На чтение: ≈ 11 мин.Педагогическому сообществу Петербурга в ближайшее время не придется, похоже, скучать. В воздухе витает идея создания образовательных комплексов. Что это такое, подробно никто пока рассказать не может, хотя многие с уверенностью предполагают, что придется столкнуться с новой организационно-правовой формой.
Мне удалось побывать в двух учебных заведениях, где к идее создания образовательных комплексов относятся полярно. Обозначим первое условно “гимназией N1”, а второе “гимназией N2”. Обе гимназии находятся в историческом центре города, обе – престижны, дают на выходе высокий процент медалистов.
В “гимназии N2” мы начали разговор с главного вопроса: чем образовательные комплексы улучшат качество образовательной услуги?
– Не знаю, – ответила мне директор. – Хотя это лежит в основе всякой реформы в образовании. В начале 90-х было понятно, что гимназия по сравнению с общеобразовательной школой – это улучшение образовательной услуги, ведь там огромное внимание уделяется гуманитарной области. Лицей – тоже улучшение качества образовательной услуги, потому что есть попытка сосредоточиться на предметах естественно-научного цикла. А чем лучше образовательный комплекс, кроме того, что объединяет 3-4 здания и количество учеников до полутора тысяч человек? Не знаю. К тому же есть определенный объем управляемости: он вычислен наукой и нашими нервами – 800 человек. Дальше начинается неэффективное управление.
Одна из самых серьезных тревог в педагогической среде – трудности нормативно-правового оформления. Комплекс – иная образовательная модель, ее нет в спецификации образовательных учреждений. Если этот вопрос не будет продуман, неужели опять придется судиться за годы, неучтенные пенсионным стажем за выслугу лет?
Я могу ошибаться, но образовательный комплекс – модель, когда одна гимназия начинает подминать под себя 3-4 школы. По принципу “естественного отбора”. Но кто возьмет на себя смелость сказать: какая школа “сильная”, какая “слабая”? И каков критерий такого определения? Только тот, что в школу не идут дети? Во-первых, их нет. А, во-вторых, у нас с прошлого года изменились правила приема в первый класс: ныне конкурс в него отменен. И родители, обрадованные “снесением барьера”, тащат детей в гимназии, думая: раз был конкурс, значит, лучшая.
– Количество поступивших в вуз – разве не показатель состоятельности содержания школы?
– Сегодня в вузы поступают не дети, а их родители. Все зависит, насколько они готовы проплатить подготовительные курсы и репетитора. Мы работаем в условиях отрыва школы от вуза, когда государством совершенно не регламентированы требования вузовских вступительных экзаменов по отношению к образовательному стандарту в школе.
В идее создания образовательных комплексов я пока не нахожу созидательного начала, кроме исключительно организационно-функциональных преобразований. Беспокоит и легкость отторжения зданий, измени они свой статус. Школу по закону нельзя передать с баланса на баланс, тем более -выставить на торги. А комплекс, подозреваю, можно. Можно освободить здания, расчитанные на 600 учеников, где учатся сейчас по 300-400 человек, объединить их в три дома, а с четвертым очень выгодно расстаться. Тем более что здания школ строились с точки зрения социальной справедливости: освещенность, удобный подход, земельный участок.
– Если образовательный комплекс из намерения превратится в реальность, какая проблема встанет перед вами?
– Проблема морального выбора. Допустим, я – директор гимназии, меня приглашают войти в комплекс. Я соглашаюсь. Куда денутся директора всех присоединенных образовательных учреждений? Станут моими заместителями? Вы представляете, что такое – обиженный бывший руководитель? Что делать с педагогическими коллективами, педагогическими традициями, концепциями, которые складывались в каждой школе десятилетиями? Что делать с родителями, не желающими, чтобы их ребенок постигал гимназический стандарт? С детьми, которые его не осилят? Вводить дополнительные платные услуги, чтобы подтянуть ребенка?
На мой взгляд, необходимо широкое обсуждение идеи педагогической, родительской общественностью. Нужна разработка нормативных документов, детальное прописывание образовательных программ, учебных планов, формирование штатного расписания. Это затратная работа трех-четырех лет. И только после этого можно выходить на эксперимент, который через время даст результат. А даст он его, если в контрольных классах действительно вырастет качество предоставляемой услуги.
“Гимназия N1” с оптимистическим запалом осторожность отвергла прежде всего потому, что втайне давно считает себя образовательным комплексом. В ее “арсенале” уже четыре здания, не за горами присоединение еще двух. На вопрос, зачем они нужны, директор твердо ответил:
– Для развития системы под названием “гимназия N1”! Это – объективный закон. Для того чтобы мы развивались, нам нужны площади. Шутка ли, работать в 3 смены, размещая свои филиалы в подвалах и подростковых клубах!
Когда построили новое здание для нашей школы, мы старое не отдали: разместили там начальную школу. Ничего нового в этом нет: многие образовательные учреждения так поступали, когда закрывались детские сады. Я вообще считаю, что дети шести и семнадцати лет не должны учиться вместе. К тому же какой смысл работать в 3 смены, когда соседняя школа стоит полупустой? И что главное, полы в ней выбиты, стены исписаны, грязь в туалетах! Все равно ее ученики бегут к нам. Так объясните, ради чего ее содержать втридорога, когда мы можем обеспечить более комфортные условия своим ученикам и учителям?
– Соседняя общеобразовательная школа вошла в ваш состав, но куда пошли из нее дети, не потянувшие ваш гимназический стандарт?
– Всех их взять нереально. По желанию родителей мы приняли всю начальную школу, а также девятые классы и несколько одиннадцатых. Составили для них специальную адаптивную программу. Дети 6-7-8-х классов разошлись по соседним школам, испытывающим проблемы с комплектованием.
– Вы говорите о необходимости развития вашей системы. А зачем?
– Затем, что на ту образовательную услугу, что оказывает гимназия, есть спрос. У нас сегодня более восьмидесяти классов. К нам едут со всех концов города. Ежегодно мы выпускаем около тридцати медалистов.
– Изменился ли юридический статус образовательных учреждений, вошедших в ваш состав?
– Да, мы применили такой юридический ход, как реорганизация образовательных учреждений путем слияния.
– Наверное, это был процесс болезненный?
– Больше всех пострадали директора. Но кто им мешал работать эффективнее, чем наша гимназия? Мы объективно были лучше.
– А педагогические коллективы?
– Было все, в том числе и слезы. Почему? Потому что на тот момент учителя русского языка нам были не нужны. Потому что люди привыкли к одному директору.
– И все-таки, где сейчас учителя реорганизованных школ?
– Некоторые работают у нас до сих пор, остальным специалисты роно предложили ярмарку вакансий. Кто-то отправился вслед за своим классом, кто-то за коллегой. Кто-то ушел вообще.
– Я полностью поддерживаю идею создания образовательных комплексов.
– Не получится ли так, что вы охватите все соседние школы, а ребенку, которому не одолеть гимназическую программу, некуда будет податься?
– А органы управления образованием на что? Их забота – определять сеть образовательных учреждений, балансировать ее.
…Если исходить из того, насколько различны две представленные точки зрения, идея создания образовательных комплексов вызовет еще немало споров, дискуссий, предложений. Насколько продуктивными будут размышления на эту тему, зависит от позиции тех, кому небезразлична судьба российского образования. Хотелось бы надеяться, что таких большинство.
Наталья АЛЕКСЮТИНА
Санкт-Петербург
Выбор читателей
Комментарии