Один жест. Совсем обойтись без слов нельзя, но иногда можно..

…Перед отъездом в Индию советов наслушался предостаточно, самый главный: «Ни в коем случае не пей сырую воду». Однако в первый же день именно ее я и стал потреблять. Коль назвался груздем, то бишь индийцем…

На каждом шагу в Индии стоят насосы. Качнул раз-другой, и полилась подземная водичка. Для любых насущных нужд. В том числе и питьевых. Кстати, подсмотрел, как ее пьют индийцы. Если есть сомнение в чистоте посуды, то пьют из ладони. Или, запрокинув голову, льют прямо в горло. Спасаюсь от жажды лимонами. Вернее, корками от них. В Индии обычно из лимонов выдавливают сок и пьют лимонную водичку. А корки вроде лишние, торговцы охотно от них избавляются. Набив ими карман, я жую их по дороге, время от времени сплевывая мякоть. Стараюсь есть побольше чеснока. Тем более что название его на хинди – ласун – легко легло в память. Так на Украине называют переборчивого едока, лакомку, сладкоежку. О вкусах в климатическом и кулинарном азиатском беспределе спорить бесполезно. Я наслаждаюсь мятным леденцом (конфетный запас у меня всегда с собой), с таким же удовольствием грызу натертый чесноком сухарь, запивая его сладким чаем. А вот с ним случаются проблемы. Индийское (на хинди, впрочем, как и непальское) «гарам пани» – «горячая вода». Я протягивал уличному торговцу, который колдовал над дымящимся очагом, свою закопченную кружку и произносил эти два заветных слова, ничуть не сомневаясь, что вскоре смогу насладиться ароматным напитком. Чайная заварка, понятно, или щепоть кофе всегда при мне. Через пять минут с радушием и белозубой улыбкой мне вручали гарам пани – чуть тепловатую воду. Я возвращал кружку и, жестами изображая кипение, объяснял, что мне нужна не просто горячая вода, а кипяток для чая. Воду подогревали. Чуть-чуть. Уже лучше, но все равно для заварки чая недостаточно. Как же объяснить, какой степени «гарам» мне нужна вода? Я всунул палец в кружку и тут же выдернул его. Индиец (или непалец) понимающе кивал головой, в очередной раз ставил на огонь посудину, и наконец я получал вожделенную порцию кипятка. Впрочем, нередко, устав от непонимания и тщетности своих усилий жестами объяснить свою нужду, я легонько отстранял от очага его хозяина и осторожно размещал кружку между пылающими поленьями. Со своим уставом в чужой монастырь соваться не стоит, а вот со своей посудиной (хоть и скрепя сердце) там тебя уже могут и принять. Тем более если ты сможешь объяснить свое намерение. Как?Неуютно, а нередко и совсем худо в чужом краю без языка. Часто приходится прибегать к жестам. Во многих случаях они своеобразная палочка-выручалочка, порою даже вопрос жизни. Когда, скажем, надо подать сигнал бедствия. Существует целая система положения рук, которые выражают опасность и просьбу о помощи. Жест – это та соломинка, за которую хватается утопающий. Самый распространенный способ обратить на вас внимание – это размахивание поднятыми вверх руками. Но до этого вроде не доходило. А вот изъясняться жестами, выражать ими свои мысли-просьбы, чувства в чужеземье приходилось часто. Новый походный день, как правило, начинался с приветствия. Прежде всего себе родному. Я просыпался и дотрагивался до разных частей тела, как бы приветствуя их, убеждаясь, что они на месте и готовы еще послужить мне. Слов, понятно, никаких по этому поводу не требовалось. Как часто и тогда, когда приветствовал встречных. Это могли быть и рукопожатия, и кивки головой, и поклоны. И стар и млад на Востоке приветствовали меня легким поклоном и прижатием ладони к груди. Это означало, как мне объяснили, что чувства, которые испытывают ко мне, идут из глубины души. Когда крутил педали по горным серпантинам, водители, обгонявшие меня, нередко подбадривающе сигналили. Я, как правило, не отрывая руки от руля, отвечал легким поднятием ладони. На большее сил не хватало. Но этого, знал, достаточно, чтобы меня правильно поняли: на всех континентах поднятая вверх открытая ладонь означает одно: «Добро и мир вам, люди!» Кстати, к подобному жесту при встрече с чужеземцами приходилось прибегать многим путешественникам. Один из них так описывал свою первую встречу с аборигенами тропического острова: «Я отбросил ласты и маску в сторону и поднял ладони с растопыренными пальцами, я где-то читал, что этим жестом туземцы показывают отсутствие оружия. Потом широким движением я указал в сторону океана и сделал несколько плавательных движений».Вначале было слово? Отнюдь. Было удивление сотворением и был жест, выражающий это удивление. Потом, конечно, жестикуляция усложнилась. В основном это были всплески, порывы инстинкта. Все естественно и непроизвольно почти так же, как у братьев меньших. Тех же приматов. Гориллы, как и люди (или люди, как гориллы?), закрывают лицо руками, когда расстраиваются, бьют себя в грудь, чтобы продемонстрировать свои силу и уверенность. Не все всем было понятно. Но как-то человек все-таки дотянул до наших дней. Сегодня совсем без слов мы обойтись не можем. Однако вполне в наших силах многие заменить жестами. Что мне часто и приходится делать, покидая родную языковую среду. Щепоть, поднесенная ко рту, – еда, сложенные ладошками руки под склоненной головой – сон, поднятый вверх большой палец – просьба подвезти, указательный палец, приложенный к губам, – знак тишины, пожатие