Никакой богемности!

Блистательная телеведущая, прекрасная жена и многодетная мама – героиня нашей рубрики Тутта ЛАРСЕН. 20 лет назад она впервые появилась на ТВ и сразу покорила сердца людей. Многогранная и глубокая личность, профессионал своего дела, честная и добрая – такой зрители знают Тутту. А друзья и коллеги отзываются о ней как о надежном друге и хорошем человеке. Недавно Тутта Ларсен удостоилась грантов от Президентского фонда культурных инициатив, что и явилось поводом для встречи. Об этом и многом другом мы и поговорили.

– Тутта, поздравляем вас! Недавно вы получили три гранта от Президентского фонда культурных инициатив. Все три проекта очень разные, но так или иначе их объединяют эти самые важные вещи в жизни. Хотелось бы узнать о проекте «Путеродитель», который посвящен детям…

– «Путеродитель» посвящен семейным путешествиям с детьми и родился из наших собственных семейных вояжей. Мы каждый год всей семьей ездим на автомобиле в Краснодарский край, и как-то раз подумали, почему бы не ездить куда-то еще? Так и родился этот проект. Специально выбираем небольшие города, которые не являются раскрученными туристическими маршрутами, тем не менее в них всегда есть что посмотреть, где вкусно поесть, чему-то научиться и как-то развлечься. Мы вроде бы и работаем, но в то же время у нас получается семейный досуг. Дети прекрасно переносят путешествия. Им нравится узнавать что-то новое. С помощью этого проекта мы очень хотим узнать, как прекрасна и разнообразна наша страна, как много в ней всего важного, красивого и полезного.

– Безусловно, это большая ценность, когда ты можешь открывать Родину вместе с детьми.

– Да! Сейчас мы уже отсняли несколько небольших городов, в основном в Подмосковье и ближайших окрестностях. В силу разных обстоятельств пока выбрали формат автопутешествий, максимум три часа на машине. Но я очень надеюсь, что наш проект будет расширяться, будут новые сезоны, где мы сможем летать на самолетах, вертолетах, ездить на автомобилях и, может быть, посещать далекие и прекрасные места России.

– Вы одна из самых известных телеведущих нашей страны. Как, на ваш взгляд, изменилось ТВ с момента вашего прихода по сегодняшний день?

– Я четко помню этот момент: российское телевидение изменилось радикально с появлением реалити «За стеклом»! Телевизионная журналистика в том виде, в котором ее знала я и чему училась на журфаке МГУ, умерла. Для меня всегда должна была быть какая-то преграда, четвертая стена между медиа, реальностью и зрителем. И в журналистике была функция не только развлекательная, но и образовательная, и просветительская, и информационная. То, во что сегодня во многом превратилось телевидение, мне кажется сильным обесцениванием нашего ремесла и нашего жанра. Я ничего не имею против развлекательного телевидения. Но кроме него должно существовать что-то еще! Даже если говорить о политических или серьезных программах, они превращаются в развлекательные шоу, где серьезные темы обсуждаются в соответствующем жанре.

Хорошо, что появилась альтернатива в виде социальных сетей и Интернета, где можно делать серьезную журналистику и не оглядываться на рейтинги, рекламу и бюджеты, как это происходит на больших телеканалах.

– Сегодня вы задействованы в каких-либо телепроектах?

– На телевидении я работаю на детском канале «Карусель», и остальные мои проекты лежат вне зоны большого ТВ, они все в Сети. Собственно, поэтому я и создала свой ютьюб-канал. А больше меня на ТВ нигде нет, и, честно говоря, я не могу сказать, что как-то профессионально от этого страдаю. Мне нравится осваивать новые жанры, выражать себя без оглядки на вышестоящих продюсеров, у которых свой взгляд на мир и профессию, часто здесь бывают несовпадения. Поэтому повторюсь, телевидение – это вершина журналистского мастерства, но сегодня для журналиста ТВ далеко не единственная площадка профессионального и творческого самовыражения.

