Николай ЦИСКАРИДЗЕ:

Героя нового номера «УГ» мы застали в столице благодаря счастливому случаю. Сегодня он живет на два города – Москву и Санкт-Петербург. Один – его дом, другой – работа. Николай Цискаридзе – всемирно известный танцор, гордость России, премьер Большого театра и ректор Академии русского балета имени А.Я.Вагановой. Перечислять его заслуги и награды можно бесконечно. Его имя вошло в историю мирового балета наряду с великими предшественниками Майей Плисецкой и Федором Шаляпиным. Свою жизнь он посвятил профессии, основную часть – Большому театру, который навсегда останется его домом. Но, завершив карьеру танцора, он не ушел из профессии. Уже 7 лет он занимается формированием нового поколения лучших и талантливых в балете. А совсем недавно, в октябре этого года, презентовал книгу, вышедшую к 110‑летию Галины Улановой. Об основных жизненных принципах и критериях в работе, о том, что происходит в мире балета и почему сегодня нет новых великих имен, Николай Максимович рассказал в эксклюзивном интервью «УГ».

– Николай Максимович, как проходит учебный сезон в академии? Сейчас она работает в прежнем режиме? Какие последствия пандемии в балете?

– К счастью, мы работаем в прежнем для нас ритме, без каких-либо изменений. Режим самоизоляции сказался только в том, что все не в соответствующей физической форме. Это общая проблема для людей творчества, искусства. Касается и театров, и учебных заведений. Потому что сфера искусства не приемлет длительных пропусков. Неделя для танцора, актера – это уже катастрофа, а несколько месяцев – предел. Когда сегодня приходишь в театр и смотришь спектакль, ужасаешься тому, что выдают актеры. Они не в форме. В этом, безусловно, есть вина руководителей, которые не понимали, как вводить людей заново в работу. Лично меня это и расстраивает, и злит.

Если говорить о нашем Вагановском училище, мы не театр, мы школа, наша задача – учить, что мы и делаем. Планов на будущее как ректор не строю, так как работаем в штатном режиме, и я буду исходить из того, какая обстановка в стране в связи с коронавирусом. Будет балет «Щелкунчик» – мы будем танцевать. Не будет балета – значит не будем танцевать, пойдем на каникулы. К большому сожалению, обстановка неприятная. В театрах болеют, вирус существует, он никуда не делся. Например, сейчас отменили Петербургский форум. Возможно, отменят конкурс в Ярославле, на который я пообещал приехать, но неизвестно, как сложится. Мы готовимся, ждем, но, возможно, все отменится. Для меня это похоже на некое сумасшествие…

За все, что происходит в сфере культуры, отвечает соответствующее ведомство – Министерство культуры РФ. А мы в данной ситуации только выполняем распоряжения. Например, мое балетное училище в Москве сейчас работает в онлайн-режиме, и это стыдно. Именно онлайн они принимали вступительные экзамены у абитуриентов. У нас в Вагановском училище 24% студентов из Москвы. И несмотря на то что я всех прошу и уговариваю не приезжать к нам, студенты все равно едут. Я даже был вынужден написать обращение к студентам на сайте нашего училища, чтобы они ставили в известность своих педагогов о решении приехать в Вагановское училище. Чтобы было понятно, мы никого не переманиваем к себе, студенты к нам едут сами.

– А что значит онлайн-обучение балету?

– В том-то и суть, это невозможная история. Например, в Московском училище проходил онлайн-прием студентов. Онлайн-прием – это фикция, которую я не приемлю. Как ректор Вагановского училища в начале пандемии я сообщил в Министерство культуры РФ и Министерство науки и высшего образования РФ, что это надолго, и перенес прием студентов на конец августа. Тогда мы провели все в штатном режиме, соблюдая меры предосторожности согласно требованиям Роспотребнадзора и Рособрнадзора. У нас был очный прием, взрослых мы отделяли от малышей, пускали через разные входы, принимали в разных классах.

Ни опера, ни музыка, ни балет не могут быть онлайн. Ни в смысле обучения, ни в смысле получения удовольствия. Нельзя ходить в театры онлайн, в балет онлайн.

– Но ведь на данный момент это вынужденные меры. Я правильно понимаю, Министерство культуры РФ принимает решение именно по рассадке в театрах, по ношению масок в местах культурного отдыха и скопления людей?

