На чтение: ≈ 37 мин.Выставка «Блестящий век Екатерины II» приурочена к 275-летию со дня рождения российской императрицы (1729-1796). В буклете выставки ее устроители – российский государственный архив древних актов (РГАДА) – сообщают о том, что у них «давно и успешно ведется работа по изучению истории России второй половины ХVIII в.». Здесь в 1996 г. прошла одна из первых международных конференций, посвященных Екатерине II – «Достоверная Екатерина». В 2004 г. при участии сотрудников архива вышло в свет несколько ценных изданий: «Екатерина II. Аннотированная библиография публикаций» (составители И. Бабич, М. Бабич, Т. Лаптева); сборник документов «Немцы – колонисты в Век Екатерины» (составители Е. Лыкова и М. Осетина); публикации педагогического сочинения Екатерины Великой «Бабушкина азбука великому князю Александру Павловичу» (Л. Тычинина, С. Долгова). Большую роль в изучении творческого наследия Екатерининской эпохи в последние годы играет Дашковское общество, созданное по инициативе Московского гуманитарного института им. Е.Р. Дашковой».
Сегодняшняя выставка организована для широкой общественности и наряду с уникальными архивными источниками ХVIII века, включающими тексты документов, планы, географические карты, на ней представлены экспонаты из Российского государственного военно-исторического архива, также ряда государственных музеев: «Московский Кремль», Исторический, А.С.Пушкина, архитектуры им. Щусева. Они создают яркий и впечатляющий ряд, иллюстрирующий сухие строки документов.
Само название выставки уже содержит оценку царствования Екатерины II. В свое время ее высказал известный историк Н. Карамзин, которую устроители выставки сочли «самой точной характеристикой ее правления»: «Блестящий век, покрывший Россию бессмертной славой ее властительницы, время героев и героических дел, эпоха широкого небывалого размаха русских сил, изумившего и напугавшего вселенную».
Николай Михайлович в своем «Историческом похвальном слове Екатерине Великой» писал также, что Россия в это деятельное царствование, «которого главною целью было народное просвещение, столь преобразилась, возвысилась духом, созрела умом, что отцы наши, если бы они теперь воскресли, не узнали бы ее».
Минерва и Тартюф в одном флаконе
Столетием позже другой наш известный историк В. Ключевский по поводу оценки, данной Карамзиным Екатерине II, замечает, что «Все это можно было бы сказать и о Петре Великом, даже с прибавлением того, что его главной целью было еще народное обогащение; люди времен Алексея Михайловича также не узнали бы своей старой московской всея Руси в созданной его сыном Российской империи с Санкт-Петербургом, Кронштадтом, флотом, балтийскими провинциями, девятимиллионным бюджетом, новыми школами и т.п. Однако даже в обществе, захваченном реформой, не в простонародной массе, незаметно такого общего весело-умиленного отношения к памяти Петра, какое потом установилось к Екатерине II».
Оценка Карамзина, по мнению Василия Осиповича, выражает «высшую сумму того, что восторженные современники видели в деятельности Екатерины II, и это впечатление, независимо от своей исторической верности, от точности, с какой отражается в ней действительность, само по себе становится любопытным историческим фактом, характерным признаком общественной психологии».
Но не все было так блестяще. Тот же Карамзин девятью годами позже «Похвального слова» рядом с блестящими сторонами царствования Екатерины отмечает и крупные «пятна»: порчу нравов в палатах и хижинах, соблазнительный фаворитизм, недостаток правосудия, преобладание блеска над основательностью в учреждениях, прибавляя к этому, что в последние годы ее больше осуждали, нежели хвалили. Ему вторит Ключевский, отмечая, что если в первые годы царствования Екатерину олицетворяли с Минервой, то «в записках современников Екатерины, ее переживших, останавливает на себе внимание одна черта. Они знают и твердо описывают темные стороны тогдашней правительственной жизни: небрежность и злоупотребления администрации, неподготовленность и недобросовестность судей, праздность и грубость дворянства, его нелады с крестьянами, пустоту общежития, общее невежество». Современники говорили о тщеславии Екатерины, которое доводило ее, от природы умную женщину, до умопомрачения, делавшего ее игрушкой в руках ловких и даже глупых льстецов, умевших пользоваться ее слабостями.
