Ну ты же учитель!

Не думай, делай!..
Наблюдения показывают, что при декларированной автономности образовательных учреждений управление ведется никак не автономно – вектор управления задан верхами. Учитель – одна из тех редких профессий, где обязанности безразмерны и проведение уроков не самая основная из них, хотя оплачиваются только урочные часы. Не будем кривить душой: компенсационные выплаты за проверку тетрадей и классное руководство – это не оплата, а фикция (и один из способов давления: «Вы деньги за это получаете!»). А если подумать, какая ответственность возлагается за эти символические деньги, то неудивительно, что лучшие кадры из школы давно ушли и в ближайшем будущем не вернутся. Уважающий себя человек не может работать за «трудодни». И не должен. Осталось то, что осталось. По большей части это женщины – существа терпеливые и доверчивые, в условиях выживания предпочитающие плохонькую, но стабильность. А в ситуации, когда и подумать некогда, люди легче поддаются манипулятивному воздействию, которое, безусловно, существует в школах повсеместно. Но вряд ли сам педагог подозревает, что его молчание – результат психологических манипуляций сверху. Попробуем рассмотреть, какие механизмы давления задействованы, чтобы педагоги не возмущались.

Выполнить невыполнимое
Например, учителю предъявляются такие требования, которые невозможно выполнить. Возьмем качество обучения по предмету. Тот, кто имеет за плечами опыт результативного репетиторства, прекрасно знает, сколько необходимо приложить усилий, чтобы научить хотя бы одного ученика. Тут программу на год никак не напишешь, приходится постоянно готовить индивидуальные задания, соизмеряясь с темпом и качеством усвоения материала на конкретном занятии. Однако Минпрос считает, что учитель может и должен учить 30‑40 человек сразу, при этом постоянно повышая качество. Разумеется, это миф. Но учитель, обложенный ложными установками, неминуемо испытывает чувство вины за свое несовершенство: научить всех не получается при всем желании. И можно тома писать о тех объективных причинах, которые не позволят это сделать.

Но что в этом случае скажет нам управление образования? Учитель не владеет современными технологиями, не может заинтересовать всех учеников, не нашел индивидуального подхода. Помнится, даже в уважаемом мной педагогическом университете для курсов повышения квалификации выпускали брошюрки с надписью: «Технология дает 100%-ный результат!» Вот так. Ни больше, ни меньше. Не умеешь научить всех? Стало быть, сам дурак.

Обреченные на неуспешность
Наверное, все помнят, как внедрялся в школах системно-деятельностный подход в обучении: проблема урока должна была оказаться личностно значимой, на твоем уроке все дети должны самостоятельно ставить цели, сами предлагать пути решения поставленных задач и так далее. Думаете, кто-то учителю сказал, что все это невозможно реализовать на том содержании, которое осталось от советских времен? Что прежде, чем внедрять деятельностный подход, необходимо само содержание сделать другим? Конечно, нет. В итоге все учительское сообщество при подаче региональных ИПКиПРО ломало мозги, чтобы выглядеть достойным новых ФГОС. И, что самое важное, чувствовало себя крайне виноватым и несовершенным, невыполнимая задача делала свое дело.

Постоянный контроль разных уровней еще раз ткнет каждого педагога в недоработки: то двоек слишком много, то пятерок слишком мало. Как бы человек ни старался, честным путем он все равно не достигнет той цифры, которая будет удовлетворять вышестоящее начальство.

А учитель работает не на одну, а на 1,5‑2 ставки, к которым еще прилагаются «добровольно-принудительные» обязанности. К олимпиадам должен готовить, к научно-практическим конференциям – тоже, родительские собрания, конкурсы, предметные декады, повышение собственной квалификации – и все, неуспешность где-нибудь да обеспечена. О ней тебе регулярно будут напоминать на педсоветах, когда подводятся итоги четверти, года, декады и проч. Еще и на августовской конференции запросто могут принародно ткнуть носом любую Мариванну, у которой дети написали ЕГЭ, ОГЭ на двойки. Позор. Нет ничего горше, чем осознавать собственную ничтожность, объявленную публично. Теперь и в глаза коллегам стыдно смотреть. Как тут можно вспомнить, что ты тоже личность и у тебя есть законное право на сон, на выходной день, на 36‑часовую рабочую неделю… Молчи и кайся. И трудись, чтобы исправиться.

Ты виноват уж тем…
Итак, первое, что делает система, – вселяет в учителя неуверенность в собственных силах, выбивая почву из-под ног. Ложная вина легко внушается добросовестному человеку, и он, испытывая чувство тревоги, легко подчиняется (некому работать – хорошо, возьму еще один класс. К конференции бесплатно подготовить – разумеется, я постараюсь. За кабинет мне не платят – ничего, я и бесплатно помою, раз больше некому. Отчет срочно сдать – успею, конечно, мы же привыкшие ночью не спать).

