Нина Гроза – учитель и директор

В 2013 году исполнилось 155 лет гимназии Франца Креймана и 50 лет со дня смерти основательницы 175-й школы, ставшей преемницей 25-й образцовой московской школы, Нины Грозы. В январе 2014 года нас ожидает еще одна дата – 120 лет со дня рождения Нины Иосафовны.

Во многих воспоминаниях об этой необычной школе пишут, отдавая дань времени, что «началась 25-я школа с гимназии Франца Креймана». Наверное, это красиво, но несправедливо по отношению к школе и к людям, с ней связанным, к их труду и их достижениям. Да, 25-я образцовая, а теперь 175-я школа, расположилась в роскошном здании со своей интересной историей: известная частная гимназия Ф.Креймана по воле судеб прекратила свое существование в 1917 году, на ее территории сначала обосновалось училище, потом районная «трудовая» школа №38, в которую в середине 20-х годов назначена была директором Нина Гроза. В Музее современной истории России есть фотография – Нина Иосафовна Гроза и Клара Цеткин. Нина Гроза в белой косынке, завязанной сзади. «Рабфаковка!», как ее назвали в одном из воспоминаний. Кто же на самом деле эта «рабфаковка»? Нина родилась в Курске в январе 1894 года в семье капитана, будущего участника русско-японской войны, будущего генерала, обрусевшего польского дворянина Иосафа Григоревского. На Первую мировую войну он пошел вместе со старшим сыном, оба пропали в 20-е годы без вести на фронтах Гражданской войны, воюя на стороне белых. Через третьи руки семья получала какие-то обрывочные сведения, затем связь окончательно была потеряна. Оставшиеся Григоревские долгое время, чтобы не привлекать особого внимания, писали в анкетах: «Происхождение – из мещан». Мать Нины, полька София Соболевская, окончила белгородскую гимназию, одну из первых в России (открылась в 1860 году); будучи верной католичкой, считала до последних дней своих лучшим лекарством беседу с ксендзом. Нина была первым ребенком в семье. Отец, весьма спокойно относившийся к своим многочисленным детям, Нину боготворил, маленькую носил на руках, баловал, а повзрослевшей прощал все выходки. Росли дети небогато, но в любви и заботе. На Рождество отец брал с собой детей в Дворянское собрание, младших ставили в зале на стул, и они читал стихи. Если случались семейные разборки, Нина всегда выступала парламентером, будучи старшей сестрой, с ранних лет и до последних своих дней она считала своим долгом опекать младших родственников, да и вообще всех окружающих, всегда была готова прийти на помощь, помогала всем легко, не требуя ничего в ответ, поэтому всегда у нее в доме бывало много самых разных людей: кто-то пришел пообщаться, кто-то приехал, кому-то надо посоветоваться. В Москве до последних дней ее жизни в доме бывали замечательные вечера, запросто приходили все родные и друзья, друзья детей, тем более что дружили семьями, для каждого возраста находились компания и развлечения, в конце вечера все собирались вместе у рояля, танцевали, пели. Нина неназойливо, незаметно собирала всех, к ней тянулись, при ней становилось как будто теплее, спустя многие годы люди, бывавшие в семье Грозы, всегда вспоминали с удовольствием и теплом те встречи. Нина училась в Мариинской гимназии, старейшем женском среднем учебном заведении в Курской губернии. Кроме обязательных общеобразовательных предметов в Мариинской гимназии было рукоделие, был даже введен экзамен по рукоделию; образцы рукоделия учениц гимназии в качестве экспонатов из Курска были как-то отправлены на выставку в Чикаго. Любовь к вышиванию привили в гимназии и Нине, дома до последних дней жизни ее можно было увидеть с пяльцами, в семье сохранились ее мастерски вышитые скатерти. С 1883 года Мариинская гимназия при окончании 8-го класса давала специальное педагогическое образование и право преподавания в женских гимназиях и училищах – после успешного окончания гимназии Нина в 16 лет пошла учительствовать, вскоре уже став директором на всю жизнь.