– Тутта, вы учились на журфаке МГУ, можно сказать, в богемном месте. По крайней мере, такая репутация у него была всегда. Для вас это было так? Чем запомнились студенческие годы?

– Довольно странно слышать о том, что факультет журналистики некое богемное место. Нет, скорее это понятие относится к театральным вузам. Ни в мое время, ни сейчас журфак не был богемным учебным заведением. Это место, куда люди чаще приходят по призванию. Совсем недавно я там была на дне открытых дверей, общалась со студентами и абитуриентами и была ими восхищена. Потому что это люди, заряженные любовью к своему делу, к профессии. Люди, которые, как и я, пришли туда, для того чтобы менять мир к лучшему, для того чтобы говорить с людьми. И большая половина студентов и тогда, и сейчас начинали работать на первых курсах. Конечно, всегда есть люди, которых пристроили по блату и которые ничего не делают, но они никем и не становятся. А львиная доля моих сверстников и однокашников – это люди, которых вы смотрите, слушаете, читаете в топовых медиа России. Поэтому журфак – место творческое, но абсолютно не богемное. Там энергия бурлит. Люди много работают, много создают смыслов, новых форматов. И я бы сказала, что это кузница будущей элиты. Потому что эти люди будут создавать информационную повестку завтра. В этом большая ответственность и студентов перед обществом, и факультета. Поэтому никакой богемности, это потрясающая среда!

Другое дело, что журналистике научить нельзя. Основную массу навыков ты приобретаешь на практике, в работе. Но журфак – это тот питательный бульон, в котором человек находит опору, свои дороги, вектор движения, свои форматы и ниши в профессии. И конечно, это уникальное учебное заведение!

– Что профессия журналиста дала вам в жизненном плане, чему научила?

– Я думаю, что профессия журналиста стала естественным продолжением моей жизни. Я всегда была человеком любопытным, пытливым, горящим разными идеями и любящим этими идеями делиться с окружающими. Всегда любила коммуникацию, общение, и мне кажется, что журналистика стала воплощением личных интересов, моих жизненных форматов, которые я и без того исповедую. Наверное, журналистика меня научила еще большему вниманию, терпению к людям и еще больше развила мой интерес. Мне сложно в принципе журналистику назвать своей профессией в чистом виде, потому что я исследую свою жизнь, задаю вопросы, которые волнуют меня, ищу ответы, которые необходимы для моего личного благополучия, развития, возрастания. И журналистика стала для меня инструментом поиска ответов на эти вопросы. Благодаря своей профессии я встречаю огромное количество людей, в том числе экспертов. Могу рассказывать их истории, задавать свои вопросы и получать необходимые мне ответы.

– У вас большая и дружная семья. В чем секрет крепкого союза и счастливых отношений? Есть ли распределение обязанностей, есть ли в семье главный или у вас с мужем равноправие?

– У нас в семье нет выраженной иерар­хии, кто главный, кто второстепенный. У каждого есть свои задачи, ниша, роли. Они меняются, перетекают одна в другую. Если говорить о хозяйстве – у нас все моют посуду, полы, ходят за хлебом, готовят еду. Кто может, тот и делает! Это главный принцип. (Улыбается.) Но, безусловно, если есть некая иерархия, то это наши традиционные ценности. Мы семья религиозная, мы православные христиане, ходим в церковь, поэтому здесь уже есть заложенные принципы – евангельские, по которым мы стараемся строить наши отношения. «Да прилепятся двое друг к другу и будут одна плоть!» – те самые слова о любви, которые апостол Павел сказал коринфянам, для нас тоже являются образцом в построении нашей семьи. С мужем вместе мы 16 лет, для нас это целый путь! Поэтому я думаю, что наши главные ценности в семье – это взаимное уважение и доверие, и в воспитании детей мы практикуем то же самое – взаимное уважение и доверие. Как Бог прощает людей за любые грехи, если человек кается, так и мы снова и снова падаем и встаем, просим прощения у Бога и друг у друга. Журим и прощаем наших детей за какие-то провинности.

