Образование просит защиты

В выпуске воронежских телевизионных новостей от 20 октября почти рядом прошли два сюжета – об акции протеста бюджетников и о назначении нового директора центрального городского рынка. Точнее, даже не директора, а какого-то специального уполномоченного по оздоровлению финансовой ситуации. Видимо, беседовал он в этой своей должности с журналистами первый раз и вполне откровенно рассказывал, как собирается оздоравливать финансовую ситуацию. К примеру, директор рынка теперь будет получать не 115 тысяч рублей, а всего лишь 30 с небольшим.

Моя подруга-учительница, с которой мы в этот вечер смотрели новости, в сердцах воскликнула, что хочет быть директором рынка, пусть даже самого малюсенького – всего-то 30 тысяч заработка!

Сегодня воронежскому учителю, чтобы иметь «чистыми» тысячу долларов в год, надо зарабатывать как минимум 2830 рублей. А у нас даже учитель высшей категории по ставке столько не получает. Потому-то педагоги и бастуют. И это неправда, что требования профсоюзов поддерживают единицы, как нас попытались убедить с ТВ-экранов вечером 20 октября. Будто бы акция протеста никому не нужна, и лишь в некоторых городах ее отметили немногочисленными митингами.

В Воронеже было не так. По оценкам милиционеров, стоящих в оцеплении на главной площади города, в тот день народу собралось не меньше 20 тысяч человек – учителя, студенты, преподаватели вузов, школьники и их родители. А однодневную забастовку поддержали почти 23 тысячи работников образовательных учреждений со всей области.

Вначале свое желание участвовать в забастовке заявили 802 коллектива: школы, детские сады, НПО, ссузы и вузы – всего 28,7 тысячи педагогических работников. Но 10 октября все главы районов и городов Воронежской области получили письмо за подписью заместителя главы обладминистрации Юрия Савинкова, отвечающего за социальную политику. В письме три абзаца. В первом речь о том, что «солидаризация – это право профсоюзных организаций», во втором – о том, что «крайние формы протеста – забастовки наносят ущерб большинству населения Воронежской области, напрямую не связанному с системой образования, здравоохранения и культуры». Поэтому «предпочтительно выбирать такие формы демократического изъявления требований профсоюзных организаций, которые не предполагают прекращения или приостановления профессиональной деятельности работников учреждений бюджетной сферы». Ну и напоследок – просьба «обсудить это предложение в профсоюзных организациях района».

«Обсуждение» началось сразу, и чем ближе было 20-е число, тем активнее велись «дебаты». В основном по телефону, когда на одном конце провода начальник районного отдела образования или даже зам. главы администрации по социалке, а с другой стороны – директор школы или председатель профкома. У чиновников позиция однозначная: от забастовки один вред, поэтому давайте работайте и нечего дурью маяться, а вопросы все потом порешаем. В некоторых районах, не только в сельских, но и в городе Воронеже, учителям пригрозили не оплатить день забастовки. Хотите бастовать – только за свой счет!

В итоге административного давления к 20 октября свое участие в однодневной забастовке подтвердил 621 коллектив или примерно 23 тысячи работников учреждений образования области. О готовящейся акции протеста знал и весь Воронеж. По данным профсоюза, занятия остановили в 86 процентах школ города, и в каждом детском дневнике учителя предупреждали родителей о грядущей забастовке. Если мамы и папы были согласны, они расписывались. В итоге на главную площадь города вышли не только педагоги, но и ученики с родителями. Уже с девяти утра протестующие плотными колоннами начали двигаться к центру Воронежа, чтобы к 11 часам попасть на митинг. В центре города перекрыли движение общественного транспорта.

Один из самых мощных потоков сформировали преподаватели и студенты трех воронежских вузов – аграрного и педагогического университетов и лесотехнической академии. Пока люди шли, транспорт на улицах останавливался, и водители сигналили в поддержку протестующих. Такого город еще не видел! В замерших маршрутках и автобусах люди говорили на одну-единственную тему: учитель в России получает полторы-две тысячи рублей, и как бы ни дорожала нефть, у огромного государства все равно не находится денег для того, чтобы повысить эту мизерную зарплату!

