Новые главы о Еже Яблокине. Осень. Сказка

Наши постоянные читатели помнят необычные сказки Натальи Савельевой про Ежа Яблокина. Это очень личные и одновременно открытые каждому истории — о деревенском житии-бытии автора, проникнутые любовью и теплом ко всем персонажам. В них действуют ежи, сороки, козы, кошки, собаки и даже медведи. Но недаром автор пишет о них с заглавной буквы — все герои обладают не только нравом, но и душой, индивидуальностью, харизмой. По сути, все они, как и люди, деревенские жители, и как и люди, любят, страдают, вспоминают: «Яблокин знал, что люди и звери постепенно уходят за горизонт, за радугу, за облака, что они не исчезают совсем, но не появляются больше на Земле. Иногда они приходят в снах, иногда в мечтах, но чаще всего — в воспоминаниях. И он вспоминал…».

Об авторе:

Наталья Савельева родилась в далеком Якутске. Работала учителем истории в школе, корреспондентом «Учительской газеты», экскурсоводом в Доме-музее Марины Цветаевой, в театре Елены Камбуровой. Занимается краеведением Крыма. Любит путешествия.

Новые главы о Еже Яблокине. Осень

Яблокину не спалось. В конце сентября резко похолодало, листья с куста смородины над его домиком облетели, улетели на юг перелётные птицы. И деревня опустела. Остались зимовать только Барышниковы с козами, курами, кошками и собакой Нюшей. Валя Романова осталась. Колька, но он чаще находился у своего друга Мамкина в деревне Гарусово. И до ноября жили в деревне москвичи Николаевы.

Спать все ложились рано, и слишком далеко были друг от друга их домики. Поэтому свет в окнах можно было увидеть очень редко. А фонарь в деревне и не горит теперь. Был раньше, совсем недавно, и был дежурный по фонарю, ответственный. И вечером он зажигал фонарь, а утром гасил. Последним дежурным был дядя Петя Романов.

И дымки над крышами стали редкими.

Яблокин решил укладываться на зиму. Тётушка Глафира — тоже. Теперь она жила недалеко от Яблокина, возраст уже приличный, вдруг помощь понадобится. А дети её, Мишка и Лёшка Маслёнкины, уже второй год жили в Москве и учились в школе.

Он закрыл двери и приготовился спать. В норке не было слышно ни шума дождя, ни порывов ветра, ни лая Нюши. Тепло, уютно. Но не спалось. Вспомнил Ёж давнее лето, когда на крылечке тихо беседовали обе хозяйки, старшая и младшая, а он пил молоко из голубого блюдечка. На проводах сидели ласточки, летучие мыши осторожно летали над садом, а вдалеке бегали собаки — Жука и Билл.

И Кот Малыш приходил во двор к Катаевым, и Кошка Симка была ещё жива. Давно это было. Пять лет назад уже.

Вспомнил он и капризных принцесс с рисунка Алины, внучки тёти Тамары. Как ходили они по саду и возмущались зарослями. И много всего вспоминал Ёж. Но особенно не хватало ему старшей хозяйки. Она уже два года не приезжала в деревню. А младшая хозяйка часто плакала.

Яблокин знал, что люди и звери постепенно уходят за горизонт, за радугу, за облака, что они не исчезают совсем, но не появляются больше на Земле. Иногда они приходят в снах, иногда в мечтах, но чаще всего — в воспоминаниях. И он вспоминал…

Вспоминалось Ежу радостное. Гроза в июле. Утром обе хозяйки ушли в лес за деревню. За грибами и цветами. Тогда ещё медведи не подходили так близко к домам. И вот стала нагонять их сизая туча. Шла она быстро, летела по небу! Хозяйки побежали от неё к деревне и успели заскочить в избу — и тут начался небесный концерт. Грохот, шум, молнии!

Потом — музыка капель и падающей воды. Колодцы в деревне не у всех свои, и воду принято собирать. Выставляются все ёмкости под крыши, и вода стекает. Вот и хозяйки поставили вёдра, чугунки, любимый оранжевый таз… И вода побежала! А когда гроза стихла и ушла к станции, долго ещё стучали по крыльцу шустрые капли.

Красивая была гроза! Хотя младшая хозяйка очень боится гроз.

Ещё вспоминал Яблокин, как приходила маленькая Настя, и в доме устраивался праздник. Были чай и печенье. Но главное — Настя читала стихи, пела и придумывала игры! Обе хозяйки и бабушка Насти Валя Романова торжественно сидели за столом — слушали и участвовали в развлечениях. Наташа тоже читала стихи и пела. Однажды пришёл Коля: посидел, послушал и сказал: «Что-т… не понял я ничего…».

