Обратная связь

Отклики на статью Вадима Мелешко «Не нравишься ты мне!..» в №5 «Учительской газеты» от 4 февраля 2020 года.

Сердцем чувствую

Мария ТИМЧЕНКО, учитель информатики и математики, Ленинградская область:

– Зорко одно лишь сердце. А вот научить ученика видеть самое главное, безусловно, задача учителя. Критерий успешности индивидуален для каждого ребенка, поэтому готовить к самостоятельной жизни детей все сложнее и сложнее. И дело даже не в петабайтах информации, окружающей нас. Есть еще мир людей, жизненные атрибуты и большой пласт культуры и традиций. Учитель прежде всего должен учить ребенка «работать» продуктивно в этом мире. Добиваться своих личных целей, создавать смыслы и быть ответственным за семью. Такая возможность есть у каждого педагога, ведь содержательный контент, имеющий метапредметное значение, можно пропускать через любую учебную задачу. А как защитить себя от лишней информации, рассказывают на базовых уроках информатики. Хорошо, если поддерживается одна линия всех участников образовательно-воспитательного процесса – ученика, учителя и родителя. И все-таки сердце в этом лучший помощник. Хотя, конечно, собеседования вполне могут проводить и роботы, обладающая искусственным интеллектом машина лишена предвзятости, а значит, не станет обращать внимания на то, у кого какие глаза, кто во что одет и как себя ведет.

Главное – быть человеком

Милица ЩИПУН, учитель математики белогорской школы №4, Амурская область, лауреат Всероссийского конкурса «Учитель года России»-2019:

– Не нужно никаких дополнительных уроков, которые учили бы детей реальной жизни. Всего этого предостаточно и на обычных занятиях, и на классных часах, и на других школьных мероприятиях. А вот что необходимо, так это научить управлению эмоциями самих учителей. Они настолько завалены всяческими обязанностями, что регулярно случаются сбои, срывы, раздражение, конфликты и так далее. А ведь с них берут пример дети… В принципе на курсах повышения квалификации сейчас активно внедряются такие образовательные практики, как развитие эмоционального интеллекта. Вот их желательно сделать обязательными. И бесплатными. Впрочем, почему бы и не устроить перед приемом на работу тестирование, призванное выявить у соискателей на учительскую должность отклонения от ориентиров в культурных ценностях, мировоззрении? Наверное, это тоже не выход. Но я за то, чтобы каждый педагог был прежде всего хорошим человеком, а уже потом хорошим преподавателем. Именно он должен расставить все акценты в ситуациях, затронутых автором.

Нужно развивать эмоциональный интеллект

Денис ПЕНЯШКИН, учитель истории и обществознания, Тульская область:

– Декларативно вся система образования в целом и школа в частности призваны готовить человека к будущей самостоятельной жизни в обществе, к встрече с действительностью. Фактически в большинстве случаев призвание это не реализуется на практике либо совсем никак, либо из рук вон плохо. Мы задаемся вопросом: что должна сделать школа, как ей развивать эмоциональную сферу детей, формировать эмоциональный интеллект? Ответ, боюсь, разочарует большинство из нас (хотя, полагаю, разными путями мы все к нему уже неоднократно приходили): школа в том виде, в котором она существует сейчас, вряд ли справится с поставленной в статье задачей.

Эмоции предполагают некоторую степень свободы их выражения и осознания человеком. Образовательный же процесс в современной школе практически не оставляет ребенку пространства и времени для выражения и проживания эмоций: все основные стадии педагогического процесса жестко регламентированы и в силу высокой степени инерции педагогической системы плохо поддаются корректировке, а тем более внесению такого неконтролируемого элемента, как свобода самовыражения (да, первое, что приходит на ум, – это школьная форма, но это только частный пример). Добавим к этому высокую степень загруженности учеников объемом учебного материала, который они должны усвоить, чтобы успешно пройти все испытания, учителей – количеством отчетности, высокой учебной нагрузкой и внеклассной деятельностью, и в результате получим среду, которая совершенно не предполагает адекватного развития эмоционально-волевой сферы личности.

Для меня очевидно, что решение этого вопроса лежит вне плоскости конкретных образовательных учреждений, оно требует серьезных управленческих решений органов управления образованием. И решения эти совсем не из приятных, потому что они связаны с уменьшением объема нагрузки на все субъекты педагогического процесса, а значит, с демифологизацией нашего образования и отказом от его пресловутой фундаментальности в пользу прикладного характера знаний и конкретности компетенций, формируемых в процессе подготовки человека к встрече с действительностью. Но это совсем другая история.

