На чтение: ≈ 16 мин.Менять привычки, уклад жизни, человеческое окружение, климат нелегко даже в молодости, в зрелости это просто невозможно. Так думают многие, до недавнего времени и я была согласна с общим мнением. Может быть, я и сейчас продолжала бы так думать, если бы не эта встреча. Она заставила меня задуматься и по-новому посмотреть на кажущиеся незыблемыми стереотипы.
До нынешней встречи мы виделись с Ольгой 23 года назад, потом сведения о ней доходили до меня через общих знакомых, а последние лет десять я о ней и вовсе ничего не слышала. Мы познакомились, когда я была совсем девочкой, в пионерском лагере. Ольга была у нас вожатой. Она училась в педагогическом на биолога. Молодая, веселая, улыбчивая, готовая поддержать любую нашу авантюру, за что ей нередко попадало от начальника лагеря (мы это знали, потому что в секрете такие события Оля держать не умела). Надо ли говорить, что мы ее обожали, ценили и уважали за все, что она делала для нас ценой своей характеристики (у нее была студенческая педагогическая практика). После смены в лагере мы встречались, даже, помнится, небольшим составом отряда приезжали к ней в гости – Ольга жила не в городе, а в поселке. Нужно было довольно далеко ехать и чуть ли не плыть на пароме или катере. В общем, все было красиво и романтично, как в кино на модную тогда педагогическую тему. Дружили мы еще года два-три, до тех пор пока Ольга, уже где-то на последнем курсе, не вышла замуж. За очень серьезного и перспективного студента истфака, тоже со старшего курса. Втроем с подружками мы навестили молодоженов в их съемной квартире. Ольга была нам рада, ее муж Николай, видевший нас впервые, сдержан, взыскателен и не по годам строг. Он одергивал Олю, когда она по привычке хохотала с нами (как бывало), вспоминая прошлое, проявлял нетерпение, в то время как она расспрашивала об остальных ребятах. «Зануда», – решили мы, уходя, и, не сговариваясь, жалели Олю, такую веселую, светлую и легкую в общении. Особенно незабываем был финал встречи. Николай выбежал вслед за нами на лестничную площадку – мы думали, решил проводить до остановки: микрорайон незнакомый, а время было позднее. Ошиблись – он выговор нам сделал: «Девочки, нельзя себя так вести в гостях! Громко хохотать, наперебой рассказывать… В следующий раз ведите себя приличнее…»Надо ли уточнять, что следующего раза не было. Мы с Олей время от времени переписывались, когда их молодую семью распределили куда-то очень далеко – на север области. Письма Оли с нового места жительства и работы были веселые, бодрые. Она с юмором описывала бытовые трудности, учеников, коллег. Она не унывала, хотя, как я сейчас понимаю, ей было трудно на новом месте. Но легкий от природы характер и редкий педагогический дар не позволяли ей жаловаться, ныть и нагружать своими проблемами нас, «пионеров». Хотя мы со времен лагеря стали старше и умнее, все же для нее оставались в какой-то степени подопечными. И она чувствовала перед нами ответственность. Отвечала на письма всегда, даже когда родился первенец Андрюша. Потом наступила пора нашего студенчества, и связь постепенно сошла на нет. Лет через пять я встретила Олю совсем случайно возле городского рынка. Разумеется, сразу узнала. Она выглядела потрясающе, и я искренне ей восхитилась. Мы обрадовались друг другу, наперебой начали рассказывать новости. Я о своем недавнем замужестве и окончании филфака, она о своих детях (после Андрюши у Оли родились двойняшки Слава и Соня). Рассказала и о том, что живут они теперь не в глухой деревне, а в крупном райцентре. О том, что все у них с мужем хорошо, она могла бы и не говорить, достаточно было посмотреть на ее улыбку и цветущий вид. Я была очень рада за Олю – она заслуживала счастья. Мы тепло простились и разошлись каждый в свою