К числу порицающих правление императрицы относит себя и двадцатитрехлетний А. Пушкин. В его черновых заметках «О Екатерине II» читаем: «Царствование Екатерины II имело новое и сильное влияние на политическое и нравственное состояние России. Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, она обогатила их на счет народа и унизила беспокойное наше дворянство. Если царствовать – значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивления потомства. Ее великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало ее владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве. Со временем История оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия, – и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России».
В конце своих записок наш великий поэт отмечает: «современные иностранные писатели осыпали Екатерину чрезмерными похвалами; очень естественно: они знали ее только по переписке с Вольтером и по рассказам тех именно, коим она позволяла путешествовать».
Явный намек на путешествующую по Европе и Англии Екатерину Дашкову и ее беседу с австрийским канцлером Кобленцем.
Пушкин касается и «Наказа» императрицы, который «читали везде и на всех языках. Довольно было, чтобы поставить ее наряду с Титами и Траянами; но, перечитывая сей лицемерный «Наказ», нельзя не воздержаться от праведного негодования. Простительно было фернейскому философу превозносить добродетели Тартюфа в юбке и в короне; он не знал, он не мог знать истины, но подлость русских писателей для меня непонятна».
Знакомство с Россией
Но обратимся к самой выставке. Ее экспонаты позволяют объемно представить деятельность и жизнь императрицы в России, что составило значительную часть из отпущенных ей 67 лет.
Выставка начинается с портрета 15-летней Софьи Фредерики Августы – принцессы Ангальт-Цербстской, которая вместе со своей матерью принцессой Иоганной-Елизаветой прибыла в Санкт-Петербург по приглашению российской императрицы Елизаветы Петровны 3 февраля 1744 г. Елизавета Петровна, будучи бездетной, прочила на престол своего племянника – внука Петра I, рожденного ее сестрой Анной Петровной в браке с немецким принцем Карлом Фридрихом в 1728 г. В качестве невесты российского престолонаследника и была приглашена принцесса из земли Цербстской. Она приняла православие, при крещении получила имя Екатерины Алексеевны. Венчание с великим князем Петром состоялось 21 августа 1745 г. в Санкт-Петербурге.
В 1754 году – на девятом году супружества у них родился сын – Павел. Но брак не был счастливым. В шутливой эпитафии самой себе, написанной в 1778 г., Екатерина признается, что 18 лет скуки и уединения (т.е. с момента приезда в Россию в 1744 г. до кончины супруга в 1762 г.) заставили ее прочитать множества книг. Она в эти годы много работала над своим образованием и рано запаслась разнообразными сведениями. Выпавшие на ее долю испытания: странническая молодость, жизнь не дома, столкновения с чужими людьми, в которых она нуждалась больше, чем они в ней, вместе с чутьем среды и положения рано развили в ней наблюдательность; ей пришлось испытать незавидное положение брошенной жены, оскорбляемой мужем. Супруг не скрывал своего расположения к Елизавете Романовне Воронцовой, она была публичной любовницей императора. Обливаясь наедине слезами, Екатерина тотчас вытирала глаза и как ни в чем не бывало с веселым лицом выходила в общество. Современники отмечали, что ее трудно было застать врасплох – она сумела выработать самообладание. 7 апреля 1762 г. у нее родился внебрачный сын от Григория Орлова – Алексей Бобринский.
Восшествие на российский престол
После смерти Елизаветы Петровны в 1761 г. на российский престол вступил ее племянник – 33 летний герцог голштинский под именем Петра III. С 14 лет герцог Карл Петр Ульрих жил в России, но не скрывал своей любви к Пруссии и к своему дяде – прусскому королю Фридриху II. Тем не менее, вступив на российский престол, Петр III в надежде заручиться поддержкой дворян опубликовал 18 февраля 1762 г. манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» и удовлетворил их требования об освобождении от обязательной службы. Но правительство нового императора вооружило против себя общество пренебрежением к национальным интересам. Роптали на новое немецкое иго: прусский посол Гольц правил Россией, а русский император, по словам прусского короля Фридриха II, служил Пруссии как ее министр.