– Министерство культуры зависит от решений Правительства РФ и Рос­потребнадзора. Потому здесь нет вины Министерства культуры. Здесь есть момент непонимания, как функционируют, например, оркестр, труппа театра. Вот представьте, для того чтобы занавес открылся, больше тысячи человек должны выйти на работу и соприкоснуться друг с другом. А зрители в театрах должны сидеть в шахматном порядке и в масках. Потом эти же самые люди – и сотрудники, и зрители – спускаются в метро. Сама суть ситуации абсурдная! В Большом театре уже несколько смертей, в том числе среди педагогов, именно от коронавируса. Это, конечно, замалчивается, скрывается, но люди умирают…

– Николай Цискаридзе – премьер Большого театра – персона известная. Вас можно было наблюдать на сцене. А какой вы педагог? Какие критерии, цели в работе для вас важны?

– Главный критерий оценки работы человека, вступающего в новую должность, – это реальные успехи за время его деятельности. Как увеличился набор, как выросло благосостояние, сменился или нет преподавательский состав и т. д. На сегодняшний день наиболее реализованные и задействованные в театрах выпускники из Петербурга. Это и есть основной критерий – реализованные выпускники. Здесь со мной вообще никто не может соревноваться, в подобных пунктах и критериях.

А с другой стороны, все в мире относительно. Каждый раз, когда мои коллеги из Москвы везут детей на различные конкурсы, там выдают награды, названия которых публикуются на афишах, сайтах. Но это позорные конкурсы, на которые уважающая себя школа никогда не поедет. А потом выигравшие танцоры приходят в коллективы, например мои, и не могут танцевать.

Когда у нас с коллегами проходят совещания, я говорю: «Если прорвало трубу – это не трагедия. А когда ребенок упал на сцене, лежит «лицом в пол», не может танцевать – вот это трагедия». И в этом вина неквалифицированных педагогов.

– Почему в Большом театре вокруг вас всегда были скандалы, сплетни? Это жестокий мир балета? Или дело в вас как в личности?

– Большой театр – это главный театр страны и самый финансируемый в мире. И то, что проходил там я, проходили все лучшие люди этого места: Шаляпин, Ростропович, Вишневская, Васильев, Максимова, Григорович. У всех них были грандиозные скандалы с министерствами, государством, чиновниками театра. Возьмите любую книгу, например Покровского, он написал о том, как выгоняют из Большого театра. Плисецкая написала об этом, Шаляпин. Все одно и то же, под копирку. Когда ты становишься всемирно известным артистом, серость над тобой издевается.

Я не танцую 8 лет, 8 лет нет главного танцовщика театра. И оно будет пустое очень долго. Потому что серость не может породить величие. Мне повезло, я попал в руки великим людям, которые мной занимались. А сейчас в Большом театре проходимцы, они не могут никого вырастить, потому что задача у них одна – выбивать себе материальные блага и государственные регалии. Понятно, что через 10 лет никто и не вспомнит их имена. Сегодня ведь никто не помнит имя руководителя, который измывался надо мной много лет.

О том, о чем я рассказываю, говорили очень многие. Возьмите мемуары Шаляпина, написанные 100 лет назад, там все то же самое. Он не выдержал того, как над ним издевалась та самая серость, просто взял и уехал. Потому что терпеть это было невозможно. Например, жены чиновников, не имея высшего образования, приходили в театр и давали ему указания, как играть и распределять роли. И все премьеры с этим сталкивались.

Все мы знаем великого баритона Дмитрия Хворостовского, которого с нами нет. Весь мир его боготворил и слушал, а Большой театр не приглашал к себе. И когда он умер, нужно было достойно попрощаться с человеком, похоронить на Новодевичьем кладбище. Это случилось только благодаря содействию его друзей, например Игоря Крутого. Потому что Дмитрий Хворостовский не принадлежал к труппе Большого театра. Таких примеров тысячи. Например, все мои скандалы связаны с тем, что я просил в отношении спектаклей не стоять в очереди 18-м составом, а танцевать здесь и сейчас. И получить спектакли по праву своего положения, а не находиться в режиме ожидания.

Что касается руководящей должности ректора, она временная, хочу я этого или нет. А премьером Большого театра я останусь навсегда. Так же как Шаляпин, Вишневская, Плисецкая и многие другие. Это звание, которое дается навсегда! Его невозможно купить, невозможно навязать. Если зритель вас не видит первым, не приходит именно на вас, сделать из танцора премьера невозможно. Это очень показательная вещь. Несмотря на то что сегодня в Большом театре есть хорошие танцоры, ждать великих не стоит, истинных премьеров нет. Светлана Захарова последняя прима-балерина в мире. На этом все! Я и Светлана Захарова. И пока в Большом будет править серость, рождаться будет только серость.