сторону, как оказалось, на 23 года. Потом я лишь мельком слышала от своей однокурсницы, живущей в том же городе и работающей в той же школе, что Ольга считается одним из самых лучших учителей, а среди классных руководителей ей нет равных. …Как-то по работе я оказалась в том городе. Взяв интервью, решила посетить школу, где, насколько я помнила, работала Ольга. Директор, которая приняла школу пять лет назад, на мой вопрос об Ольге Александровой (отчества я не помнила) ответила полным недоумением. Вместе мы пошли к завучу, которая работает «с доисторических времен», так аттестовала ее директриса. Та посмотрела на меня с еще большим удивлением: «А почему вы ее ищете?» Я объяснила, что с Ольгой мы давно знакомы, что я слышала о ней много хорошего и хочу написать в «Учительскую газету»… Чем больше я говорила, тем с большим сочувствием смотрела на меня завуч. – С ней что-то случилось? – начала я догадываться. – Она жива? – Жива-то жива, но… – женщина медлила с пояснениями, то ли подбирала слова, то ли не хотела рассказывать при директоре…- Может быть, вы мне скажете номер школы, где она работает, я сама ее найду, – попросила я.- Она не работает в школе. Она вообще не живет в этом городе. Переехала, – как-то деревянно, без интонации проговорила завуч и, видя мои округляющиеся глаза, добавила более мягко: – Знаете что, я вам дам номер телефона ее дочери, она поможет найти Ольгу Владимировну.- Сонечка живет здесь? – обрадовалась я.- Не Соня, а Света. Соня уже давно живет в Москве, замужем, Слава тоже. А Света с папой осталась. Про Свету я ничего не знала, видимо, она появилась позже нашей последней встречи. Мое недоумение все больше усиливалось. Не самые хорошие домыслы и предположения кружились в моей голове до тех пор, пока я не позвонила по номеру Светы. Голос был узнаваемый, один в один мамин, радостный и бодрый. Я как можно мягче объяснила Свете, зачем ищу ее маму. Вопреки моим опасениям, Света очень обрадовалась: «Мамочка будет очень рада. Сейчас дам ее адрес. Она обязательно ответит. Мама в Геленджике. Уже семь лет», – в интонации Светы не было никакого скрытого подтекста. Воображение у меня хорошо работает, но даже оно не могло справиться с трудной задачей: «Отношения мамы и дочки прекрасные, судя по всему, но живут далеко друг от друга. Почему так получилось?»На все свои вопросы я получила ответы от самой Оли. Сначала по телефону, потом по электронной почте, а в конце мая, когда она приехала навестить родных (оказалось, что приезжает обязательно два раза в год и живет по две недели – зимой и в начале лета), мы встретились. Основная причина, как и следовало ожидать, состояла в разладившихся отношениях с мужем. Любовь ушла от них не сразу и не вдруг, покидала обоих постепенно. Николай совсем недолго проработал в школе, для его талантов открылись другие возможности, и он их решил не упускать. Сначала был советником одного депутата, потом спичрайтером другого, затем захотелось независимости, и он создал собственное агентство пиар-технологий. Поначалу все шло успешно, затем пошли сложности, вызванные конкуренцией. Николай стал придумывать другие способы заработка, причем ему хотелось много денег и сразу. Для этого нужны были вложения, и немалые. В семью он перестал отдавать деньги, и Оля содержала всех детей практически на одну свою учительскую зарплату и на скромные пособия по многодетности. Взяла две ставки, репетиторство, даже начала распространять косметику (причем дело пошло весьма успешно, все на том же неотразимом обаянии). Деньги в семье были, но у Оли совсем не было сил, личного времени и отдыха. Зато контрастно смотрелись постоянное безделье мужа, его критика существующего положения и новые прожекты. Николай очень жалел себя и пытался залить кручину старинным способом – алкоголем. Я не стану говорить, что испытывает женщина, изо дня в день наблюдая такие картины. Это всем понятно. Она не закатывала скандалы, не шантажировала Николая, не выгоняла из дома к маме. Она просто вся ушла в себя, воспринимала все как неизбежную данность и три года жила с мужем как с соседом. Дети, подрастая, тоже делали выводы. Постепенно на смену уважению к отцу пришла жалость, а потом и презрение. Папочку по-прежнему любила только младшая – Светочка. Она вообще всех любила. А с папой действительно была всех ближе, потому что он почти постоянно был дома в отличие от мамы и старших братьев и сестер.В отпуск Оля предпочитала уезжать из дома. Дома отдыхать не получалось. Брала с собой Светочку и ехала дикарем в одно и то же недорогое местечко недалеко от Геленджика. Ее там все устраивало – и тишина, и цены… И вот однажды в один из приездов с ней познакомился мужчина. Он оказался из местных, моложе Ольги на 7 лет, другого круга и менталитета. Завязался бурный роман, отъезд Оли домой ничего не изменил. Любовь только больше крепла в разлуке. Начались звонки, письма, встречи. Она не умела и не хотела ничего скрывать от мужа. Она призналась ему почти сразу, что встретила любовь и хочет расстаться. Николай, разумеется, пытался удержать жену. Шантажировал, давил на жалость, призывал на помощь детей. Но старшие поддержали решение мамы уехать от отца (они и раньше ей это советовали). Камнем преткновения была только Светочка. Николай цеплялся за нее, как за последнюю соломинку. Оля предложила Свете ехать с ней. Света согласилась, но уже через неделю стала тосковать по дому, родному городу, школе и друзьям (в то время ей было 14 лет, и она была влюблена в мальчика из старшего класса). Договорились, что Света будет жить с папой под присмотром старшего брата, который жил уже отдельно, но в том же городе, а на все каникулы приезжать к маме. Так все и было. Света окончила школу и вскоре после этого родила от того самого мальчика, которого любила с 14 лет. Мама была в этот период рядом. Семьи не сложилось, но благодаря обоим родителям Света не чувствовала себя несчастной. Наоборот, она стала прекрасной матерью. Жили они по-прежнему с Николаем. И до сих живут. К маме ездят в гости теперь уже вдвоем. И Оля по-прежнему два раза в год приезжает к детям и внучке. И никто от ее отъезда не пострадал. Дети проживают свою жизнь, Оля – свою. Я спросила, правда, как ее отъезд пережила мама. – Мама сказала мне: «Олечка, как я рада. Давно надо было уехать. Смотреть на тебя больно было все эти годы». Да и дети то же самое сказали, и лучшая подруга. И даже Николаю достался свой кусок счастья. Оставшись главой в доме, он почувствовал наконец ответственность, перестал пить. Помогает младшей дочери, охотно остается с внучкой, когда Света уходит на занятия, она учится на вечернем в университете. А как Оля? Она счастлива. Уже семь лет. И ни о чем не жалеет. Комментарий специалистаНаталья БРОДСКАЯ, психолог:- Эту ситуацию я бы посоветовала рассматривать не только с точки зрения женщины, но и мужчины. Уход жены был для него горем. Но если бы она не ушла, а терпела его рядом, то мужчине было бы еще хуже. Он наверняка очень скоро спился бы, жена, глядя на его постепенную деградацию, окончательно потеряла бы и свое здоровье. Хорошо было бы их детям? Нет. Старшие и так разъехались – жить рядом с опускающимся отцом не очень приятно. Но и младшая бы страдала. А так получилось, что все живы и здоровы. И даже счастливы – каждый по-своему. У младшей дочери все впереди. Она любит обоих родителей и никого из них не лишилась. У внучки тоже есть и бабушка, и дедушка, я уверена, что скоро появится и папа. Никто не пострадал в результате перемен. По-моему, это самое главное.Нижний Новгород
Выбор читателей
Комментарии