А вязанки лука! Однажды уродился лук. В тот год, когда Наташа ездила в деревню часто. Билеты на поезда были дешёвыми, на электричку — и вовсе — 4 рубля! И с мая до ноября можно было ездить часто, приезжать даже на выходные. В те годы росли лук и шпинат, салат и петрушка с укропом. Лука получилось две вязанки, и их так красиво повесила старшая хозяйка на дверную ручку в сарае!

Не спалось. Яблокин вышел из домика и стал смотреть на звёзды в высоком небе.

Пролетел самолёт. Слышно было, как несётся «Сапсан» по железной дороге. И вдруг… запах корицы и яблок! Откуда? У Барышниковых давно не было света — спали. Валя Романова пироги не печёт.

Качнулась ветка. В темноте Ёж едва разглядел Сороку Серафиму: «Яблокин! Ты не спишь? Сорочья почта тебе пирожок передала, из Москвы!»

Вот это да! Вот радость-то!

А ещё вспомнил Ёж тёмные судакские ночи. Звёзды над Ай-Георгием и Таракташем. Над Алчаком и Перчемом. Вечерами он с хозяевами бродил по набережной, по улицам городка, пил чай в маленьком кафе на берегу. Запах кофе и роз смешивался с особым приморским ароматом свежести, идущим от воды и полыни, с ощущением простора и покоя…

Горы темнели и напоминали разное. Алчак и Меганом похожи на крокодилов, лежащих головами в прибрежных волнах. Ай-Георгий как застывший вулкан. Перчем — большая шапка. Столовые горы казались Ежу верблюдами. А мыс Капчик — маленьким китом.

Он вспоминал маленькую речку Суук-Су. Оливы на берегу, молчаливые камни…

«Что это со мной? — подумал Яблокин. — Мне хочется вспоминать и записывать то, что я помню…»

«Я хочу запомнить и эту осень, и то давнее лето, и себя маленького, и тётушку Глафиру», — думал Яблокин и глядел в звёздное небо. Обычно в начале октября он уже спал и не видел поздней осени, теперь же с удивлением наблюдал за садом, домом, сороками и синицами.

Мыши бегали в траве и, не стесняясь, проникали в избу. Изба была холодная, застывшая, дремала печь, дремал чайник, дремал рукомойник…

На стенах висели фотографии. Друзья, знакомые, актёры. Вот подруга младшей хозяйки Аня, с которой они нашли и купили этот дом, вот хозяин, друзья из редакции, Лена Фролова, Елена Камбурова… Юрий Визбор — давняя фотография. Вот крымские пейзажи. С ними изба казалась жилой, а стена — тёплой.

Дремали сухие травы.

До мая будет тишина в избе.

Но летучие мыши Лемышевы шуршали на крыше и тихонько шептались. Интересно, где теплее — в избе или в их гнезде?

Снова прошумел вдалеке поезд, где-то прошла машина. Машину в Липском слышно за несколько километров, такая тишина стоит. О, вот и она — над деревьями и крышами появился свет. Кто это едет, куда?

За нашей деревней только деревня Мартыново, там зимуют двое, дальше — Тресно, там только Влад, фермер, а дальше дороги нет.

И вдруг — выстрелы. Охотники. Ёж не любил охотников.

На болоте кричали встревоженные птицы. Нюша Барышникова проснулась и залаяла. Яблокин так и не привык к Нюше — маленькая ещё, глупая, он очень скучал по старине Биллу, с ним они дружили.

А, вот и Клёпа с Зосей! Бродят, охотятся. Кошек в деревне было много.

— Яблокин, не спится? — Сорока Серафима снова приземлилась рядом. — Что испуганный такой?

— Осень изучаю… — непривычно всё!

— А я в Выборге жила, помнишь, рассказывала? Там тоже ночи тёмные, особенно у нас в парке Монрепо, а в городе — свет везде! Хочешь света — лети в город, хочешь тишины — оставайся дома! Слушай ветер, слушай, как вода шумит… Финский залив осенью неспокоен, да и летом тоже. Вот зимой всё засыпает!

В Хельсинки тоже много света и шума городского. Хотя на Свеаборге, где я зимовала, довольно-таки тихо, и в Эспоо тихо. Всё-таки тишину я люблю больше! Но всего должно быть в меру!

«А я что больше люблю? — задумался Яблокин. — Пожалуй, тоже тишину. Но чтобы родные были рядом. Иначе одиноко и грустно. И поговорить иногда хочется…»

В раздумьях просидел Ёж до утра: «Всё равно скоро долгий зимний сон, потерплю!»