В 20 лет Нина вышла замуж за Ивана Грозу, который был родом из Белой Церкви, происходил из небогатого дворянского рода. Иван Романович воевал в Первую мировую войну, был ротмистром, на фронте увлекся идеями большевиков, в Гражданскую воевал уже на стороне красных в 14-й армии Южного фронта, вошедшей потом в состав 1-й Конной армии Буденного, вступил в ряды ВКП(б) в 1916 году, а за ним в 1917 году вступила в партию и жена. Когда к городу подошли белые, Нина вскочила на коня, притом что ждала второго ребенка, и умчалась за мужем. Иван Гроза был известен у белых как комиссар, пощады ему и семье не было бы. Заняв город, белые сразу же пришли в дом: «Где Гроза?» А увидев дочерей Грозы, бросились к ним: «Чьи дети?» 18-летняя сестра Нины, подхватив детей на руки, ответила: «Мои!» Мать Нины, проявляя свойственную ей гибкость и болея одинаково за всех своих домочадцев, в те грозные годы братоубийственной войны держала наготове или письма генерала-мужа, или письма дочери Нины – жены комиссара и в зависимости от обстоятельств, как охранными грамотами, защищала бесстрашно, как наседка, свое семейство. Интересно то, что, пока была возможность, брат Нины – белый офицер давал о себе знать именно через Нину, оставаясь с ней в самых дружных отношениях, политические разногласия и взгляды не отразились на их человеческих отношениях. У Нины с мужем были две дочери. Старшая Галина по прошествии времени, как и мать, стала бессменным директором школы и тоже небезызвестной в Москве: в ее школе рабочей молодежи №18 получали среднее образование учащиеся училища Большого театра, училища при ансамбле Игоря Моисеева, юные фигуристы, в том числе Ирина Роднина, Никита Михалков. Характера Нина Иосафовна была властного, иногда резковата, иной раз насмешлива, не у всех она с первой минуты однозначно вызывала любовь, но абсолютно все всегда относились к ней с уважением, при более тесном общении у большинства она вызывала симпатию. Решительность, непреклонность перед чинами были неотъемлемой ее чертой. В ее школе и дома часто бывали высокопоставленные гости, она легко, просто общалась и с Надеждой Крупской, и с Кларой Цеткин, и с родителями учеников с громкими именами, вызывая их на ковер за нашкодившего дитятю, независимо от ранга, с друзьями и детьми выстраивала отношения без панибратства, высокомерия или заискивания. У нее было много друзей, например, была дружна с женой В. Молотова П. Жемчужиной. Действовала Нина Иосафовна всегда решительно. Уже будучи на пенсии, в критических ситуациях она надевала свой официальный дежурный темно-синий жакет с орденскими планками, шла за правдой и добивалась ее без шума, скандалов и жалоб. У нее был громкий, хорошо поставленный голос, очень грамотная речь с правильным произношением. Нина была маленького роста (роста космонавтов), энергичная, но выступала важно, не торопясь, с достоинством. Ученики, да и учителя, ее побаивались. Короткостриженая, всегда с аккуратной прической, темно-русая, но очень рано поседевшая, она любила хорошо одеваться, но одевалась строго, как обязывало то время. Нина Иосафовна была совершенно не меркантильна, спокойно относилась к материальным ценностям, но ей важно было признание ее действительных заслуг, она была в достаточной мере тщеславна и честолюбива.В середине 1920-х Нина Иосафовна с мужем получили новое назначение и перебрались в Москву. Нина Гроза, уже имея опыт директорства и администраторства в Курске, получила в Москве районную школу №38, которой было предопределено в скором будущем стать самой знаменитой в стране 25-й образцовой. Нина Иосафовна по всем самым пристрастным отзывам и воспоминаниям была прекрасным педагогом, организатором и администратором. Все школы, бывшие когда-либо в ее ведении, выходили довольно быстро на высокий уровень организации и образования, но, конечно, главным ее детищем была 25-я образцовая.С самого начала большевики придавали большое внимание воспитанию в будущей России. В июне 1918 года СНК РСФСР принял Положение об организации дела народного образования в Российской Республике. Школы перестраивали в соответствии с этим положением в трудных условиях хозяйственной разрухи, при дефиците квалифицированных преподавательских кадров после войн и революции, но в истории образования 1920-е годы известны как годы поиска смелых и весьма оригинальных решений. В начале 1930-х годов наступил переломный момент: вышли партийные постановления, укрепившие организационные и научно-педагогические основы советской школьной системы, написанные непосредственно Сталиным и многократно им отредактированные, вместо «трудовой школы» вернулась прежняя «школа учебы», вновь были возвращены единые учебные планы и программы, учебники, установлены ежегодные переводные экзамены, вернулись классные руководители. Дело в том, что в стране началась индустриализация, промышленность требовала настоящих специалистов. Власти, наигравшись вдосталь с революционными реформами, поняли необходимость нормального образования, и в первую очередь для своих же детей. Поскольку одновременно везде эту перестройку провести было сложно, роль авангарда должны были сыграть образцовые школы. В постановлении ЦК ВКП(б) «О начальной и средней школе» предписывали в сжатые сроки организовать такие школы, «поставив их в более благоприятные материальные условия и сосредоточив в них лучшие педагогические силы». В Москве вместо обычной по тому времени районной школы, где директором была Нина Гроза, в 1931 году появилась 25-я образцовая.