– А что касается наказаний?

– Телесные наказания у нас неприемлемы! И вообще любые наказания – это абсолютно бессмысленно для нас. Если ты хочешь человека чему-то научить, то формат наказания лишний. Никто ничему не научится, когда ему больно, плохо или его унижают. Поэтому мы просто все общаемся с любовью и уважением независимо от того, сколько человеку лет. (Улыбается.)

– Мамой первого ребенка вы стали в тридцатилетнем возрасте, а мамой сына Вани уже после 40. В чем разница восприятия материнства и детей в 30 и 40?

– Между первым и третьим ребенком большая разница. Ты становишься более спокойным и вменяемым родителем, у тебя меньше страхов и паники и больше наслаждения от родительства. Ты учишься выстраивать свою жизнь, чтобы и тебе было комфортно, и ребенку хорошо, находить баланс между его потребностями и твоими возможностями.

– Много споров сейчас идет о том, должен быть секспросвет в школах или нет. Как вы считаете? Или этим должны заниматься родители?

– У меня трое детей, старшему сыну Луке недавно исполнилось 18 лет, средней дочери – 13, младшему сыну скоро 8 лет. И конечно, эта тема актуальна в нашей семье.

Я против того, чтобы секспро­свет преподавали в школе по каким-то учебникам. Об этом с ребенком должны говорить только его родители. Но, к сожалению, родители не всегда способны на такой разговор. И прежде, чем мы говорим о сексуальном просвещении детей, надо говорить о сексуальном просвещении взрослых. Если уж кого-то и учить по каким-то правилам и методичкам, так это родителей. А потом уже, чтобы родители на том языке, в тех формулировках, принятых в их семье, разговаривали со своими детьми об этих важных вопросах. Но, безусловно, азы безопасности в этой теме ребенку должны быть преподаны независимо от того, как к сексу и сексуальному просвещению относятся в семье. Ребенок должен знать, что его тело неприкосновенно, что он имеет право на личные границы и т. д. и т. п. Ребенок должен уметь распознать насилие, это очень важно. Когда мы говорим о сексуальном просвещении, то думаем о том, как ребенок начнет свою половую жизнь и будет ли предохраняться, будет ли достаточно осторожен. Но в современном мире дети слишком часто подвергаются сексуальному насилию, может быть, не физическому, но моральному точно, и наша задача научить их безопасности в этом вопросе. И здесь, безусловно, родителям очень нужна помощь педагогического и психологического сообщества. Повторюсь, об этом с детьми должен разговаривать родитель.

– За то время, пока вас знают зрители, а это больше 20 лет, мы видели вашу трансформацию и ваш личностный и профессиональный рост. Какие знаковые моменты в жизни повлияли на вас?

– Я не совсем понимаю, что вы вкладываете в понятие личностного роста. Человек меняется по мере своего взросления. И конечно, быть в 40 лет, каким ты был в 20, это очень грустно, нездорово, неестественно и тяжело. Я просто живу свою жизнь, учу свои уроки, ищу свои ответы и не знаю, выглядит это со стороны как рост или наоборот, как деградация. (Улыбается.) Но в моем случае единственная важная вещь, которую я поняла, – жизнь прекрасна, она дана тебе одна-единственная, для того чтобы ты прожил ее достойным образом, чтобы ты научился благодарить за все, что у тебя есть. И чтобы был готов к тому, что жизнь в любой момент может закончиться.

В моей религии, православном христианстве, существует такое определение, как «память смертная». Человек должен осознавать, что 100-процентное событие в его жизни – это ее окончание. Поэтому важно понимать, что жизнь конечна, она быстротечна. Каждый день может быть последним, и прожить его стоит достойно, так, чтобы тебе не было стыдно, противно, чтобы он не прошел зря.

– Вы верите в судьбу?

– Я не верю в судьбу! Я верю в Бога и вечную жизнь…