На чтение: ≈ 13 мин.В начале семидесятых годов теперь уже прошлого века, когда Саше ДОМУСЧИ было десять лет, в районной газете города Борисоглебска Воронежской области стали появляться публикации на тему «Спасите Сашу» и «Нам с ним не по пути». Так журналисты и учителя небольшого районного городка старались повлиять на сына местного священника и наставить его на «путь истинный»: чтобы в церковь не ходил, Богу не молился – в общем, вел себя, как все живущие вокруг нормальные атеисты. Тогда никто из них даже представить себе не мог, что через тридцать лет журналистская братия будет просить отца Александра об интервью, а учителя школ Воронежской области станут обучаться на курсах, которые он ведет.
В первую очередь я попросила рассказать Александра Домусчи о своей семье, которая носит необычную для России фамилию.
– Мои предки жили в Сливенском крае на границе Греции и Болгарии. В начале девятнадцатого века несколько болгарских поселений бежали из-под гнета турок в Россию, ища защиту у православного царя. Вскоре им была выделена земля, на которой они и живут по сей день, на западе Одесской области. Они сохранили свою веру, свой язык и традиции. В селе был православный храм, и мой отец с детства посещал его. Ему нравилась церковная атмосфера, службы, но особенно его впечатляли иконы.
…В послевоенное время, когда все думали только о хлебе насущном, Стефан Домусчи, еще будучи подростком, начал учиться рисовать. После службы на Черноморском флоте поступил в Одесскую духовную семинарию, а по ее окончании – в Московскую духовную академию. В течение восьми лет обучения в семинарии и академии он все свободное время посвящает иконописи и живописи. Все летние каникулы Стефан расписывает храмы, совершенствуясь в живописи.
– Благо то, – продолжает отец Александр, – что на жизненном пути моего отца встретились настоящие мастера иконописи, которые привили ему любовь к искусству и передали свой бесценный опыт. Отец для нас всегда был образцом трудолюбия. Мы никогда не видели его праздным. Много лет он был единственным священником в нескольких районах, но несмотря на большую занятость, находил время на то, чтобы заниматься живописью. Его не останавливали даже запреты на выставки. С 1989 года запрет был снят, и работы отца Стефана оказались востребованы: состоялось более сорока персональных выставок в разных городах и странах. А в мае 2005 года президент страны подписал указ о присвоении ему звания заслуженного художника России.
– А как ваш отец познакомился с мамой? И вообще, легко ли священнику найти супругу, спутницу жизни?
– По окончании духовной школы перед выпускниками стоит вопрос выбора пути. Дело в том, что по канонам нашей церкви все желающие принять священный сан должны до посвящения определиться – либо вступить в брак, освятив его таинством венчания, либо принять монашеский постриг и всецело посвятить себя Богу. Для кандидата в священники вопрос выбора невесты очень важен. Он выбирает раз и навсегда не только жену, но и сослужительницу, соратницу, готовую разделить с ним радости и испытания. Именно поэтому жену священника называют матушкой.
Я думаю, читателям вашей газеты будет интересно знать, что после войны, когда вновь была открыта Московская духовная академия в Троице-Сергиевой лавре, она оказалась в одном здании с пединститутом. Поначалу безбожные власти понадеялись на то, что студентки института окажут «правильное» влияние на верующих семинаристов, и те оставят церковь. Однако затея оказалась тщетной, и, после того как несколько молодых учительниц стали матушками, институт перенесли в другое место.
Конечно, в свое время вопрос женитьбы встал и перед моим отцом. Как верующий человек, он во всякий ответственный момент жизни обращается к Богу, и Господь ответил на эту молитву. Возвращаясь с вечерней службы, отец встретил товарища по семинарии, который предложил составить компанию и проводить сестру на электричку. Менее часа понадобилось моим родителям, чтобы понять, что им интересно друг с другом. Моя мама была дочерью удивительного священника, отца Михаила Луцкевича, который очень многих людей привел к Богу, и ей не понаслышке была известна священническая жизнь. После свадьбы папа принял сан священника и вот уже сорок пять лет служит в городе Борисоглебске Воронежской епархии. У них с мамой родились два сына и пять дочерей. К сожалению, двое из детей – сын и дочь – трагически погибли. Но несмотря на горе и испытания, наша семья остается большой и дружной. В праздники, когда мы все приезжаем к родителям, за столом собирается более двадцати человек.
– Отец Александр, а как складывалась жизнь у вас? Ведь ваше детство пришлось на время оголтелой атеистической пропаганды?
