. Отбились мы тогда.

– Почему День ракетных войск и артиллерии отмечается 19 ноября?

– Мне пришлось как раз в этот день в 1942 году наступать под Сталинградом, – расшифровал историю даты Николай Дубинин. – В этом ударе участвовали 26 тысяч орудий и минометов. Вот там и проявилась роль артиллерии как мощнейшей силы, способной сокрушить оборону противника, сопровождать огнем наступление пехоты и танков. В ознаменование заслуг артиллерии в Сталинградской битве и появился праздник.

– Чем запомнился первый выстрел из пушки?

– Я не помню первого выстрела, – сказал Владимир Линник, – а вот наш удар по Берлину – в памяти навсегда. Такое, что тогда творилось, забыть просто невозможно. Неделю готовились. Как потом оказалось, артиллеристами 1-го Белорусского фронта было выпущено 1 миллион 628 тысяч снарядов – это 2450 вагонов боеприпасов. И все это полетело на головы немцев. «Залпом, огонь!» – и мы ударили сразу после того, как отработали «катюши». Сплошной рев. 1350 реактивных установок, 14628 орудий. Над нами пролетают сотни самолетов-бомбардировщиков с горящими посадочными огнями – для устрашения. Очень мощная оборона Берлина – 70 километров, семь укрепленных рубежей – была преодолена всего за 5 дней. И последний мой выстрел по Рейхстагу незабываем, я его сделал лично, с места наводчика. Это навсегда в памяти.

– Я тоже не запомнил первого выстрела, – удивился Александр Мусин. – А вот последний помню по сей день. Это было в окрестностях Праги. Перед закатом солнца 8 мая вижу отступающую немецкую колонну – нам они сдаваться боялись, шли на запад. И я открыл по ним огонь, вслед. Подъехал офицер, спрашивает: «Артиллерист, по кому стреляешь?» Я показал. «Ну запомни эти выстрелы. Они у тебя последние. Сегодня в Потсдаме подписан акт о безоговорочной капитуляции».

Преподаватель математики Галина Трушенкова поблагодарила ветеранов за их визит, и восьмиклассники вместе со своими новыми друзьями отправились к монументу Жукову, где на одной из пушек ветераны показали работу орудийного расчета – какова последовательность действий, как распределяются обязанности:

– 45-миллиметровую пушку в войсках звали «Прощай, Родина!» по целому ряду причин. Щит у этого орудия был чрезвычайно мал и гарантированно не прикрывал даже одного человека, потому случалось, что расчет за время боя менялся по несколько раз из-за потерь от ружейно-пулеметного огня и осколков. Оставляла желать лучшего бронепробиваемость – пушка была эффективной против немецких танков модификаций лишь первых времен войны, да и то бить приходилось практически в упор. В общем-то, все, кто воевал на «сорокапятках», были героями. Но наградами оказывались обижены – их давали за победы, за подбитые танки. А одолеть танк из такой пушки было очень сложно.

– Что же за пушки стоят в Одинцове, превратившись из грозного оружия в монументы?

– 76-миллиметровая советская дивизионная и противотанковая пушка образца 1942 года ЗИС-3. Главный конструктор – Василий Грабин, головное предприятие по производству – артиллерийский завод №92 в Горьком. ЗИС-3 стала самым массовым советским артиллерийским орудием, выпускавшимся в годы Великой Отечественной войны. Благодаря своим выдающимся боевым, эксплуатационным и технологическим качествам признается специалистами как одно из лучших орудий Второй мировой войны. В послевоенное время ЗИС-3 долго состояла на вооружении Советской армии, а также активно экспортировалась в ряд стран, в некоторых из них она находится на вооружении и в настоящее время. ЗиС-3 – первое в мире артиллерийское орудие, которое собиралось на конвейере, и самая массовая пушка Великой Отечественной войны – всего в период с 1941 по 1945 год выпущено 103 тысячи штук.