Впереди негодовавшего общества стояла гвардия – привилегированное, самонадеянное, по выражению Ключевского, войско, сделавшее уже несколько государственных переворотов, а его облекли «в обряды неудобь носимые», т.е. в прусские мундиры, принялись муштровать по-прусски, унижали перед «голштинским сбродом» и собирались гнать за границу на войну с Данией «за какую-то там Голштинию». Внимание всех недовольных, желающих произвести переворот, обращалось на императрицу Екатерину, которая за почти двадцать лет пребывания в России была «известна и славна своими блестящими способностями, своим обворожительным ласковым обращением, своим уважением к русским людям и ко всему, что было им дорого». Политика ее супруга привела к дворцовому перевороту в пользу императрицы и малолетнего сына-наследника. Петр III был арестован дворцовой гвардией, отправлен в Ропшу. Оттуда написал отречение от престола.
Ему была объявлена воля императрицы – отныне он государственный узник и будет жить в загородном дворце в Ропше. Но при странных обстоятельствах Петр III скончался 5 июля 1762 года. Казалось бы, такой акт захвата власти нуждался в оправдании, но в Манифесте 28 июня 1762 г. сообщалось, что перемена на престоле была произведена для избавления отечества от опасности, какими грозило прежнее царствование, от потрясения православной веры, уничтожения русской славы и чести.
РГАДА представил на выставку список о наградах за участие в дворцовом перевороте 28 июня 1762 г. В первых строках, конечно, братья Орловы – Алексей, Григорий и Федор.
Для коронации Екатерина отправилась в Москву. 9 сентября она остановилась у Разумовского в селе Петровском. Он тоже наряду с другими сановниками был указан в списке награжденных лиц за участие в событии 28 июня: «гетману Разумовскому, князю Волконскому, графу Панину по 5000 пансиона, Дашковой 12000». Посетители могут видеть акварель Ф. Кампорози «Петровский подъездной дворец» 90-е годы ХVIII в., но на момент коронационного приезда Екатерины в Москву его еще не было. Дворец был построен знаменитым М. Казаковым позже, в 1775-1782 годах, а перед въездом в столицу путешествующие цари и царицы останавливались в селе Всесвятском (ныне район Москвы – Сокол) в деревянных «путевых дворцах». С постройкой каменного дворца «в готическом стиле», которым можно полюбоваться и в наши дни, деревянные были ликвидированы.
Коронация описана в книге «Торжествующая Минерва, общенародное зрелище, представленное большим маскарадом в Москве 1763 года, генваря дня», представленной в витрине выставки. Здесь же гравюры с видами Петербурга, Москвы, портреты Екатерины II во главе армии в мундире Преображенского полка и в образе Минервы; медали, выбитые в честь коронации: на лицевой стороне изображен бюст императрицы Екатерины II, сверху – «За спасение веры и отечества», внизу – «коронована в Москве сентября 22 дня 1762 г.».
Коронация происходила в Успенском соборе Московского Кремля. С высоты престола перед Богом целому свету было объявлено, «что от руки Божьей приняли престол не на собственное удовольствие, но на расширение славы его и на учреждение доброго порядка и учреждение правосудия в любезном нашем отечестве». Екатерина была «совершенно довольна приемом, который сделали ее московские жители». Ликование по поводу ее восшествия на престол усиливалось еще тем, что перемена произошла без пролития капли крови. По официальному медицинскому свидетельству Петр III внезапно скончался в Ропше от приступа геморроидальной лихорадки, которым был подвержен многие годы.
Екатерина понимала, что, гвардия, вручив ей власть, в любой момент может ее и отобрать, поэтому ей необходимо заслужить любовь подданных: «сколь мы хотим быть достойны любви нашего народа, для которого признаем себя быть возведенными на престол». Нужны были громкие дела, крупные, для всех очевидные успехи.
Законотворческая деятельность императрицы
Посетители выставки имеют возможность увидеть упоминаемый А. Пушкиным «Наказ», над которым «современники лили слезы». Это были слезы, по выражению Карамзина, вызванные новой постановкой власти, с непривычными манерами, словами и идеями. Новая власть создавала настроение, без которого все вышеперечисленные победы и торжества, законы и учреждения ее не производили бы на общество такого сильного впечатления.
