Ну-ка, в пляс, первый класс!

Окончательно уверившись в том, что теперь мы существуем в разбитом на фрагменты постструктуралистском мире по Барту (имеется в виду Ролан Барт – французский философ, литературовед, эстетик, семиотик, представитель структурализма и постструктурализма. – Прим. ред.), все чаще ловлю себя на мысли, что с гораздо большим удовольствием снова оказалась бы в мире, живущем по Барто. И это касается не только и не столько мира детского.

Прежде всего это мир, устроенный так, что потерявшийся пятилетний ребенок будет находиться в нем в полной безопасности и легко сможет сам или при помощи взрослых отыскать дорогу домой. Я имею в виду, конечно же, фильм «Подкидыш» 1939 года, сценарий которого Агния Барто написала совместно с Риной Зеленой. Это мир, возможно, далекий от идеального комфорта, но благожелательный, функциональный, разумно устроенный, конструктивный, радостный. И именно с этим миром поэтесса постепенно знакомит ребенка, с первых шагов вводит его в систему добрых, эмпатичных, эмоциональных, интересных социальных взаимодействий, из которых, собственно, этот мир и состоит.

Первый сборник стихов Агнии Барто «Китайчонок Ван-Ли» вышел в 1925 году, когда поэтессе едва исполнилось 24 года. Советская детская литература обогатилась еще одним автором, и стихи этого автора в дальнейшем сопровождали взросление каждого поколения советских детей. Наиболее известная, пожалуй, книга стихов для самых маленьких – «Игрушки» – впервые увидела свет в 1936 году. С тех пор эта тоненькая книжечка выдержала множество переизданий, неоднократно расходилась миллионными тиражами и до сих пор является must have в каждой семье, где растет малыш.

Библиография Агнии Барто весьма обширна, даже неохватна: еще при жизни поэтессы ее произведения выдержали более 900 отдельных изданий, сейчас же им уже и вовсе потерян счет. А подсчитать общий тираж изданных книг – задача, посильная, наверное, только астрономам.

И всегда в фокусе внимания автора были дети: совсем малыши, детсадовцы, младшие школьники, подростки – для каждого возраста она находила свои слова, к каждому у нее был свой подход.

Она мягко моделировала для них различные социальные ситуации и предлагала некий предварительный способ их проживания, где было место сомнению и неоднозначности, принятию и отторжению, скептицизму и лиричности. Десятки ситуаций и сотни оттенков ситуаций без излишней назидательности и формального поучительства. Школьные коллизии, первые влюбленности, рождение нового малыша в семье – ко всему этому ребенок после прочтения стихов уже немножечко готов, он уже осознает, как можно реагировать на ту или иную ситуацию, какой спектр эмоций эта ситуация может вызвать, и, главное, понимает, что человек вправе испытывать любую из них, он не обязан ощущать слащавую радость в связи с появлением нового члена семьи, но может испытать и недоверие, и раздражение, и это будет нормально, у него будет возможность развиваться эмоционально, расти над собой, овладевать своими эмоциями и доверять им. В смысле эмоционального воспитания творчество Барто бесценно.

Здесь можно возразить, что ее мир слишком добрый и радужный, чтобы становиться такой себе герметичной капсулой, в которой можно взращивать ребенка, что он не отражает всей сложности современной ситуации и может воспитать детей слишком идеалистично настроенными и неприспособленными. Позволю себе не согласиться и продолжу настаивать на том, что созданный этим автором мир практически совершенен. Сознание ребенка с помощью простых стихотворений формирует целую огромную вселенную, которая ему понятна и воплощение которой он находит в живой реальности. Такая социальная азбука настолько универсальна, что даже не требует дополнения в виде социальных страшилок. Любая ситуация, которая выходит за ее пределы, вызовет в ребенке естественную настороженность, поможет эту ситуацию отследить, принять и справиться с ней, ведь прежде всего произведения Барто учат мыслить.

Ребенок в стихотворениях Агнии Барто зачастую предстает эдаким маленьким думающим взрослым. При этом здесь возможны далеко не детский скептицизм, довольно жесткая, злая и едкая сатиричность, за все это поэтессу не раз критиковали в свое время. Однако в противовес этому ребенок «по Барто» не лишен эмоциональности, живости, любопытства и естественной детской нежности и отзывчивости.

«В наши дни искусство растрогать остро необходимо, – утверждала поэтесса. – В свое время советская поэзия для детей решительно отказалась от всякой слащавости, умильности, ложной трогательности… Но, ожегшись на молоке, мы стали дуть на воду… поэтому и надо сейчас вселить в душу ребенка подлинную высокую лиричность, которая защитит его от рассудочности». Я намеренно не привожу здесь строки из произведений Агнии Барто, они настолько живы в памяти каждого из нас, что стоит произнести первую строчку почти любого стихо­творения, память тут же выдает продолжение. Но в контексте разговора о современности все-таки хочется вспомнить одно из них.

Недавно мир потрясла череда скандалов, связанных с тем, что роли в некоторых сказочных («Русалочка») и исторических (сериал «Бриджертоны») фильмах будут играть чернокожие актеры, причем роли, которые исторически не предполагали такой типажности.

Особенно досталось «Русалочке» и смуглой милашке Холли Бэйли. Между тем у Агнии Барто эта социальная ситуация давно уже была описана (и успешно «прожита» читателем) в стихотворении «Новая Снегурочка».

– Как, Снегурочка, дела?
Почему ты так смугла?
– А она, – кричат ребята, –
В жаркой Индии жила!
И ни снега и ни льда
Не видала никогда!
А теперь в Москве у нас
Поступила в первый класс.

Однако в подходе к этой ситуации, неизбежной в нашем стремительно миксующемся мире, есть существенная разница. В истории с Голливудом и «Нетфликсом» ощущается истеричное, с вызовом, нелепое и нарочитое навязывание, с одной стороны, и искренняя ненависть борцов «за чистоту истории» – с другой, что еще сильнее разжигает пламя расизма. В традиции же советской культуры, наверное, еще со времен фильма «Цирк» погружение в систему многонационального, многоцветного мира всегда отличалось деликатностью, искренностью и абсолютным радушным принятием. Вроде бы ничего нового, но разница в самой подаче, в культуре самого общества, сталкивающегося с новым явлением.

Ну-ка в пляс,
Первый класс,
Круг, ребята, шире!
Елка блещет, и горит,
И о дружбе говорит
И о мире.

Не возьмусь утверждать, разумно ли сейчас, в нашем мире, воспитывать ребенка «по Барто». Все-таки она как поэт была в большей степени голосом своей коллективистской эпохи, и в ее детских стихах отражались прежде всего те реалии. А возможно ли воспитать здоровую, цельную личность в неокапиталистическом обществе, нездоровом в самой своей основе, вопрос уже скорее риторический.