– Действительно, еще Никита Хрущев обещал, что вскоре покажет последнего попа по телевидению, и с религией будет покончено. Однако вскоре после этого заявления было покончено с самим Никитой Сергеевичем. Но курс на борьбу с религией продолжался. Не могу сказать, что меня как-то преследовали или притесняли за мои убеждения, хотя идеологические «дискуссии» были. Мне нравилось ходить в диссидентах. И если когда-то и приходилось потерпеть, то я этому только радовался. Еще в школе я познакомился с девушкой из параллельного класса, которую привел к вере в Бога и которая стала не только моей женой, но и лучшим другом. У нас трое детей. Старшие сыновья – студенты, младшая дочь учится в восьмом классе.
– Живопись стала вашим увлечением?
– Да, с двенадцати лет я серьезно занимаюсь живописью и иконописью. После окончания художественной школы я много работал с отцом. Сейчас мои иконы есть в Иерусалиме, в русском Горенском монастыре, в Варлаамо-Хутынской обители и в Дивеевском монастыре. Я готовлюсь к росписи храма, в котором служу и строительством которого занимаюсь.
– А сыновья вам помогают?
– Думаю, что на определенном этапе подключу и их, задатки у них хорошие, пусть продолжают семейную традицию.
– Они у вас учатся в светских вузах. Не захотели пойти по стопам отца?
– Старший сын действительно заканчивает филологический факультет университета, но при этом он параллельно учится в семинарии. Так что, надеюсь, послужит не только вместе со мной, но и с дедом. А там, может, и младший последует его примеру.
…Наша беседа с отцом Александром проходила в канун Рождества – чудесного православного праздника. Обойти чудо стороной я не могла, поэтому попросила моего собеседника высказать свое отношение к чудесам.
– Проблема чуда на самом деле очень серьезная проблема. Есть один неизменный принцип: чудо не должно подавлять человека, не должно вырывать из его души веру железными клещами аргументов. Должно оставаться пространство для подвига веры. Например, приходит к священнику женщина, просит: помолитесь, батюшка, за меня. Мне предстоит серьезная операция, у меня нашли опухоль. И, конечно же, все за нее молятся, и она сама, и ее близкие, и священник. Через некоторое время женщина снова приходит, батюшка спрашивает: что, так быстро все сделали? Выясняется, перед операцией еще раз все проверили – никакой опухоли не оказалось. Исцеленная оказалась перед выбором: принять это чудо и отблагодарить Бога или искать другие объяснения.
– Такое ненавязчивое чудо?
– Да, навязчивых чудес не бывает. Если оно навязчиво, то, скорее всего, ложно. Мы знаем о том, что в прошлом Господь совершал явные чудеса, но мы забываем, что людей того времени эти чудеса не подавляли. Ведь если маленький ребенок увидит, что человек идет по воде, то в его душе не будет смятения, ребенок воспримет увиденное нормально. Точно так и люди того времени: они были, как дети, чудо было вписано в расписание их жизни. А человека, отягощенного знаниями физики и других наук, подобные чудеса уже будут подавлять. Явные чудеса пугают современного человека, а этого быть не должно. Законы природы – это не путы, которыми связан Бог, а нити, которыми Он управляет миром. Интересно, когда мы читаем в газете о каком-нибудь открытии или научном достижении, то почти ни у кого не возникает сомнений в истинности этих открытий. Однако библейские чудеса всегда воспринимаются очень критично. Кроме того, все чудеса, которые мы встречаем в Евангелии, имели нравственное значение. Христос никогда не использовал чудо, скажем так, «для пиара». Только через время люди узнавали о них.
– Мироточение – это явное чудо?
– Оно встречается не только в православных храмах, но и в католических. Это очень таинственное явление. Отношение православного должно быть такое: не принимай, но и не хули. Возможно, это действительно зов Божий. Кому-то необходим такой явный призыв. Увидел человек, что икона мироточит, как бабушки говорят, плачет, и, возможно, подумал, что это Божья Матерь по нему плачет, по его грехам. И через это человек приходит к покаянию. Возможно и так. А для кого-то это просто чудо, которое может и не вызвать никаких нравственных перемен, а просто останется загадочным явлением.
Для меня главное и значимое чудо – это то, что совершается в душе человека. Например, современные молодые люди, которые получили прекрасное образование, выросли нередко в неверующих семьях, но они все равно пришли к Богу. Это ли не чудо? В нашей церкви мальчик читал на клиросе и одновременно собирал все призы на олимпиадах по русскому и литературе. Победил на городской и областной, попал в тройку лучших на Всероссийской и поступил в МГУ. А ведь мальчик пришел в церковь из неверующей семьи после одного-единственного разговора с верующим человеком. Вот это для меня чудо!
Борисоглебск, Воронежская область
Александр в молодости с отцом Стефаном Домусчи
Выбор читателей
Комментарии