Вступила на престол Екатерина II (1762-1796), руководствуясь по ее собственному заявлению желанием: «Слава страны – моя слава. Я была бы счастлива, если бы мои дела этому способствовали».
Вот письменные свидетельства работы императрицы в Сенате: указ Сенату об учреждении канцелярии опекунства иностранных колонистов (1763 г. июля 22), рапорт Коллегии иностранных дел «о заведении при урочище Моздока, где из новокрещенных горских народов селение заводится, для осетинских и ингушских и прочих горских народов детей школы» (1764 г.). Но все это были отдельные моменты проявления государственной деятельности.
Читая, наблюдая, беседуя с государственными деятелями, Екатерина понимала, что доставшаяся ей власть носит следы эпохи временщиков и случайных правителей. Власть из источника закона стала превращаться в его замену, т.е. самовластие, а частые смены на престоле, «которых за 17 лет после смерти Петра Великого случилось пять и в большинстве не по какому-либо закону или естественному порядку, а по обстоятельствам мало понятным народу». Придворные интриги заменили политику, великосветские скандалы составляли новости дня. Умственные интересы гасли в жажде милостей и увеселений. Великосветское общество презирало все русское, науками пренебрегало. Екатерине нельзя было пользоваться властью по сложившейся схеме.
Ключевский пишет: «В цепи отношений, связующих власть с обществом, не было одного звена, которое Петр I пытался вставить, но которое после него не было закреплено и выпало. Это звено – народное убеждение, совместное дело власти и общества, слагающееся с одной стороны, из сознания общего блага, с другой – из уменья внушить это сознание и уверить в своей решимости и способности удовлетворять потребностям, составляющим общее благо».
Екатерина понимала, как важно «для успеха правительственных мер согласить с ними народное разумение». Продолжая попытку Петра Великого, Екатерина, обращаясь, как и он, к разуму народа, будила в нем и чувства, которые способны были еще сильнее склонить умы на сторону законодателя.
Приступая к законотворческой работе, Екатерина сообщает: «Из сего, у себя на уме я вывела заключение, что образ мыслей вообще, да и самый гражданский закон не может получить поправления иначе, как установлением для всех живущих в империи и для всех вещей вообще правил, мною писанных и утвержденных. Для этого я начала читать «разные сочинения»».
Наиболее сильное воздействие на политическое образование Екатерины оказало ее столь известное знакомство с тогдашней литературой просвещения – с Монтескье, Беккариа, которой она усердно воспользовалась для своего «Наказа». Современники поражались ее трудолюбию. Когда наступали важные внешние или внутренние дела, она обнаруживала усиленную деятельность, суетилась, по ее выражению, не двигаясь с места, работала как осел, с 6 утра до 10 вечера, до подушки, «да и во сне приходит на мысль все, что надо было бы сказать, написать или сделать».
В одной из витрин выставки внушительный фолиант «Наказа», состоящего из двадцати глав, включающих 526 статей. Напротив представлено Соборное Уложение 1649 г. – Кодекс феодального права, законодательно оформивший монархические основы русской государственности и крепостничества, в котором 25 глав, разделенных на 967 статей. Его текст записан в столбец на бумажной ленте длиной в 309 м, на оборотной стороне ее подписи участников Земского собора 1648-1649 гг. По распоряжению Екатерины II он был помещен в серебряный позолоченный ковчег, специально изготовленный, в связи с подготовкой Комиссией нового Уложения. В этом ковчеге Соборное Уложение 1649 г. и предстает перед посетителями сегодняшней выставки. Отдавая справедливую дань предшествующему кодексу законов, Екатерина II отмечает в 457 статье своего труда: «Слог Уложения блаженной памяти царя Алексея Михайловича по большей части ясен, прост и краток» и далее, в статье 458 обращает внимание депутатов: «Законы делаются для всех людей. Все люди по оным поступают, – следовательно, надобно, чтобы все люди оные и разуметь могли».
Императрица сообщает в «Памятной заметке» к «Наказу»: «читала я и писала два года, не говоря ни слова полтора года, следуя единственно уму и сердцу своему, с ревностнейшим желанием пользы, чести и счастья, и с желанием довести империю до высшей степени благополучия всякого рода. …Преуспев, по мнению, в сей работе довольно, я начала казать ее по частям, всякому по его вкусу, статьи, мною заготовленные людям разным, и между прочим князю (Григорию) Орлову и графу Никите Панину».
