«Никакой катастрофы не произойдет…»

В последние годы все чаще и чаще отмечают, что мир переживает один кризис за другим. Это неизменно отражается на всех протекающих в нем процессах, в том числе и литературном. В частности, на работе толстых журналов, многие из которых уже много лет находятся на грани закрытия, но, несмотря ни на что, выживают. Мы решили поговорить об этом с Андреем Витальевичем ВАСИЛЕВСКИМ, поэтом, публицистом, литературным критиком, главным редактором одного из старейших российских толстых журналов – «Нового мира». Выход из кризиса и литературные репутации, фантастические сериалы и работа с молодыми писателями, массовая культура и творчество как смысл жизни – в интервью Андрея Василевского «Учительской газете».

– Добрый день, Андрей Витальевич! Первый вопрос хотел бы посвятить проблеме, о которой вы рассказываете, боюсь, в каждом интервью: риск исчезновения российских толстых журналов как культурного феномена. Из года в год приходится констатировать, что у литературных периодических изданий существуют большие проблемы с финансированием, что они не столько плывут, сколько держатся на плаву. Однако годы идут, происходит один социально-политический кризис за другим, но каждый месяц «толстяки» неизменно продолжают нас радовать свежими номерами, влиять на литературный процесс и направлять его. Значит, все-таки выход из кризиса есть?

– Да, редакции работают, номера выходят. Что бы ни происходило (а в дни, когда я отвечаю на ваши вопросы, много чего происходит тревожного), журналы все равно должны выходить. Но нет, это не выход из кризиса.

К сожалению, я могу только повторить то, что говорил последние годы. Толстые литературные журналы существуют сегодня благодаря государственной поддержке. Эта поддержка (как правило, в форме грантов Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации на осуществление социально значимых проектов) не решает системных проблем журналов, а удерживает их на грани жизни и смерти. Помощь эта – хотя бы на несколько лет вперед – не гарантирована. Закончатся гранты, закроются журналы.

Вот мнение коллеги из другого «толстяка», заместителя главного редактора журнала «Москва» Михаила Попова, которое тот высказал в интервью «Литературной газете» в одном из недавних номеров: «Я знаю, что некоторые люди, принимающие решения в современном культурном пространстве, цифровики, оптимизаторы уже давно списали «толстую» журналистику со счетов. Мы существуем как бы немного в зазеркалье. Но мы живы. И последнее слово не сказано».

Повторю: это не выход из кризиса, это кризис и есть.

– Толстый литературный журнал – это исключительно российский культурный феномен или в иностранных государствах тоже существуют такие же влиятельные литературные институции?

– В Китае – да, есть. Но я не китаист. За этими подробностями не ко мне. А у нас, в России, начиная с «Вестника Европы», они необходимая часть литературного процесса. Это не значит, что журналы «Знамя», «Новый мир», «Дружба народов», «Звезда» и другие не могут исчезнуть, еще как могут. Как писал Игорь Чиннов: «- О, ехать так ехать, – сказал попугай, // Когда его кошка – из клетки – за хвост». И даже никакой культурной катастрофы не произойдет. По крайней мере, сразу. Но отсроченные последствия будут, и совсем не позитивные.

– Вы часто подчеркиваете, что наличие у автора определенной литературной репутации – важный критерий для публикации в толстом журнале, в том числе и в «Новом мире». Однако что же такое литературная репутация? Как она формируется – за счет публикаций в других изданиях, участия в литературных форумах и творческих семинарах, публикациях в периодике?

– Сложно формируется, многосоставно. Если попросту, репутация – когда мы не спрашиваем, «а кто это такой(ая)?». Потому что мы уже знаем. «Я начинающий/молодой писатель N, хочу предложить вам свои рассказы» – такая редакционная почта нас действительно мало интересует. А (условно) финалист «Лицея», автор журнала «Пироскаф», участник Всероссийской мастерской АСПИР или мастерской прозы Ольги Славниковой в CWS и так далее – уже репутация. Применительно к старшим поколениям это еще понятнее, там репутация всей жизнью наработана.

– Расскажите, пожалуйста, о ваших недавних литературных открытиях. Кто из современных прозаиков и поэтов вас вдохновляет и помогает узнать для себя что-то новое?

– С чего это меня кто-то должен вдохновлять? Или я кем-то вдохновляться? Я уже давно живу.

– А все же?

– Да, меня радует, что сегодня в нашей литературе работают (а не доживают свой век) старшие по отношению ко мне Олег Чухонцев, Юрий Кублановский, Александр Кушнер, Геннадий Русаков, Евгений Рейн, Владимир Рецептер, Леонид Юзефович… Значит, и я еще не совсем старик. (Улыбается.) Конечно, и новые имена узнаешь (узнаешь без усилий, так сказать, в рабочем порядке) – Ксения Савина, Варвара Заборцева, Мария Козлова, Елизавета Макаревич, Александра Жуковская. Мог бы продолжить, но не стану.

Вопрос вообще не в перечне новых имен, это не проблема, такой перечень возникает сам собой и почти бесконечен, ибо в России работа с молодыми литераторами (в самых разных формах) приобрела какой-то анормальный масштаб. Правильные вопросы такие: 1) кто их будет читать? 2) означает ли новое имя нечто новое в смысле историко-литературном? Оба вопроса отчасти риторические, не требующие ответа. По крайней мере, в этом интервью.