– С 29 ноября 2014 года вы занимаете пост ректора Академии русского балета имени Вагановой. Какие ученики в академии? Кто из них уже танцует на сцене Мариинки, Большого?

– Все выпускники нашего училища танцуют и все устроены. Но в театре каждый делает карьеру сообразно своему менталитету. Кто-то идет по пути совершенствования, кто-то – по пути оказания определенных услуг руководству и получения за это ролей, кто-то занимается стукачеством. Как педагог я могу сказать, наблюдая за детьми, их становлением и взрослением: генетику никогда не переделать. Если мама была известной личностью, в ребенке все равно это пролезет. «Известная личность» – я имею в виду в плохом смысле. Если мама была стукачкой, ребенок займется тем же.

– А в хорошем смысле? Генетика «пролезает» в балете?

– Никогда! Я очень давно пошутил, и это так и есть: талант половым путем не передается. Это правда. Часто бывает, что дети очень известных артистов понимают, какая колоссальная ответственность на них лежит. И такие дети начинают сознательно работать в 10 раз больше. А кто-то, наоборот, специально уходит в другую профессию и занимается своей жизнью, чтобы избежать сравнения. Часто бывает так, что родитель из категории «серость» приводит своих детей в балет и пытается выстроить подлыми способами карьеру для них. Но они не понимают, что настоящая карьера – это не квартира, не машина. Более того, карьера танцора Большого театра очень короткая, и в 40 лет наступает ее завершение.

– Если можно, расскажите о сегодняшних проблемах Большого театра. Кстати, Мариинский театр более спокойный в смысле скандалов и сплетен?

– Проблема Большого театра в том, что годы идут, руководители меняются, но они идентичны, система одна. Вот вам пример, не называя имен: один из руководителей Большого театра, находясь на пресс-конференции, сказал, что «Аида» – это балет, а «Дочь Фараона» – это опера, а все наоборот. И это говорил человек, который руководил коллективом 13 лет.

Подойдите как-нибудь к афише Большого театра, имена композиторов П.И.Чайковского, Н.А.Римского-Корсакова, И.Демуцкого написаны шрифтом в 4 раза меньше, чем фамилия руководителя труппы. Нигде в мире вы такого не увидите. Потому что руководитель Большого театра – это чиновник, он занимается административной работой и никогда не был танцовщиком. Но при этом хочет славы. А люди, глядя на афишу, хотят понимать, кто будет руководить оркестром. Бывает и так, что на афише изображены танцоры, но без имен, и если вы подойдете и захотите узнать, кто танцует, не узнаете. Вот так устроена работа в Большом театре. Афиша Большого театра – это отображение искусства в нашей стране.

В Мариинском театре кипят точно такие же страсти, как и в Большом. Но там в 4 раза больше спектаклей, больше репертуара, сцен, разнообразия. И они больше заняты, к сожалению, это не есть хорошо. Потому что по большому счету театр превратился в завод, часто люди выходят неподготовленными. Человеческий организм должен и отдыхать, восстанавливать силы. А здесь мы подходим к тому, о чем я говорил выше. Нагрузку должен грамотно распределять руководитель. Человек, который ни разу не крутил фуэте, не может этому научить.

– Правильно ли я понимаю, что вы ушли из Большого театра, но он остался вашим домом?

– Безусловно, Большой театр – это мой дом. Это они гости, а я там навсегда. Очень много людей, которые там служат десятками лет, но они останутся многоточием… Их мне по-настоящему жаль. Я лауреат Государственной премии, народный артист, могу прийти в любой день в директорскую ложу. Но приходить и видеть всю эту публику мне не хочется, если быть откровенным…

– Как проходит обычный день Николая Цискаридзе? С чего начинается ваше утро?

– Всегда по-разному. Слава богу, в последнее время у меня нет классов, я отказался. И могу себе позволить не вставать рано, всю жизнь это делал и ненавижу ранний подъем! Я по натуре сова. Когда надо, встаю в любое раннее время. Но, если можно не вставать с дивана, не встану никогда! (Смеется.) Да, я самый ленивый человек на земле.

– Это сочетание несочетаемого! Самый ленивый, при этом самый талантливый и трудоголик.

– Нет, это просто человек, который умеет жить в расписании, в дисциплине. Если я сказал «да», я сделаю. Если я сказал «может быть», значит, не повезло. (Улыбается.)