Общение с детьми-инвалидами нужно прежде всего здоровым и успешным детям

Сергей КАЗАРНОВСКИЙ, директор Центра образования №686 «Класс-центр»: – В нашей школе есть опыт частичного совместного обучения детей-инвалидов и обычных детей. Почему я иду на это? В 1988 году моя театральная студия была спутником московского ТЮЗа, и тогда в ТЮЗ приехал мюнхенский театр-кабаре калек. Я видел афишу, на которой были люди на колясках, на костылях, а главный редактор попросила моих детей помочь. Весь вопрос был в том, как и в чем помогать. В театре демонтировали ряды, построили летние туалеты и пандусы. Естественно, не было технических условий, пандусы были очень крутые, и наши дети помогали возить коляски.

Приехавшие артисты этого необычного театра потрясающе танцевали, пели, играли про любовь. Я тогда думал, что если в московском Театре юного зрителя этой проблемы нет, то ее вообще нет во всей стране.

Вообще же зрелище прихода инвалидов-зрителей в театр было странным и тяжелым. Я тогда не понимал, как они вообще добрались в центр Москвы на своих колясках. Потом я увидел мир, который наводнен инвалидами: мы участвовали позже во многих детских фестивалях, и я стал обращать внимание, что на фестивалях всегда была специальная программа. Например, проводится фестиваль, и обязательно в каждой команде есть неслышащие дети, а все участники фестиваля учат язык жестов, чтобы разговаривать с ними. Или обязательно проводится фестиваль, и там есть дети на колясках.

Есть проблемы, связанные с другим словом – «инклюзив», о котором почти никто в стране не знает ничего. Никто даже понятия не имеет, как инвалиды живут, где они учатся, можно ли их адаптировать в обычную школу. Когда я начинал строить новое здание школы в 1992 году, то возникла мысль попробовать его оборудовать для того, чтобы его могли посещать инвалиды. Мне казалось, что очень важно сделать так, чтобы эти дети могли реально что-то делать. Я строил пандусы, и, слава богу, Департамент образования понял меня и помог: были устроены пандусы на первом этаже и остальных этажах, грузовые лифты, специальные туалеты и многое другое. Я начал привлекать детей-инвалидов в свою школу (это было лет 15 назад) и вдруг увидел, что дело совсем не в том, чтобы у этих детей была возможность прийти к нам на какие-то единичные праздники время от времени, а в том, чтобы это происходило регулярно. Как-то я специально сделал лагерь для наших детей и детей на колясках. Это было уникальное зрелище: я вечером приезжал туда после работы и видел, как они играли вместе в теннис, танцевали (когда девочка танцевала с мальчиком на коляске, я стоял в углу и плакал). Вот тогда, наверное, я понял, что, может быть, даже наиболее важно в этой ситуации не только дать возможность детям-инвалидам включиться в какой-то другой процесс жизни, быть социально адаптированным, но и дать возможность здоровым детям общаться с ними.

В Москве есть несколько театров, в которых играют инвалиды. К нам в школу приезжает театр Володи Чипишева «Неслышащие дети» из Нижнего Новгорода, причем они проводят занятия с моими детьми. Все это не очень сложная технология, которая не требует уж совсем невероятных усилий. У нас проводятся театральные фестивали, мы принимаем различные театральные группы. Несколько лет назад приехала французская музыкальная группа, в ней было несколько аутичных детей. Я, естественно, на директорскую перемену собрал всех своих коллег и сказал: «Помогите им, потому что они по-настоящему себя чувствуют нормальными людьми, когда они играют свою музыку». Я думаю, что все это очень важная технология для того, чтобы такое сложное для российского человека слово, как «толерантность», или умение жить в одном пространстве с людьми, на нас не похожими, стало входить в плоть и кровь.

В столице есть школа дистанционного обучения – Центр образования «Технологии обучения». Мы с этой школой стали делать целые программы, предусматривающие, что дети-инвалиды приходят на наши праздники, а мы приезжаем к ним. 1 июня – в День защиты детей – целый день в нашей школе проходят разные мастер-классы. Если бы видели, как залетают в школу родители с детьми на колясках и спрашивают: «А где танцевальный зал?» Их дети выходят на колясках на паркет и танцуют вместе с нашими детьми. Больше того, шесть лет назад я взял педагога на коляске, это молодая актриса, инвалидом она стала в результате травмы: девочку пырнули ножом, и она на всю жизнь оказалась на коляске. Я познакомился с ней, когда она приехала в нашу школу с кукольным театром. Мы тогда с ней разговорились, и вот теперь в нашей школе она ведет уроки речи каждый день. И если вначале это было очень странно для всех в школе, все обращали внимание, как передвигается этот педагог, то теперь никто на это не смотрит. Она ездит с детьми по разным школам выступать, у нее есть замечательный вертеп. Но как только она выезжает на коляске, все дети смотрят на нее: кто она такая, почему она здесь. Несколько лет назад во время уроков ей нахамили мальчики. Для меня это было, с одной стороны, жуткой ситуацией, и я написал мальчикам письмо: «Понимаете, она в своей жизни такое пережила, что она готова вам все прощать, а вы этого просто не понимаете и просто пользуетесь этим». С другой стороны, я увидел, что это нормальная ситуация, ведь происшедшее означает, что они к ней относятся как к нормальному человеку, которому можно и нахамить.

Самое главное, что весь мир, в котором мы живем, стал говорить о гуманизации вообще человеческих отношений, и в образовании в том числе. В 1994 году появилась декларация о развитии включающего образования, и сегодня у нас есть много путей. Например, в Италии начали расформировывать интернаты, школы, психбольницы, до 90 процентов детей-инвалидов учатся в так называемых инклюзивных школах. Причем интересно, что там такой порядок: 20 человек в классе, и при этом из них два человека должны быть с теми или иными нарушениями; если там два человека слепых, то весь класс учит азбуку Брайля; если два человека неговорящих, то весь класс учит азбуку жестов. Италия в этом смысле считается мировой лабораторией. Канада – одна из первых, кто этим занимается с детских садов. Понятно, что это долгий процесс, но давайте начнем с того, что не будем нарушать законы. В Московском градостроительном кодексе есть закон, по которому нельзя сдать любое административное или жилое помещение, если оно не приспособлено для того, чтобы его могли посещать инвалиды. В послевоенных домах в Голландии все первые этажи – это пандусы и комнаты без порогов. Например, инвалид может сказать: «Вы знаете, я сейчас должен ехать в театр в соседний город Утрехт», он на коляске доезжает до станции, благо, недалеко, там есть специальные остановки вагонов, и инвалиды могут въехать в вагоны, есть пандусы и специальные места в театрах. Когда я захожу в Лувр, я вижу плоскость, огороженную таким полукругом, высокого охранника, который никого не пускает туда. Но вдруг в эту плоскость въезжает человек на коляске, и она оказывается огромным цилиндром, который поднимает этого человека на второй этаж. Там, куда мы ходим, мы таких вещей не видим. Люди должны понимать, что человек, оказавшийся инвалидом, сегодня никогда в жизни не попадет в театр, в кино, на концерт, если мы не создадим условия для этого.