Об этом же говорила на митинге председатель Воронежского обкома Профсоюза работников народного образования и науки Тамара БИРЮКОВА:

– Мы возмущены тем, что правительство не предпринимает никаких мер по реальному повышению заработной платы бюджетников. Депутаты и министры считают достаточным установленный с 1 октября 2003 года уровень оплаты труда. Он не достигает даже прожиточного минимума. Ставка молодого учителя, воспитателя, врача, артиста составляет 1100-1200 рублей, а работа младшего обслуживающего персонала оценена в 600-700 рублей.

Обещанное правительством повышение заработной платы до мая 2005 года на 20% не назовешь иначе, как издевательством над работниками бюджетной сферы. Эта прибавка не догоняет инфляцию и грядущее повышение цен за проезд в транспорте, электричество, различные виды услуг, товаров, продукты питания.

В этой ситуации хочется спросить, кто из членов правительства сможет прожить на 1200 рублей?! Фрадков, Жуков, Зурабов, Фурсенко? Пусть попробуют! Или, может, кто из депутатов Государственной Думы отважится побыть в шкуре учителя, врача, медицинской сестры, заведующего клубом и хотя бы неделю провести в неотапливаемом помещении, без лекарств, без питания в каком-нибудь отдаленном поселке? Я думаю, что не смогут. Тем более за такие деньги.

О том, как поддержали митинг студенты, рассказывает Геннадий Васильевич Попов, председатель профсоюзного комитета сотрудников Воронежской государственной технологической академии, доктор технических наук, профессор:

– У меня в 9.45 начиналась лекция, поток большой, порядка 150 студентов. Я хотел отдать лекции полчаса, а потом идти на митинг. Но только вошел в аудиторию, студенты не дали мне и рта раскрыть: «Геннадий Васильевич! Сегодня же митинг». Я спрашиваю, а вы знаете, чему этот митинг посвящен? «Знаем!» Спрашиваю, и что, все хотят пойти? Поднимите руки, кто не хочет пойти на митинг. Ни один не поднял! И не только моя группа оказалась такой активной. Мы планировали вывести на площадь человек 200, а реально получилось около тысячи. То есть студенчество прекрасно понимает, что дело касается не только взрослых, но и молодежи. Сейчас решается, какой станет наша страна в недалеком будущем и какая роль в этом будущем отводится образованию. Отношение к государственной высшей школе изменилось, это видно даже в мелочах. Приведу три небольших примера из жизни нашего вуза.

Воронежская государственная технологическая академия имела общежитие № 1, расположенное по улице Студенческая, это в центре Воронежа. Здание 1890 года постройки, требовало реконструкции, мы остановили его работу, вывели студентов. Но вышла заминка с ремонтом, точнее, с финансированием. И городская администрация решила изъять у нас здание. Просто взять и отобрать одно из шести общежитий, а это примерно 17 процентов собственности вуза.

Второй случай. Академия расположена в историческом центре города, примыкающая улица – спуск к водохранилищу, важная городская магистраль. Академия уже давно планирует расширять свои площади, даже проект есть. Но разрешение на строительство нам не давали, так как в этой части города запланирована объездная трасса, параллельная главному проспекту. Под этим предлогом нам строиться не разрешили. А теперь буквально в 50 метрах от стен академии вместо трассы возникает новый жилой дом! Это в исторической-то части, запросто!

Последний пример, который привел Попов, тоже касается спора о земле. Рядом с академией есть два жилых дома. В свое время жильцы (люди по большей части важные, со связями) самовольно захватили участок рядом с вузом и построили там металлические гаражи. На такой произвол «техноложка» пожаловалась в городскую администрацию, власти ответили: не волнуйтесь, это временные сооружения, и, если вы надумаете строиться, мы гаражи снесем. Только жильцы решили по-другому. Образовали товарищество и добились решения городских властей, по которому заполучили и эту землю с гаражами, и еще приличный кусок. Теперь уже выходит, что гаражи академии стоят на земле соседних дворов!

Все вместе это называется просто – отчуждение собственности вуза, собственности, которая раньше по закону была дана в безвозмездное и бессрочное пользование. И это, на взгляд как преподавателей, так и студентов, лишнее доказательство справедливости требований, высказанных во время акции протеста: «Запретить приватизацию высшей школы!» Если бы «наверху» отношение к высшей школе было бережливым и уважительным, то на местном, городском уровне вообще никаких вопросов не возникло бы. А тут чиновник видит, что ни институты, ни академии, ни университеты, ни школы государству особо-то и не нужны. Образование становится беззащитным перед произволом ушлых бизнесменов и жадных чиновников. Неужели это истинная цель всех наших последних реформ?