Ему хотелось увидеть осеннюю ночь, и утро, и день…

А утром так кричали вороны! Так кружились в воздухе! И серые свинцовые тучи быстро шли по небу. Над домами Барышниковых и Романовых появились печные дымки. Козы вышли на прогулку во главе с Люськой.

«Вот Люська удивится, что я не сплю!» — подумал Яблокин.

«Что кричите? Нет ли пожара?» — крикнул Ёж воронам.

«Нет! Пожара нет! Снег вот-вот пойдёт, мы всегда волнуемся перед снегом!» — и унеслись в сторону деревни Львово.

А утром закружились в воздухе первые снежинки. Робкие, лёгкие. Они летели и таяли. И было совсем не холодно! Яблокин засеменил к калитке, а там козы пытаются дотянуться до боярышника! Уже съели одну ветку с ягодами!

Куст боярышника был выше избы. Яблокин помнил, как Наташа привезла из Москвы саженец и посадила, было это осенью на Покров. Пришлось делать палисадник, чтобы спасти его от коз. Раньше козы гуляли только под присмотром, а потом стали очень уж самостоятельными и сами расхаживали, где хотели.

— Ой, Яблокин!!! Ты почему не спишь? Случилось что-то? — Люська просто подпрыгнула от изумления.

— Решил на позднюю осень и зиму посмотреть! Тишину послушать. Необычно так, хорошо. Правда, в темноте жутковато…

— Мы спим в темноте, но козы вообще-то вечером не выходят, — Люська ела ягоды и рассуждала. — А то выйти, что ли? Но двери в сарае заперты…

— Лучше не надо! Вечером козам опасно… Не заметишь, как медведь или волк подкрадутся…

— Да тут я! Кто хотел медведя увидеть?

От колодца поднимался огромный бурый медведь.

Все онемели, застыли на месте и не смогли убежать. Даже ойкнуть не успели.

— Кто меня звал? — повторил медведь каким-то непривычно-робким голосом.

Все молчали: козы, птицы, Яблокин.

В тишине было слышно, как шелестит листвою ветер.

— Не бойтесь, — продолжал медведь — я вам не опасен, совсем не опасен. Воду пил, у нижнего колодца, услышал вас… Вы меня разве не упоминали?

— Это не ты ночами ешь сливы и яблоки в садах? — Серафима решилась задать вопрос.

— А не спишь почему? — продолжил Яблокин. — Тебе, как и мне, не спится?

— А как тебя зовут? — пискнул один из козлят.

— Я, яблоки и сливы… Я, — признался Медведь. — Есть хочется! А не сплю, так как рано мне ещё, запасов жира нет, на зиму не хватит, вот и не ложусь.

Тут все козы невольно попятились.

— Да не бойтесь же!!! Не ем я коз! И вообще мы соседи, я живу около Тресно, недалеко тут, сами знаете…

Все молча слушали. Где-то упало яблоко. Далеко было слышно — стрекочет мотоцикл. Наверно, Галя с мужем едут в Липское — дом свой проведать.

— А как называется твой домик? — спросил другой козлёнок. — Нора, сарай?

— Берлога! У медведей берлоги. Один живу, одиноко мне. Хорошо вам, козам, у вас целая семья! Потерял я своих родных, и имени у меня нет, — грустно продолжал Медведь. — Шесть лет назад, когда дым большой был, леса горели, помните?

— Помним, помним! — воскликнули Яблокин, Люська и Серафима. — Тогда все очень боялись. Сильные пожары были! А дыма!!

— Вот тогда я и потерял свою маму, ничего не было видно, и мы потом так и не встретились. Мама звала меня Мишуткой. Но теперь я уже взрослый, и мне это имя не подходит…

— Значит, ты Михаил, Михайло — у медведей часто встречается это имя, — обрадовалась Люська. — Так тебя и будем звать. А подготовиться к зиме мы тебе поможем. Я знаю места, где ещё сохранились яблоки и упавшие сливы. Идём за мной — покажу!

— А я могу тебе избу открыть, у меня ключи есть, — немного поколебавшись, предложил Ёж. — Печь затопим. Только она у нас дымит очень.

— Ой, нет-нет, только не дым! Спасибо, конечно. Я привык к своей берлоге, там тепло, сухо. Вот только подкормлюсь.

И они с Люськой отправились в сторону Мартыново.

А Мартыново… Опустело Мартыново. Зимовал в деревне теперь только Сергей Знудкин. Когда-то жил он там с родителями, сестрой и братом. Давно это было. Его отец работал врачом. Он оборудовал у дороги колодец когда-то. А маму все в деревне любили и назначили старостой. Как в Липском — Веру Фёдоровну.

У старосты деревни был телефон в избе. И люди ходили туда — позвонить в Москву. Тоже давно. Когда не было ещё мобильных телефонов.