Республиканский комитет по всеобучу и Наркомат по просвещению провели конкурс на лучшую образцовую школу, вопрос о победителе среди городских школ оказался сложным. На победу претендовали 25-я московская (директор – Н.Гроза) и первая ленинградская школы (директор – М.Перкина). У школ было много общего: почти одинаковая успеваемость, доходящая по отдельным классам до 99 процентов; успешная воспитательная работа, работа по всестороннему выявлению способностей учащихся. Правда, в отличие от ленинградской школы 25-я школа была широко известна, недаром в США даже вышла книга историка профессора Ларри Холмса под названием «Сталинская школа. Московская образцовая школа № 25. 1931- 1937 годы». В 25-й учились дети иностранных коммунистов, образование в этой школе выдерживало конкуренцию с Европой, школа давала реальные знания, и ученики 25-й, пересекаясь с учащимися других школ, чувствовали разницу даже при своих тройках по отношению к тем пятеркам. Модель такой школы стала базовой для советских образовательных учреждений не только 40-50-х, но и всех последующих лет, но только очень немногие самые лучшие советские школы в дальнейшем смогли только подняться на уровень 25-й. Знамя тогда досталось все же ленинградской школе. Наверное, здесь сыграл роль некий политический фактор: в 25-й наравне с обычными из соседних дворов учились дети известных политических деятелей, дипломатов, ученых, актеров, глав компартий: дети Сталина, внучки Максима Горького, сын Л.Берии, дочь В.Молотова, дети Н.Булганина, А.Микояна, А.Туполева, но директор 25-й Нина Гроза была награждена высшей довоенной наградой – орденом Ленина.Коллектив преподавателей в 25-й школе был образцовым. Нина Гроза смогла собрать целое созвездие выдающихся педагогов, тут работало много педагогов еще с дореволюционным опытом, немало было и талантливой учительской молодежи. Школа давала своим питомцам на редкость солидную подготовку, учила самостоятельно мыслить. Немногие школы могут похвастать таким количеством воспитанников, ставших учеными, писателями, крупными инженерами, как эта. В 25-ю образцовую со всей страны приезжали учителя перенимать опыт, так называемые открытые уроки были скорее правилом, нежели исключением. Только в 1934-1935 учебном году приехали за передовым опытом более пяти тысяч учителей. Детям жилось легко и интересно, жизнь в 25-й школе кипела, здесь действовали органы ученического самоуправления, очень интересно строилась внешкольная работа, много внимания уделяли развитию творчества учащихся. Стоит отметить и то, что школа привила своим питомцам на всю жизнь убеждение, что каждый заслуживает уважения вне зависимости от происхождения: в школе была пионерская комната, в ней висел большой стенд, на котором было два списка: отличники и двоечники, среди двоечников – Вася Сталин. Выпускники пронесли через всю жизнь сформированное в школе кредо равенства, потребность помочь ближнему, многие из тех, кто переступил 1 сентября 1931 года порог школы и выжил в войну, сохранили дружбу на всю жизнь. Ученики Нину Грозу побаивались – когда она шла по коридору, проносился возглас: «Гроза идет!», и все бросались врассыпную. Как-то после очередной выходки несносного Васи Сталина, который был головной болью учителей, Нина Иосафовна вызвала его к себе в кабинет, что уже было для ребят страшно, забрала у него пионерский галстук со словами, что отправит его отцу (И.В.Сталину), пусть он разбирается. Вася побледнел, бросился на колени и стал умолять как угодно его наказать, только не говорить отцу. Директор пообещала подождать при условии, что Вася смирит свой нрав и изменит поведение, но галстук спрятала в шкаф до лучших времен. Действительно, при всей Васиной неуправляемости у него никогда не возникало никаких конфликтов с Ниной Иосафовной, более того, уже учась в артиллеристской школе, дружа с ее дочерью, он частенько бывал у них дома.