Обучение «необучаемых»

Продолжение. Начало в №10, 11

О дисциплине можно беседовать вечно. Многие темы и проблемы практически целиком зависят от нашего взрослого отношения к ним, поэтому важно обмениваться мнениями с коллегами, реагировать на то, что обсуждается в учительской. Дети шумят, смеются, плачут… на то они и дети. А у нас учебный план, программа, требования свыше. Помните, как говорил Бармалей в фильме Ролана Быкова? Известная фраза: «Я сделаю вас счастливыми, хотите вы того или нет!» Мы же должны учить всех, хотят они того или нет.

Когда я начала работать в школе, то сразу получила огромную нагрузку: две смены, все звенья образовательного процесса, 11 подготовок при норме 2 в неделю. Всю первую четверть я молчала, внимательно слушала и впитывала информацию. Особая благодарность пожилой учительнице, которую помнила с тех пор, как сама была школьницей, за разъяснение: «Тебе досталась тяжелая параллель, обрати внимание. Класс «А» – в основном «элитные» дети, тут проблем не будет. «В» – средние, тоже справишься, просто часто придется одну тему объяснять два раза. А вот «Б» – тут будь настороже, сплошь хулиганы, прежде всего сорвут урок!» Речь шла о четвертых классах, соответственно, о второй смене. О делении на группы пока не говорили, многие учителя иностранного языка уволились, я была одна на все классы в течение первой четверти.

Полученную информацию я приняла к сведению, поблагодарила коллегу, а свое мнение решила составить потом, когда реально увижу учеников. Конечно, класс «Б» вызвал интерес, но страха перед любой аудиторией у меня никогда не было.

Итак, первая встреча. Стоя у доски, сразу вижу дисбаланс: 20 мальчиков, 10 девочек. Ученики рассаживаются, становится понятно, кто верховодит. Девочки занимают несколько парт, держатся кучкой. Мальчики бегают по кабинету, кричат, бросаются чем попало, то есть ведут себя, как большинство ребят их возраста. Но есть существенное отличие от «элитного» 4‑го «А» и «спокойного» 4‑го «В». На звонок часть из них не обращают внимания.

За первую парту садятся двое, позднее выясняю – да, отличники, выжидательно смотрят на меня, мол, наведите порядок. Я же взрослая, должна вести занятие. Беру заранее приготовленный колокольчик и прохожу между рядами, звеня для особо буйных. Неожиданный прием вызывает интерес, через минуту все сидят. Приветствую по-английски, и начинается! Один орет, что он ничего не понял, все за лето забыл; другой затыкает уши и стонет; третий кричит, что он устал, на последнем уроке невозможно что-либо усвоить. И так далее.

Смотрю на часы, подхожу к доске, не спеша пишу на ней что-то в левом верхнем углу. На вопрос поясняю, что те, кто шумит, украли у всего класса пять минут, одно упражнение придется добавить к домашнему заданию. Затем сажусь и наблюдаю за ожидаемой бурей. Кричат все. Через пару минут встаю, смотрю на часы, жду, чтобы все заметили, поворачиваюсь к доске. За спиной раздается: «Не надо, мы поняли!» И тишина.

Вместо того чтобы насильно «впихивать» новую тему, спокойно предлагаю рассказать мне, кто что забыл, кто что-то помнит, чего они от меня хотят, как я могу им помочь. Уверяют, что забыли даже алфавит. Вывешиваю красивый плакат, который мне нарисовали мои дети. Отвечаю на вопрос, откуда у меня такая красота. Один выкрикивает: «Мы тоже можем!» Киваю, отлично, рисуйте что хотите. Да, прямо сейчас, в тетрадях. Давайте возьмем первую букву английского алфавита и попробуем вспомнить, какие слова на нее начинаются. Кто наберет больше всего слов, получит «5». Опять выкрик, я уже знаю, кто будет больше всех шуметь, лидера видно сразу: «Да вон у вас два отличника, вы можете им сразу поставить оценки, а я необучаемый!» Интересуюсь, кто ему это сказал. Демонстративно хохочет: «Все!» Пристально смотрю на него, считая в уме, знаю, что больше десяти секунд нельзя. Он стихает и опускает глаза уже на пятой секунде. Тихо говорю, что мне необучаемые еще не попадались, предлагаю посмотреть, что у нас получится, если будем работать сообща.

Через месяц провожу контрольную работу. Предупреждаю, что оценки поставлю отдельно за каждый раздел, объясняю, почему. Чтобы было видно, вот это усвоил, а над этим нужно еще поработать. Когда раздаю проверенные тетради, даю время на просмотр и реакции. «Необучаемый» хулиган не может оторвать взгляд от своей тетради, где за один раздел выставлена оценка «5», за другой – «4», а за последний написано «Again» («Еще раз»). Наконец поднимает на меня глаза и выпаливает: «Вот где «пять»… вот это то, что вы вдалбливали, объясняли, примеры давали, картинки и игрушки приносили… Я наконец понял и вы мне «пять» поставили?!» Киваю, жду пару секунд, чтобы сам додумался: «Так тут я если еще поработаю, пойму, вы мне поможете, и тоже могу получить «пять»?!» И улыбается мне.

Примеры, как говорится, можно множить. То, что сработало в начальной школе, не подойдет подросткам, и на­оборот. Мне всегда казалось, что главное – рассмотреть в каждом ребенке личность, понять, что им движет, а потом найти подход, помочь. Если он или она бунтуют оттого, что ничего не поняли, если у них вызывает трудности сам предмет, можно давать задания попроще или сокращать количество пунктов. Если, напротив, ученик быстро делает все задания, стоит иметь наготове папку с дополнительными упражнениями. У меня были классы, где учились одаренные дети, победители олимпиад, выступавшие на различных конференциях. Им я всегда приносила больше материалов, использовала Интернет, мы читали вслух книги, ставили сценки, да мало ли что еще. А в среднем по способностям классе были ученики, уже носившие незримый ярлык «отстающий». Среди них, например, оказался мальчик, который в девятом классе не умел читать. Выяснилось, что когда-то в начальной школе он проболел, пропустил важную четверть. Родители иностранных языков не знали, на репетиторов денег не было, так и шло из года в год. Ставили тройку и переводили из класса в класс как учительского ребенка, но реальной помощи не оказывали. Я отсадила его в сторону, чтобы не было слышно остальным, и за несколько уроков научила его читать, пока другие ученики выполняли письменные задания. Выпускной экзамен он сдал на «хорошо», все члены комиссии потом спросили меня, как же я смогла его научить. Думаю, больше всего помогло человеческое участие.

Нина КОПТЮГ, кандидат филологических наук, Новосибирск

Продолжение следует