Для обсуждения подготовленного ею «Наказа» был издан манифест о созыве депутатов со всей империи. Екатерина сообщает о том, как это происходило: «Дабы лучше опознать каждой округи состояние, съехались оные к Москве в 1767 году, где, быв в Коломенском дворце, назначила разных персон, вельми разномыслящих, дабы выслушать заготовленный Наказ Комиссии Уложения. Тут при каждой статье родились прения. Я дала им волю чернить и вымарывать все, что хотели».
Уложенная Комиссия 1767 г.
Интересна инструкция по выборам депутатов в Уложенную Комиссию. Она регламентировала процедуру выборов. Выборы носили сословный характер. Дворяне (помещики) выбирали депутатов от каждого уезда, горожане выбирали одного депутата от каждого города, кроме того, в состав Комиссии входило по одному депутату от Синода, Сената, от каждой коллегии. Сказано в инструкции и о депутатах от казачества, от нерусских народностей (по одному от каждой провинции). Имелись депутаты и от государственных крестьян, для которых был установлен повышенный возрастной ценз и трехстепенность выборов. Помещичьи и посессионные крестьяне не получили права избрания депутатов в Комиссию. Каждый депутат привозил с собой один или несколько наказов. В своей деятельности Комиссия должна была руководствоваться специальным наказом, написанным Екатериной. Оригинал наказа представлен на сегодняшней выставке.
После чтения наказов Комиссия приступила к обсуждению прав «благородных», т.е. дворянства, затем прав городского населения. Помещики жаловались на массовое бегство крестьян и «непослушание» их. Дворянство требовало исключительного права владения крестьянами, землями и недрами, монополии промышленной деятельности. Оно добивалось своей сословной политической организации с передачей в ее руки местной администрации.
Растущее значение купечества в экономической и политической жизни страны сказывалось в настойчивых требованиях депутатов от городов не только закрепить старые права купечества, но и расширить их, создать условия для роста промышленности и торговли, защитить купцов от конкуренции торгующих дворян и крестьян. Более того, купечество домогалось права владеть крепостными. Депутаты от государственных крестьян просили облегчить налоги и повинности, покончить с произволом властей и т.д.
В заседаниях Комиссии депутаты встречались с представителями высших правительственных учреждений и полтора года сидели плечо к плечу, присматриваясь друг к другу, сблизились, обменивались мыслями, напряженно обсуждая важнейшие вопросы общенародного блага и государственного благоустройства. Под влиянием непривычной работы над вопросами морали, политики и общежития законодательный и литературный язык запестрел отвлеченной терминологией академического красноречия: «добронравие» или «благонравие», «человеколюбие», «человечество», «попечение о благе общем», «отечество», «граждане» или «сограждане». Особенно любимыми стали слова «общество» и «род человеческий».
Так идея солидарности, отмечает Ключевский, постепенно охватила общественные слои, между которыми прежде не чувствовалось единения. Работа по новому кодексу законов не привела к появлению нового Уложения, остался действовать старый порядок, но опыт работы Комиссии 1767 г. обогатил и депутатов, и монархиню. Депутаты разнесли по всей России аксиомы, усвоенные из «Наказа», и впечатления из этой совместной работы. Оставалось дать подходящее дело гражданскому чувству, столь живо возбужденному, и политическому сознанию, столь заботливо подготовленному.
Советские историки, обращаясь к работе Комиссии Уложения, склонны считать, что в 1768 г. Екатерина воспользовалась в качестве предлога начавшейся войной с Турцией, чтобы распустить комиссию. Но тем не менее среди семи известных в истории России Уложенных Комиссий – собрание всероссийских сословных представителей, созванных Екатериной II в 1767-1769 гг. – и они считали крупнейшим.