Сестра Сергея уехала из отчего дома, брат тоже давно жил в ближнем городе Бологое. Родители умерли. Опустел большой дом, зарос двор, не стало коровы. И Сергей от тоски и одиночества постоянно приходил в Липское.

Летом лишь несколько семей приезжали в свои оставленные на зиму избушки.

И была там старая-старая маленькая часовня, которая хранила Веру. Деревянная. Ветхая. Говорят, будут её реставрировать… Дай Бог!

В тот вечер людей в Мартыново не было. Сергей пил чай у тёти Тамары в Липском. Поэтому Люська с Медведем спокойно шли по дороге.

Но они не учли, что это вечер пятницы. А осенью на выходные часто приезжают дачники или грибники. Да и охотники. Ой! В лесу снова раздались выстрелы. Взлетели в небо испуганные птицы.

Прогрохотала большая машина с охотниками. Хорошо, не остановилась.

Люська и Михайло прошли мимо опустевшего дома Романовых — дети забрали дядю Петю на зиму в город. Мимо разрушенной избы, около которой висел никому не нужный телефонный аппарат. Мимо ещё двух совсем брошенных изб, они уже кренились набок и разрушались. Ещё одна пустая изба… Потом дом Веры Питерской. Дом Вали Романовой.

И тут снова машина! Легковая. А в ней дети с родителями: «Смотрите, медведь с козой! Папа, останови, останови!»

Дети выскочили на дорогу. Это были мальчик и девочка лет десяти. Михайло хотел убежать, но девочка смело подошла и погладила его. Что такое? Девочка его не боялась! Девочка была ласковая!

Люська-то к людям привыкла. Она была спокойна и охотно дала себя погладить. И даже потрогать за рога!

— Вы из контактного зоопарка? — спросил мальчик. — Он тут, в деревне?

Они смеялись и прыгали от радости!

Но родителям было не до смеха. Они понимали, что никакого зоопарка в такой глуши быть не может.

— Да они ручные! Смотри, Никита, какая добрая коза! И медведь такой замечательный! — восторгалась девочка.

— Осторожнее, Каролина! — воскликнула мама.

Но детей было уже не остановить. Они играли, пели, смеялись. Михайло и забыл о своей застенчивости, а Люська — о своём почтенном возрасте! Но начинало темнеть, и им надо было поскорее добраться до Мартыново.

— А поедем вместе? — предложила Каролина.

Тут наши звери совсем растерялись: «В машине?!»

— Конечно!

Вот это ситуация… Машина, правда, была большая. Поколебавшись, Михайло с Люськой разместились в багажнике. Никогда ещё им не приходилось ездить на машине! Жаль, что всего пять минут! Если ехать, а не идти, то Мартыново совсем близко.

Тут опустились сумерки. Михайло и Люська поблагодарили любезных людей и пошли в старый сад. Слив было море! Они поели от души и много-много собрали в старый мешок. «Ух-у-ух» — прокричал над головами филин. Бобры вышли на вечернюю прогулку, точнее работу — ещё одно деревце, перепиленное ими, рухнуло в ручей. Над головами носились летучие мыши. «Эй, вы тут?» — окликнула их Шмылета. — Далековато забрались!»

Люська и Михайло направились к дому, когда уже совсем стемнело.

— Ох, попадёт мне, — вздохнула Коза, — хотя меня наш хозяин Артемий очень любит! Но я никогда не возвращалась в темноте! Ты уж, друг любезный, близко к избе не подходи, а то испугаются все. Всё-таки МЕДВЕДЬ! Нюша тебя издали почует — неприятности будут!

— Конечно, я понимаю. Привык уже один жить, бывает, и поговорить не с кем. Такая тоска, — вздохнул в ответ Михайло. — Маму бы найти…

— Она, наверно, не так далеко, — предположила Люська, — далеко в дым не убежишь. Надо попросить сорок — пусть по своей почте передадут, поищут. А пока… давай я твоей мамой побуду? Всё, не так одиноко…

— Спасибо тебе, — смутился Михайло — ты добрая, Люська. Только я скоро спать залягу. Но ещё недельки две пообщаемся, поговорим, мы ведь подружились, правда?

Когда они подошли к деревне, везде уже горел свет в окнах, собственно говоря, всего в четырёх домах, где были люди. Остальные дома дремали. Мыши обычные и летучие шуршали и летали. Ежи семенили по саду тёти Тамары. Яблокин грустил в саду.

— Странно, что меня не ищут, — удивилась Люська. — Доверяют! Возраст! До завтра, Михайло, Мишенька… Приходи сюда вечером.

Рисунки Юлии Киви