На чтение: ≈ 5 мин.Маленьких героев документального романа Владимира Липовецкого «Ковчег детей, или Невероятная одиссея» (СПб., Азбука-классика, 2005) унесло от дома куда дальше, чем лермонтовский листок. Бегущие из голодного Петрограда в Поволжье и на Урал, оказавшиеся заложниками Гражданской войны и интервенции, они вынуждены были катиться на Восток все дальше и дальше через Сибирь и Китай до самого Тихого океана, а потом плыть по этому, а следом по другому – Атлантическому океану на японском корабле с американским начальством, дважды пересекать экватор, три года топтать берега десятков городов мира только для того, чтобы вернуться домой.
Дубовый листок оторвалсяот ветки родимой,И в степь укатился, жестокою бурейгонимый;Засох и увял он от холода, зноя и горяИ вот, наконец, докатился до Черного моря…
– Мне нравится Америка. Но я боялась, что умру от тоски. Нет, лучше со всеми.
– Ты права. В Нью-Йорке я узнала новое слово – «ностальгия». Это то же самое, что тоска по Родине. Ностальгией болеют эмигранты.
– Помнишь, наши мальчики часто играли марш «Тоска по родине»? Когда я слышала эту мелодию, у меня сжималось сердце.
В этом разговоре между двумя девочками, как в пророчестве, уместилось все русское зарубежье ХХ века. В России многих ждали новый голод, гонения, лишения, аресты и ссылки, война, 900-дневная блокада и абсолютная невозможность поделиться впечатлениями от своих странствий с кем-нибудь, кроме домашних. У кого-то и домашние-то почти все умерли за эти годы… Но там был дом, там можно было говорить на своем языке, жить среди людей, которым понятны твое горе и твоя радость и которые любят делиться тем же с тобой.
Самой сенсационной в романе Липовецкого выглядит, разумеется, вторая книга: 30000 километров морских странствий, сотни детей на маленьком корабле, берега неизвестных стран, резолюции высокопоставленных государственных деятелей. Многим читателям это наверняка покажется интересным. Но, честное слово, стоит обратить внимание и на первую. Разоренная и охваченная междуусобицей Россия глазами ребенка – конечно, не такое уж экзотическое зрелище. Но именно в этой части путешествия, может быть, и таится ответ на вопрос: почему не только русские, но и еврейские, и немецкие петербуржцы, объехав весь мир, не захотели променять на него своей страны. Ведь они уже до этого успели увидеть, какая она большая и разная. Жизнь в Миассе, Кургане, Тюмени, Ирбите, Омске, Томске, путешествие по Транссибирской магистрали под охраной американских солдат, год жизни на острове Русский в заливе Петра Великого – все это лучше любых уроков истории доказывало «преходящесть» колчаковщины и большевизма в жизни самой большой страны на земле. И потому, уже оторвашись от родного берега, на «Йомей Мару», повзрослевшие и перезнакомившиеся друг с другом мальчики и девочки ощущали уже себя не только детьми своих родителей, но и гражданами великой, хотя и тяжко больной державы.
«Ковчег детей» читается залпом. Но для пользы дела хотелось бы рекомендовать взрослым растянуть удовольствие от чтения и разделить его вместе с детьми на несколько недель или даже месяцев. Сегодняшняя непростая жизнь покажется раем любому, самому неизбалованному подростку, из вечера в вечер слушающему рассказы полунищих, плывущих и едущих в никуда скитальцев об их потерявшихся, тяжело заболевших и умерших товарищах, о взрослых, которые вынуждены постоянно маскировать свою любовь и заботу строгостью. Но, главное, те дети, у которых хватит терпения медленно дойти до конца, поймут, что счастливый конец не всегда бывает красивым внешне. А главное счастье для любого, самого «отвязного» ребенка – обрести наконец дом, где его любят и ждут два человека: папа и мама.
Выбор читателей
Комментарии