плечами – неуверенность, непонимание, безразличие, поднятая вверх ладонь – сигнал «стоп». Это общеизвестные универсальные жесты не только странствующего люда. Они моя походная реальность, которая очень быстро превратилась в «профессиональную» привычку. В зависимости от ситуации, традиций народа, его этических норм, церемониальных условностей, остроты чувств часто разнятся и жесты. Выбравшись из аэропорта в Дели, я сразу же с головой окунулся в людскую стихию. Как моя украинская бабушка говорила, отходя от базарной толчеи: «Там людочки друг об друга вухами трутся». Нужно было выживать в этом транспортном муравейнике. И вот вместе с рикшами, мотоциклистами, мотофургончиками, обвешанными пассажирами, быками, коровами я стал пробираться на запад, к священному Гангу. На первом же перекрестке увидел полицейского-регулировщика, который с помощью бамбуковой палки пытался «дирижировать» транспортными потоками. Жесты его были вдохновенны и стремительны. Моя растерянность вдруг куда-то исчезла. Подражая регулировщику (скорее, правда, это происходило интуитивно), я, почти не притормаживая, отрывал руку от руля и производил ею в воздухе различные манипуляции. Внезапно по тому, как мне стали уступать дорогу, как впритык, но осторожно обгоняли, я понял, что жест (и мой в том числе!) здесь царь и бог. Кстати, однажды на перепутьях Индостана подумалось, что благодаря многорукости индийская богиня Кали способна в танце, эмоционально и выразительно жестикулируя конечностями, передать самые сокровенные и очень важные для людей мысли о смерти, воскрешении и вечной жизни. Словеса (пусть даже это весьма благозвучные и душевные песнопения и молитвы) тут бессильны.Жесты – это особый язык. Язык разных частей тела. Но прежде всего души. Ее настроений и порывов. Скитаясь по среднеазиатским странам, я настолько привык, скажем, к мусульманскому молитвенному обряду по окончании трапезы, что нередко и сам рефлекторно воздевал вверх ладони, а потом опускал их вниз, как бы оглаживая щеки. Кстати, у мусульман каждая фаланга пальцев символизирует ту или иную букву алфавита. В Андах перуанский дальнобойщик, согласившись меня подвезти, не просто поднял вверх большой палец, а, взметнув его над головой, потряс им и даже сделал несколько круговых движений. Я понял, что нам, двигаясь по серпантину, предстоит пре­одолеть очень тяжелый перевал. Однако, путешествуя по Южной Америке, я убедился, что этот жест весьма многозначителен. Им латиноамериканцы выражают и благодарность, и одобрение, и похвалу, и согласие, и высшую степень расположения к собеседнику, и даже некое душевное родство с ним. Своеобразный жест доброй воли на все случаи жизни. В Мексике, кстати, чтобы выразить восхищение, нередко, не ограничиваясь поднятым пальцем, зажимают двумя пальцами мочку уха. Этот жест обычно используется для похвалы хозяйке за вкусную еду. Жаль, что я узнал об этом уже после путешествия. Благодарить за угощение на американских дорогах мне приходилось часто. И слов, конечно же, было недостаточно, чтобы выразить свои чувства.С некоторыми жестами в чужой стороне запросто можно попасть впросак. Дело в том, что существует множество жестов, которые в разных культурах имеют совершенно различный смысл. Нередко даже прямо противоположный. Когда наш брат славянин считает какую-нибудь идею глупой, он выразительно стучит себя по голове, если же так поступает испанец, значит, он доволен собой и идеей, что пришла ему в голову. Если в Европе женщины более-менее благосклонно относятся к жестикуляциям мужчин, которые восхищаются их красотой, то в азиатских странах подобные жесты восторга могут посчитать за оскорбление. Нередко не только жестикуляция, но и мимика чужака может смутить, ввести в заблуждение. Как-то во время велосипедного путешествия по Турции я обратил внимание на усатого грозного турка, с любопытством рассматривающего меня. Внезапно лицо его исказила зверская гримаса, и он стал стремительно приближаться ко мне. Правую руку при этом мужчина держал за спиной. У меня мелькнула мысль, что через мгновение среди бела дня совершится разбойное нападение или террористический акт. Я стоял и с тупым оптимизмом ждал приключения. Через мгновение турок приблизился ко мне и, выдернув руку из-за спины, протянул мне розу. Тут только я разглядел улыбку под усами. Таким образом местный житель поприветствовал меня. Мне ничего не оставалось, как в ответ по нашему славянскому обычаю пожать ему руку. Ну и, конечно, тоже изобразить на лице улыбку. Думаю, что она у меня получилась.…Мы нередко прибегаем к помощи жестикуляции, чтобы придать своей речи более яркую эмоциональную окраску, более внятно и доходчиво донести свою мысль, эффектно ее преподнести. Может быть, в этом эффекте ключевой смысл жеста? Может, часто и слов не надо. Душевного порыва, эффекта (еще намека!), выраженного жестом, вполне достаточно. Фирменное блюдо одесских хозяек – биточки из рыбной мелочи. Самое сложное и муторное в приготовлении блюда – обработка серебристой мелюзги (анчоусов, хамсы, тюльки). Одесситов это, правда, не смущает. «Один жест», – поучают покупателей разбитные торговки с Привоза, ловко отделяя от тушки головы вместе с кишками. Этот «один жест» в жизни иногда дорогого стоит. Речь все о том же – жесте доброй воли. Именно он снова и снова зовет меня в дорогу. Но это уже другая тема…