«Искусство именно потому так хорошо, что оно внутренне крайне недемократично. Не только не предоставляет всем, кто взялся за перо, «равных прав», но и вообще не обещает каждой новой вступающей в жизнь генерации, что от нее хоть одно имя останется», – справедливо писал поэт Алексей Алехин еще шестнадцать лет назад. С тех пор проблемы, описанные им в статье «Золотая соска» в третьем за 2007 год выпуске журнала «Арион», только усугубились.

– Вы много лет участвуете в работе литературных форумов, в том числе форума молодых писателей «Липки». Из года в год читаете рукописи молодых писателей, видите их лица, общаетесь с ними. Что бы вы могли сказать о них в целом?

– Вот в целом о молодых сказать ничего невозможно, так же как о немолодых. Потому что всего очень много.

– Например?

– Культурное перепроизводство, как и было сказано, в том числе и мной, неоднократно. Всего много, и будет еще больше. Никаким «в целом» это все не охватывается. Любая попытка говорить в целом оборачивается ритуальным бла-бла-бла, только имитирующим содержательное высказывание.

– О чем же это говорит?

– О том, что «художественной словесности» на русском языке пишется так много, что большая часть написанного (и даже изданного) никогда не будет социально востребована. Попросту: это никому не нужно, потому что столько литературы социум переварить не в силах.

Добавлю от себя: никого не жалко. Писать – свободный выбор самого пишущего, никто не принуждал. А чей выбор – того и риски.

– В одном из своих интервью вы процитировали Станислава Лема, сказав: «Массовая культура не наркотик, а анальгетик». Каково ваше отношение к массовой культуре, в частности к беллетристике? Правда ли, что она бесполезна и не может ничему научить, помочь узнать что-то новое или попросту хорошо провести время и отдохнуть?

– Я мог бы сказать, что с юности и до сего дня нежно люблю масскульт, но это будет опять слишком общо и неточно. Масскульт – это много всего разного, да и границы неочевидны. Поэтому я выражение «массовая культура» редко использую. Как и «беллетристика». Поскольку и то и другое непонятно что значит. А увязнуть в терминологических дискуссиях не хочется.

В отрочестве-юности я был отчасти воспитан – среди всего прочего – англо-американской фантастикой (которая в позднем СССР регулярно издавалась в хороших переводах). Плюс Станислав Лем и Стругацкие.

Я люблю детективные/полицейские и фантастические сериалы, да и сериалы вообще как художественную форму. Уточню: за редким исключением не российские.

Мне по жизни – по всем моим работам – приходится так много и «принудительно» читать, что при любой возможности досуга я стараюсь смотреть и/или слушать. К тому же мне мало встречается таких современных романов, прочитав которые хочется их фрагментарно или даже полностью перечитать не для дела, а для удовольствия. А с сериалами (не российскими) такое желание возникает неоднократно.

А по поводу известного высказывания Лема… Да, конечно, масскультура (что бы мы под этим ни подразумевали) – цитрамон, пенталгин. Ничего не лечит, но помогает жить и работать дальше.

– Каковы, на ваш взгляд, основные тенденции в современном российском литературном процессе?

– Вопрос не ко мне. Да и другие, я уверен, толково на такой безразмерный вопрос не ответят. Это потом, спустя десятилетия, будут видны тенденции и т. д. Если это вообще будет тогда кому-нибудь интересно…

Живому человеку не нужны тенденции, ему с ними нечего делать. Ему нужны книги, которые стоит читать, то есть потратить на них сколько-то часов своей единственной жизни вместо того, чтобы выпить хорошего пива, послушать музыку, сходить в музей, погулять по парку, пообщаться с друзьями и пр. Не мной сказано, что писатель и издатель конкурируют не с другими писателями и издателями, а со всеми возможными способами проведения досуга, альтернативными чтению.

– За последние годы большую популярность обрели аудиокниги. Как вы к ним относитесь? Для того чтобы насладиться хорошей книгой, надо ее читать глазами или можно и ушами?

– Отвечу немного консервативно: лучше читать глазами. Вы двигаетесь по тексту со своей собственной скоростью, видите не только то предложение, которое читаете в это мгновение, но и окружающие, на которые можно скакнуть взглядом и вернуться, вы можете на минуту забыться и снова погрузиться в чтение. Аудиокнига (не важно, чтец это или робот) диктует вам свою скорость восприятия, не всегда комфортную. Но я, например, с огромным удовольствием прослушал полностью «Евгения Онегина» сначала в исполнении Юрского, а потом – Смоктуновского, и могу сейчас с таким же удовольствием слушать ту и другую запись с любого места.

– Вы известны не только как главный редактор журнала «Новый мир», литературный критик и публицист, но и поэт. Расскажите, пожалуйста, о своих творческих планах – планируете ли к публикации новую книгу, находите ли какие-то общие черты в своих недавних стихотворениях?

– В обозримые сроки не планирую, нового для новой книги стихов мало. А избранное – возможно, если предложат. Последний по времени сборник «Обновление устройства» был в 2020 году, его все еще можно купить, например, на «Лабиринте», так что с новым изданием можно и подождать. Раз в год (обычно в мартовском номере) я публикую в «Новом мире» два-три стихотворения. Черты у них те же, что и раньше, – стишки короткие.

– Писатель – это занятие или профессия?

– Для одних занятие, для других профессия, для кого-то жизнь.