На чтение: ≈ 15 мин.В ночь с 13 на 14 октября 2013 года в Большом Атмасе вспыхнул дом. Пожарных вызвали не сразу – в доме никого не было. Тушить его, вопреки традиции, деревня не бросилась: молились, чтобы сгорел быстрее, пока не приехали пожарные.
Преступник не скрывался, 19-летний Вовка Назаров плакал грязными слезами, но по другому поводу – от бессилия. Не защитил сестренку, не спас дядю, не вывел на чистую воду убийцу, которого давно подозревал… Поджог дома не месть, а скорее попытка стереть с лица земли страшное место. Здесь четыре года жила многодетная семья Кукиных – Калининых. 28-летняя мама Оксана Кукина сидела с четырьмя детьми: старший, 7-летний, младший, которому не было и года, две девочки – трех и пяти лет. 39-летний папа Максим Калинин иногда ездил на вахты. Когда приезжал, покупал детям шоколадки, себе и жене – выпивку. Пили тихо, за глухим забором, по деревне друг за другом не бегали, полицию не тревожили, соседкам Оксана не жаловалась. Нелюдимые, но в остальном такие же, как все. Работы в Большом Атмасе давно нет. В райцентр за 12 километров, в Омск за 160 за рублем ездят немногие, работы на всех и там не найти. На Севере накалымить можно, но и порядки суровые – за выпивку либо штраф, либо отправка на «большую землю». Так что кормильцы на вахтах долго не держатся. Калинин тоже мотался по разным вахтам.Третьего октября семья Кукиных – Калининых уменьшилась. 7-летний Коля потерялся по дороге в школу, во всяком случае так сообщила мать, прибежав выяснять у учителей, куда исчез ребенок. Колю искали всем миром – 300 полицейских и волонтеров, 37 единиц техники: машины, катера, авиация. В Большой Атмас шли автобусы с добровольцами. Проверили кладбища и заброшенные сельхозбазы, лес, плодопитомник, колодцы, Иртыш и его берег. Через несколько дней Максим Калинин признался в убийстве сына. Путал следствие, сначала рассказывая, что убил случайно молотком, потом – в порыве гнева, когда мальчик обозвал его тунеядцем. Врал, что утопил тело, не хотел, чтобы нашли. Верная супруга его горячо поддерживала. Когда все же отрыли на свалке труп, засыпанный навозом, выяснилось, что мальчика отец избил за «плохое чтение» на глазах жены. Нанес примерно 30 ударов по голове, еще десять по животу, порвав селезенку, печень, сломав ребра. Кроме этого, на теле ребенка обнаружили следы изнасилования.Полиция вспомнила, что одна из судимостей Калинина за жестокое обращение с ребенком – старшим сыном, которого он воспитывал, приковывая цепью к батарее. Сын из другой семьи в Ново-Варшавском районе, где у Калинина еще четверо детей. На всякий случай начали опять искать Полину Назарову, 9-летнюю жительницу Большого Атмаса, потерявшуюся в 2011 году. Калинин тогда был вторым по степени важности подозреваемым – Полина шла в сторону его дома, стоящего неподалеку от Иртыша. Жена и тогда помогла Калинину, сообщив полицейским, что он был сильно пьян. Сейчас она же неожиданно намекнула, что Полину стоит поискать на их огороде. Нашли на глубине 2,5 метра под стогом сена. Что с ней сделал душегуб, уже невозможно точно определить, сам он уверяет, что нечаянно сбил машиной.Ровно год назад, когда мой материал «Сколько детей больше не вернутся домой?» перепечатали в местной газете, ко мне пришли из полиции довольно серьезные чины. Обиделись, значит, на обвинения, что детей у нас плохо ищут. Рассказывали, что на самом деле ищут у нас лучше всех в России, упоминали троих, тогда ненайденных, в том числе и Полину. Сейчас осталось двое ненайденных с 2008 года, и на предмет «общения» с ними отрабатывается Калинин. Мне кажется почему-то, что он признается, он тоже очень удобный подозреваемый. Его, понятно, не жалко, но полиция отчитается о раскрытии сразу нескольких преступлений, а настоящие убийцы, вполне возможно, будут гулять на свободе. Более того, им дан четкий алгоритм: прячьте тело лучше! Заместитель руководителя СУ СК России по Омской области Владислав Бражников объяснил, почему Колю под навозной кучей нашли, только когда Калинин указал место, а Полину в выгребной яме даже не искали – «собачка не взяла след». А люди в полиции работают? Они думать умеют? Сотрудники УВД регулярно отчитываются о количестве техники, специалистов, задействованных в поисках, вместо того чтобы просто взять в руки лопату…Теперь никто не может понять, почему раньше не замечали, что рядом живет детоубийца? Елизавета Степкина, уполномоченный при губернаторе Омской области по правам ребенка, объяснила прессе, что в органах опеки, в комиссии по делам несовершеннолетних данная семья на учете не состояла, сведений ни из дошкольных учреждений, ни из школы, ни от соседей не поступало. «В случае если семья находится в социально опасном положении, предусмотрена индивидуальная профилактическая работа. Ею занимаются Министерство здравоохранения, Министерство образования, Министерство социального обслуживания, все зависит от состояния и на основании чего семья занесена в территориальный банк СОП (социально опасное положение)».