Никакого двуличия

Дмитрий ПАЛАГИН, учитель русского языка, литературы и МХК школы №14, Сергиев Посад, Московская область:

– Многие детские обиды есть следствие непонимания логики учителя. Скажем, в школе отличников и просто хорошо думающих и соображающих детей могут в какой-то момент перестать спрашивать. Почему? Потому что есть некий Вася, который ничего не соображает, и Анечка, которая постоянно тянет руку (причем Аня точно знает все и выдаст готовый качественный ответ). Учителю не нужен урок одного ученика, ему надо, чтобы материал усвоили все, включая Васю (которого он и пытается раскрутить на ответ). А Анечке это обидно, она-то думает, что педагог ее намеренно игнорирует…

Но что совершенно верно – школа, работая по шаблонам, детское творчество особо не развивает. Учителю в подобной ситуации нужно решать две диаметрально противоположные задачи: во-первых, настроить ребенка на прокрустово ложе ЕГЭ или ОГЭ (там не предполагается ничего яркого и самобытного, ибо, увы, схемы!); а во-вторых, сделать пространство урока местом, свободным от неоспоримых истин. Естественно, творчески и альтернативно к правописанию суффиксов причастий не подойдешь, но уйти от нудных упражнений и скучного анализа произведений в учебнике вполне реально. И тогда начнет медленно, во многом мучительно формироваться умение выражать свое мнение – аргументированное, созданное на основе проб и ошибок, соотнесенное с общепринятой и прошедшее проверку реальностью.

Когда ребенок на уроке переживает сильные эмоции? Когда ему интересен материал, когда учителю важно именно его мнение и не нужно пытаться угодить максимально правильным ответом. Лицемерие рождается, когда преподаватель призывает заклеймить теорию Раскольникова просто потому, что так принято, сообщает о порочности обломовщины. Достаточно заговорить о высокой морали, и ребенок замкнется, потому что это слишком правильно. Нормального человека от этого тошнит. Мы все по умолчанию знаем, «что такое хорошо, а что…». Но стоит сказать: «А давайте добавим в сочинение ЕГЭ/ОГЭ дешевого пафоса (на этом настаивает содержание текстов о дружбе, любви и прочем) и красиво завершим требуемое!», ученик чувствует: учитель с ним честен, готовит его к экзамену. И ребенок разделяет официальное и творческое. Это нормально. Это учит не приспосабливаться, а соотносить чисто техническое и искреннее. И в этом нет ничего страшного: мы живем в мире, который предполагает амбивалентность подходов (от внешнего к внутреннему, не напоказ). Обоюдное доверие на уроке – это шаг к формированию нормальной личности.

Правила игры

Алексей НИЛОВ, сотрудник образовательной организации, Москва:

– Является ли сегодня школа школой жизни и ждут ли от нее этого? Статья Вадима Мелешко ставит вопрос о возможности и необходимости создания среды, адаптирующей ребят к условиям реальности. С кумовством, взаимными обязательствами, исключением подсиживания, непростыми «серыми» схемами, лизоблюдством, верховенством чего угодно, кроме закона, и всем тем, что учит нас принимать условия игры. Ибо не это ли мы называем взрослостью, а постепенное разочарование в «этикетных» декларируемых правилах – взрослением? Не это ли на самом деле является внутренним конфликтом, который отделяет розовое детство от взрослости? И не в этом ли причина подросткового бунта с его отрицанием, раздражительностью, критичностью? Когда родители вмешиваются в ссоры между детьми, определяют, какие учителя, чему и когда должны учить их чад, устраивают склоки в чатах между собой по поводу подарков, сказанных слов, брошенных взглядов, – все это очевидное нежелание создавать среду, способную сформировать у ребят адаптационные механизмы к объективной реальности. Это максимально возможное продление детства как периода веры в чудесные, справедливые и непоколебимые законы жизни под присмотром надежной, влиятельной и безусловно правой семьи.

Другой вопрос – готова ли школа сегодня к формированию таких компетенций у школьников? Могут ли учителя сформировать то, чего нет у них самих? Зарплаты, образовательные стандарты, нагрузка, учебники, технологии – нет ничего, что современное педагогическое сообщество не воспринимает подростковым бунтом (в социальных медиа, на педагогических советах, кухонных диалогах). Да и отвечает ли сама профессия учителя всем тем вызовам, которые перечислены в статье? Школа, семья, государство – ни один из этих субъектов не заинтересован в формировании реальных компетенций в области эмоционального интеллекта. А те программы, которые сегодня декларируют его развитие, не более чем свод этикетных правил, которые нужны, конечно, но не отвечают задачам, о которых пишет автор статьи.

И главный вопрос: почему это кажется важным? Вероятно, проблема в том, что, как и все учителя, автор верит в возможность уменьшения энтропии, воли случая, влияния кармы на жизнь своих учеников. Ведь речь идет о возможности подготовки ребенка к несправедливости где бы то ни было. Невероятно благородная цель. Но, к сожалению, случай всегда остается случаем. Да и, как писал Достоевский, «много людей честных, потому что дураки». Может быть, в этом есть какой-то не менее благородный смысл?