Наступил 1937 год. Уже были арестованы многие близкие друзья семьи, пришла очередь и мужа Нины Иосафовны. Арестовали Ивана Грозу «за пособничество правой группе, работу на иностранную разведку». После этого каждую ночь семья Грозы со страхом ждала: придут за Ниной. На некоторое время Нина Иосафовна даже переселилась к младшей сестре. Многие знакомые перестали с ней здороваться, на улице на всякий случай переходили на другую сторону. Из школы Грозу уволили, состоялся суд, Ивану Грозе дали 10 лет и отправили в лагерь в город Котлас. Нину Иосафовну посылают на работу в вечернюю школу учителем, потом опять назначают директором – слишком сильный кадр, чтобы разбрасываться. Тем временем образцовые школы расформировали, школы получили единую нумерацию, 25-я образцовая стала просто 175-й, как и есть по сей день, вскоре туда вернулась директором Нина Гроза. Когда началась война, стало совсем не до политического и социального положения, Нину Грозу вызвали в райком партии, поручили создать интернат на базе школы и подготовить его к эвакуации. К школе присоединили еще какие-то группы, школу для психически неполноценных детей, в августе 1941 года пришел приказ об эвакуации. Нине Иосафовне дали пароход, на который надо было срочно грузить все хозяйство, детей, приписанных преподавателей. Интернат был эвакуирован сначала в Рязанскую область, где всех поселили в деревне в двух километрах от села Константиново (родина Сергея Есенина). В деревне благодать, сытно – колхозники, боясь оккупации, резали скот, все объедались малиной и смородиной: в колхозные посадки, теперь уже ненужные, школьников посылали собирать ягоды. Вечерами старшие ребята бегали в Константиново посмотреть на сестру поэта. Но спокойствие было недолгим – начались бомбежки соседних узловых станций, немецкие самолеты прорывались к Москве, по дороге бомбили крупные железнодорожные узлы, ребят погрузили на подводы и повезли в Рязань, там огромное количество московских школьников пересаживали на пароходы, которые плыли сначала по Оке, затем по Волге. Пароходы были настолько перегружены, что детям не разрешали передвигаться по палубе, чтобы не нарушить равновесие – пароход мог перевернуться. В Горьком пароходы застали первую его бомбежку, поэтому стояли меньше суток, на берег отпустили только несколько взрослых. Окончательным местом эвакуации была Молотовская область (ныне Пермский край). Почти 100 км до деревни Федякино ехали на подводах по осенней слякоти. Все считали, что война скоро закончится, эвакуация будет недолгой, поэтому теплых вещей не брали. Местным жителям москвичи были в диковинку, многие из них и железной дороги не видели никогда. С оказией из столицы москвичам присылали вещи для обмена, это было подспорьем. Вещи у эвакуированных местные брали охотно, давая в обмен еду, шерсть, плели для них платки и валяли валенки. Кто-то из москвичей привез из Москвы лимон, на него ходили смотреть всей округой – никогда такого тут и не видели. Климат там резко-континентальный (зимой -40, летом +40), вокруг непроходимые на сотни верст леса, много грибов, дикой смородины, зимой к самым домам подходили волки, утаскивали собак и скот. Зимой 1942 года в самые холода в деревню пришел муж Нины Иосафовны, которого досрочно отпустили, вскоре он слег с пневмонией и тихо умер, похоронили его на деревенском кладбище. В 1950-е Ивана Романовича Грозу посмертно реабилитировали, восстановили в партии, вернули награды, признав полностью невиновным.В 1943 году Нина Гроза послала в Москву гонцов, запросы, в конце года им всем разрешили вернуться домой. В 1944 году Нина Иосафовна, благополучно сдав эвакуированных детей и все хозяйство, получила в директорство школу №172 Свердловского района Москвы, где продиректорствовала до пенсии. В 1951 году Москва торжественно отметила ее юбилей – сорокалетие педагогической деятельности, Гроза получила звание «Заслуженный учитель РСФСР». Школа быстро стала одной из лучших в Москве, в конце 50-х Нина Иосафовна ушла на пенсию, а школу вскоре закрыли – начались очередные реформы в советском образовании.Осенью 1963 года Нина Гроза трагически умерла из-за роковой ошибки врача, не дожив пару месяцев до своего 70-летия. Прощание состоялось в актовом зале бывшей 172-й школы, все было усыпано огромными белыми хризантемами, зал был полон народу. Люди, пришедшие попрощаться, стояли в коридоре и на лестнице, у многих, даже у мужчин, на глазах были слезы. Похоронили Нину Иосафовну на Новодевичьем кладбище. На могиле надпись, подводящая итог всей жизни Нины Грозы: «Учительница, директор школы, заслуженный учитель РСФСР». «Заслуженный» не в смысле значка, грамоты и звания, а «заслуженный» всей своей активной жизнью. Было дело, которому она служила, и служила честно, с полной отдачей, не жалея себя, это было дело всей ее жизни.