…О, это такое богатство: листьями ломкими, крупными, щедро багряными пошуршать, бредя осенью у кромки тротуаров. Зимой – хрустко, как в деревне рубят капусту, врезаться каблуком в снежный наст. А весной у этих же тротуарных бордюров собирается маленькая метель, поземка из опавших вишневых лепестков, а совсем скоро ее сменят надоедливые залежи тополиного пуха. И в них тоже люблю зарываться носками туфель.

Это я к тому, что, как вы уже поняли, люблю ходить пешком. Всюду, где только возможно. Где-то прочла, что это две разные цивилизации, две картины мира: одна, которая проносится мимо тебя в автомобиле лишь яркой декорацией и обращена к тебе прежде всего дорожными знаками. И другая – когда проживаешь, проходишь эти же километры “живьем”, т.е. пешком. И поля оживают, пахнут теплотой и покоем, и лес шумит, и река струится. Будто расколдовывается все это, живое, превращаясь из муляжа в реальность.

Так вот, уважая автомобиль за скорость, я, где только можно, им не пользуюсь. Да и автобусом тоже. Пойду пешком.

Вообще на XX век обрушилось столько технических игрушек – и явно смертельных, и неявно вредных для человека, особенно детей, что человеку этому давно уже пора просчитать все их плюсы и минусы не только с практической точки зрения, но и с позиции человекосообразности, природосообразности этого технического изобилия, у которого мы все оказались в окончательном рабстве.

Нам ведь предлагают полную свободу выбора не между телевизионным и каким-то иным способом жизни, а лишь строго в пределах тех видов и поколений телевизоров, которые уже выпущены. И так во всем. И если ты не соответствуешь четко обозначенным стандартам “новой” жизни (от евроремонта до марки машины или телевизора), то ты в глазах многих уже тем самым ущербный какой-то, неуспешный, неудачливый, несовременный.

…Пусть меня смоет с лица земли мощными волнами безудержного прогресса, но я все равно не прикоснусь к клавишам компьютера. Я, конечно, исторически обречена. Но я даже машинкой не пользуюсь: мне нужно чувствовать пальцами, кончиком ручки все эти закорючки, в которых выдавливается на свет Божий мой внутренний мир.

Энтузиасты Интернета вдохновляют меня, что скоро Интернет заменит и кино, и театр, и книги (все это уже предрекалось эрой телевидения), что уже и сейчас за считанные секунды я могу зрительно вызвать и поговорить с другом, не выходя из своей квартиры.

Я все это слушаю, а сама потихоньку помалкиваю, потому что я не хочу вот так вот, кнопочкой, врываться в жилище моего друга. Это не Встреча, это лишь ее суррогат. Мне же как раз необходимо прожить, пройти расстояние между нашими домами и ожидать, предвкушать встречу и сближаться с ним уже в этом предвстречье. Помните, как Лис просил Маленького Принца не сразу, не вдруг, а постепенно подходить к нему, чтобы он привык к его шагам, чтобы было время полюбить эти шаги в ожидании Встречи.

Почему-то школьники (те из них, которые все еще иногда читают классиков) на всю жизнь запоминают, как в своем имении Пушкин ждал Пущина, лицейского друга. Долго-долго ждал, вглядываясь в метель и вслушиваясь, не зазвенит ли колокольчик. Эта удлиненность, это томительное ожидание – без них, этих чувств, и дружба уже становится каким-то суррогатом.

В нашем мире быстрой еды, быстрой езды и быстрых контактов чем заменить для наших детей ту медленность и глубину жизни, которую мы сами все больше утрачиваем?

Ольга МАРИНИЧЕВА