Результат такого рода манипуляций печален не только для учителя, но и для всех учеников: одни педагоги стремительно выгорают от чрезмерного усердия, другие уже даже не пытаются загореться.

Сбой программы
Особого внимания в череде невыполнимых дел учителя заслуживает составление рабочих программ – титанический труд, в котором воплотились и боль учительства, и негодование, и страх. Эта потемкинская деревня, воздвигаемая всеми образовательными учреждениями, лишала учителя покоя на весь отпуск: к сентябрю надо было положить на стол администрации школы кипу листов печатного текста.

Более десяти лет назад само это нововведение для немолодых педагогов, не успевших подружиться с компьютерной техникой, стало причиной нервного истощения еще до начала учебного года. То, что когда-то делало Министерство просвещения, в одночасье стало обязанностью учителя. Одним пальцем натыканные программы с разъезжающимися в разные стороны колонками, шрифтами, переползающими из одного в другой в самом неподходящем месте, – свидетельство отчаяния и надрывного усердия педагога, попавшего в колесо «эпохи перемен». Кто бы тогда знал, что один лист пояснительной записки и три колоночки поурочного планирования – цветочки по сравнению с тем, что предстоит делать через несколько лет.

Рабочая программа педагога, по которой он работать не может, но, по мнению управленцев, должен, до сих пор проходит путь стремительного развития, логика которого если кому и понятна, то только не учителю.

УУДавиться можно
Ежегодно документ прирастал дополнительными графами и пунктами, заставляя каждый раз переделывать все заново. Сопроводительные бумаги росли как грибы после дождя, и учителя путались во всех ценностных ориентирах, содержании разных стандартов и принципах УУД, КТП, ИКТ, приказах и указах, чего-нибудь утверждавших. Разбираться во всем этом не представлялось возможным, и поэтому для отчета все копировалось из разных мест, где удавалось добыть что-то, похожее на искомый текст. В результате получался винегрет из пояснительных записок и поурочных планирований педагогов разных школ, городов и регионов, написанных по разным требованиям, не до гармонии уж тут, когда дамоклов меч административной проверки висит над самой головой. Ужас быть уличенным в недобросовестном исполнении «священного документа» растворялся в естественном желании выжить, и любая проверка могла обнаружить в рабочей программе учителя из Воркуты упоминание средней школы города Нижнего Тагила.

Но угодить проверке в любом случае невозможно: контролирующие органы никогда не договариваются между собой. Проверка перед другой проверкой выявляла недостающую колоночку, рабочие программы переделывались, но другая проверка уже являлась с новыми требованиями, и все повторялось сначала.

Решили внедрять информационные технологии – новая графа в рабочей программе: какие информационные ресурсы будут использоваться на уроке? Ни компьютера в классе, ни интерактивной доски, мел и тряпка, но отчитаться должен.

Формулировки всех видов универсальных учебных действий, натолканные в каждый урок рабочей программы, можно читать как анекдот, если бы за этим всем не стояло драгоценное время, отнятое у миллиона учительских жизней.

О пользе красного холодильника
Псевдонаучность, растущая в арифметической прогрессии, превратилась, как в старой песенке, в покраску холодильника: «Давай покрасим холодильник в красный цвет. Он желтым был, зеленым был, а красным – нет». Одна «покраска» графы «Домашнее задание» чего стоит. Шутка в деле – расписать домашние задания на весь год для каждого урока. Написать, чтобы потом весь год переделывать.

Когда приращение «высоких смыслов» рабочей программы достигло своего предела, постановили несколько пунктов сократить. И снова учителя сели за мониторы…

Думаете, на этом история закончилась? Конечно, нет: теперь пришла пора писать программу не на один учебный год, а на всю ступень обучения (1‑4‑е классы, 5‑9‑е классы).

Может быть, кто-то скажет, что этот бред творят по недомыслию глупые чиновники. Но это не так. Здесь не надо быть очень умным, чтобы понять нежизнеспособность того, что даже на документ не похоже. Достаточно взять одну программу с полки книжного магазина и прочитать, как уже было сделано учителями неоднократно. Или спросить учителей-стажистов, чем они пользуются для подготовки к уроку и в каком виде программа нужна им как рабочий инструмент. Однако за десятилетие ничего из этого не было сделано. В планы чиновников, видимо, входит совсем другое: унизить бессмысленным трудом, отнять время для профессионального роста и жизни, чтобы подавить учительскую волю. Запрограммированная на унижение система делает нас зависимыми, а на униженном учителе легче сэкономить – теперь можно и пообсуждать в правительстве, а не дать ли учителям оклад в 1 МРОТ?

А рабочая программа стала универсальным способом давления на педагогов. Это и есть тот самый «холодильник», который можно красить до бесконечности.