На чтение: ≈ 5 мин.Уважаемая «УГ» (№ 4) под рубрикой «Событие» опубликовала размышления М.Изотова «Конкурс великих: кто следующий?», где автор, правда, прося прощение у читателей его пространного материала, не то чтобы «неловко», а, на мой взгляд, бестактно «о ком-то выразился». И эти кто-то – Василий Давыдов, Джон Дьюи, Януш Корчак, Мария Монтессори. Здесь промолчать нельзя.
Утверждение автора, что Василий Васильевич Давыдов не был педагогом, нелепо: по его с Даниилом Борисовичем Элькониным системе развивающего обучения – одной из государственных систем начального образования в России – работают тысячи учителей во всех регионах нашей страны и во многих странах мира.Очень странная и оценка Дьюи на «вкус» автора. Ведь именно этот американский педагог, будучи заведующим кафедрой философии, психологии и педагогики Чикагского университета, 8 лет являлся директором школы-лаборатории при университете. Труды Дьюи были опубликованы как в дореволюционной, так и в Советской России; а летом 1928 года во главе группы американских педагогов он посетил СССР по приглашению наркома просвещения А.В.Луначарского. Деятельность Дьюи привела к фундаментальному реформированию образования в США и к возникновению многообразных новаторских педагогических направлений. В 1918-1926 годах он выступал с лекциями в Великобритании, Японии, Китае, Турции, Мексике, встречался с общественностью, консультировал правительства. Интересно, что немецкий историк и педагог-компаративист О.Анвайлер впервые связал имена Дьюи и Макаренко; в 1971 году он выступил с заключением: «Педагогика ХХ столетия имеет немного деятелей, чье значение выходит далеко за рамки их родины. Может быть, их только четыре: американец Джон Дьюи, итальянка Мария Монтессори, немец Георг Кершенштейнер и украинец и советский гражданин Антон Семенович Макаренко. Среди них в мире наиболее популярен Макаренко». Проблему «Макаренко и Дьюи» специально рассматривали исследователи в России, США, Франции. Просто кощунственно звучит в газетном материале посмертный педагогический выговор автора Янушу Корчаку, который в 29 лет сделал окончательный выбор – отказался от личной жизни, чтобы всего себя посвятить чужим детям и детству. Корчак прожил 64 года, из них последние полтора – за стенами приговоренного к вымиранию варшавского гетто вместе с воспитанниками и воспитателями «Дома сирот». 6 августа 1942 года этого пожилого человека вместе с двумя сотнями детей под дулами фашистских автоматов выгнали на улицу и под конвоем повели на вокзал. Сохранились свидетельства очевидцев: «Дети построились по четверо. Корчак с высоко поднятой головой шел впереди… Это были первые евреи (гетто), которые шли на смерть с честью, презрительно глядя на людоедов… Эти двести ребят не кричали, двести невинных существ не плакали, ни один не побежал, ни один не спрятался, они только теснились, как птенцы, возле своего учителя и воспитателя, своего отца и брата». На это безучастно не могли смотреть даже польские полицейские. Возможность спастись была только у Корчака, а не у детей. Но Старый Доктор остался со своими воспитанниками до конца…»Есть простое правило: не говори о том, чего не знаешь. И уж точно – не пиши об этом в федеральном издании для учителей. Но, видимо, это правило не для всех.И еще одна реплика. Я был близко знаком с Олегом Семеновичем Газманом с 1965 года, с легендарного «Орленка», и до его ухода из жизни. Мы переписывались, встречались в Москве и Ташкенте, он дарил мне свои публикации. Глубоко уважаю его идеи и педагогическое творчество, знакомлю с ними студентов. Но уверен, что Газман вряд ли бы согласился с посмертной оценкой «авторитетных экспертов» своего вклада в мировую педагогику ХХ века. И дело здесь не в скромности.Ефим ШАИН, профессор Тульского госпедуниверситета, Тула
Выбор читателей
Комментарии