Все профилактические органы, перечисленные Степкиной, в своих функциях имеют «выявление и учет детей, находящихся в социально опасном положении». Реально работает только отдел опеки Министерства образования. Причем главная его задача – контроль за опекаемыми детьми, а не за родными. Выявляют неблагополучные семьи они, как правило, «по звонку», но увидев, что ребенок не избит, более того, одет и накормлен, они, собственно, ни на какой учет его поставить не могут. Потому что и учет-то они ведут исключительно для себя, чтобы знать, где может случиться катастрофа. Хороший специалист по опеке, конечно, заедет в семью, на которую жаловались, не раз и не два, потому что для лишения родительских прав ему нужно доказать (в суде!) системность их невыполнения. Но если успеет. Как правило, районный отдел опеки – это четыре-пять человек, детей на их совести в районе 3-4 тысячи. Они физически не в состоянии обследовать все дома. Особенно учитывая, что оклад специалиста по опеке 6 тысяч рублей. Более того, если бы опека заинтересовалась семьей Коли Кукина, то все, чего она смогла бы добиться, – лишить Максима Калинина по суду родительских прав на избитого ребенка. При этом он скорее всего остался бы жить в том же доме, в той же семье. Полицейские объясняют, что Оксана Кукина ни в чем не виновата: убивать не помогала, сопротивляться мужу не могла, выгораживала его, потому что была им запугана. Формально это не преступление. Оксану Кукину с детьми вывезли из Большого Атмаса, опасаясь самосуда. Хотя, как говорят полицейские, обстановка в поселке достаточно спокойная. В том смысле, что рвать на куски Оксану Кукину, позволившую на ее глазах убивать детей, в том числе и собственного сына, никто не собирался. К ней в деревне относятся, как ни странно, с некоторой брезгливой жалостью. Она из соседнего села, восьмой ребенок в семье. О том, что папка может не бить мамку по пьяни, а пьянь может быть по крайней мере не ежедневной, она и не знала! Куда деваться с четырьмя детьми, заявив на мужа, убившего Полину, тоже не понимала. Как, впрочем, и с троими, оставшимися после убийства Коли. Работы в деревне нет, на детские пособия можно прокормиться в лучшем случае неделю. С Оксаной, как с молодой – до 30 лет – мамой, должны были работать сотрудники социальной защиты, возможно, они могли бы ей объяснить, как надо жить, если бы познакомились, тем более что именно на них лежит главная обязанность по выявлению социально опасных семей. Но поскольку районный орган социальной защиты – это опять же четыре-пять тетенек с зарплатой в 6 тысяч рублей и вечным отсутствием казенного бензина, то делают в соцзащите это просто: позвонив в отдел опеки районного управления образования. Иногда, впрочем, им звонят неравнодушные граждане. Обычно, когда ребенок не меньше суток орет с голодухи в пустом доме. А то, что папа или мама наказывают сына или дочь, считается все тем же житейским делом. И тут уж как Бог на душу положит, точнее, как родитель силы рассчитает. Поколение за поколением родители «выбивают дурь» из детей, забывая, как «выбивали дурь» из них самих. И никто не пытается им рассказать, что вряд ли битье способно объяснить ребенку, в чем же он неправ. Никто не просвещает полуспившуюся от безнадеги деревню – ни больница, ни школа, ни телевизор. Кстати, солидные люди с голубого экрана спорят и никак не могут прийти к единому мнению: может, все-таки бить?Притом что «выявление СОП» записано в должностных обязанностях всех профилактических органов, нигде не сказано, каким образом это должно происходить. Нет этого механизма ни в детском саду, ни в школе, несмотря на наличие психологов, социальных педагогов. Потому обследование жилищных условий ограничивается беседами с родителями, так проще. Некоторые педагоги, впрочем, понимают, что требуется подворный, поквартирный обход. За десять лет работы в «Учительской газете», написав как минимум о сотне сибирских школ, я ни разу не была в такой, где бы этот обход практиковался, даже если он записан в Положении о работе с СОП. Ни разу! Более того, когда министр образования Омской области Сергей Алексеев после ЧП с Колей Кукиным обязал педагогов в течение часа выяснять, почему ребенок не явился в школу, а в случае чего ставить в известность полицию, среди учителей поднялся глухой ропот: «Опять на нас все повесили». А кому же еще заниматься детьми, если этого не делают ни родители, ни государство?Когда внедрялись должности уполномоченных по правам ребенка, Павел Астахов, главный омбудсмен страны, объяснял их необходимость тем, что в России слишком много организаций занимается детьми без согласования друг с другом. Увы, уполномоченные не помогли – согласования так и не появилось. Более того, система выявления детей, находящихся в социально опасном положении, до сих пор не выстроена. Никто реально не знает, скольким детям требуется защита от собственных родителей. Только по официальным данным, за 2012 год мамами и папами Омской области в отношении своих детей совершено 143 преступления, причем большая часть за неисполнение обязанностей по воспитанию, сопряженное с жестоким обращением, за причинение тяжкого вреда здоровью, за нанесение побоев, за оставление в опасности. Преступлений против половой неприкосновенности собственных детей насчитывается 24! И, как говорят правозащитники, примерно в пять раз больше таких преступлений совершается неофициально. И это еще нет статистики о поведении мачех и отчимов! Уполномоченные, кстати, обычно занимающиеся инспектированием детских домов, где специально для них учат речевку «за детство счастливое наше…», появляются после случившегося, чтобы прокомментировать ситуацию. Как Павел Астахов, поахавший в своем блоге над судьбой Коли Кукина.Красивые цифры и комментарии не более чем пыль в глаза. Судя по всему, государству и не требуется выявление детей в социально опасной семье. Детские дома закрываются: «Россия без сирот!» Хотя никто точно не знает, скольким детям они нужны. Никто не пытается помочь родителям выбиться из нищеты, никто не пытается их просвещать. И то, что совершил 19-летний Володя Назаров, спалив пустой дом детоубийцы, – это не его бессилие. Это бессилие власти, не способной и не считающей нужным защищать своих детей. Омск
Выбор читателей
Комментарии