Это пробуждение умов по призыву власти – едва ли не самый важный, по оценке упомянутого историка, момент в росте впечатления, какое оставило после себя царствование Екатерины. Приступая к работе над «Наказом», она считала, что такая своеобразная страна, как Россия, «невозделанная и неискаженная историей, нуждается не в пересмотре, а в коренной перестройке законодательства на новых началах, что все в ней надо переделать заново». После работы с депутатами она увидела, «с кем дело имеем»: у России есть свое прошлое, по крайней мере, свои исторические привычки и предрассудки, с которыми надобно считаться. Екатерина не первая смотрела на Россию, как на белый лист бумаги, и не последняя, прибавим мы. Но к ее чести надо отметить, что, убедившись в тщетности своих попыток радикальной преобразовательницы, она захотела стать воспитательницей народа. Не трогая основ существующего порядка, она стала действовать на умы.
Результаты государственной деятельность Екатерины II
В. Ключевский в своей работе «Императрица Екатерина II», к 100-летию со дня ее смерти писал: «В памяти людей, сто лет назад оплакивавших смерть Екатерины, прежде всего, выступали из прожитой дали явления, особенно сильно поразившие в свое время их воображение и чувство: Ларга, Кагул, Чесмен, Рымник и победные празднества» по поводу выигранных сражений. И на сегодняшней выставке мы видим документальные подтверждения этих событий, а также портреты героев тех сражений – П. Румянцева, А. Суворова, А. Орлова. Действительно, это было, по выражению Ключевского, время непрерывного военного напряжения: первая турецкая, вторая турецкая, в одно время с нею война шведская, две войны с Польшей перед вторым и третьим ее разделом, персидский поход. Военные приготовления к борьбе с революционной Францией. А каковы результаты?
За 19 лет царствования Екатерины II: устроено 29 губерний по новому образцу, городов построено 144, конвенций и трактатов заключено 30, побед одержано 78.
Число жителей Российской империи с 19 млн. чел. в 1762 г. возросло к 1796 г. до 36 млн., армия со 162 тыс. чел. усилена до 312 тысяч, флот в 1757 г., состоявший из 21 линейного корабля и 6 фрегатов, в 1790 г. имел в своем составе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов. Сумма государственных доходов с 16 млн. руб. поднялась до 69 млн., т.е. увеличилась более чем вчетверо. Число фабрик с 500 дошло до 2000. Внешняя торговля: на Балтике – увеличение ввоза и вывоза с 9 млн. до 44 млн. руб.; Черноморская, появившаяся при Екатерине в 1776 г., начала с 390 тыс., дошла в 1796 г. до 1900 тыс. руб.
Данные роста внутреннего оборота, который обозначился выпуском монеты: если в предшествовавшие 62 года было выпущено монет на 97 млн. руб., то за 34 года царствования Екатерины – на 148 млн. руб.- свидетельствуют об экономическом подъеме России. Но историк Ключевский обращает внимание на то, что «значение финансовых успехов Екатерины ослаблялось тем, что видное участие в них имел питейный доход, который в продолжение царствования увеличен был почти вшестеро и к концу ее правления составлял почти треть всего бюджета доходов». Притом Екатерина оставила 200 млн. долга, что равнялось доходу последних 3,5 лет ее хозяйствования.
Екатерина II – путешественница
В буклете выставки выделены в особый раздел «Путешествия Екатерины II по России – миф о «потемкинских деревнях» и сказано, что они «имели огромное значение для жизни страны и решения ряда внутри- и внешнеполитических задач. Она предприняла 8 поездок: в 1763 г.- Ростов и Ярославль, в 1764 г. – Прибалтика, в 1765 г. – Ладожский канал, в 1767г. – путешествие по Волге с посещением Казани; в 1780 г. – встреча с Иосифом II – императором Священной Римской империи в Могилеве, в 1782 г. – поездка во Фридрихсгамм для свидания со шведским королем Густавом III, в 1785 г. – путешествие по Вышневолоцкой системе и, наконец, в 1787 г. – знаменитое «шествие» в Новороссию и Крым.
Перед последним путешествием придворные настраивали Екатерину на то, что вряд ли за такой короткий срок Потемкину удастся возвести долговременные постройки, в лучшем случае это будут размалеванные декорации. Но императрицу встречали, как пишет Карамзин, «на пути иллюминациями на 50 верст в окружности, с волшебными дворцами и садами, в одну ночь созданными. Не одни Таврические сады, но и целые Новороссии вырастали из-под земли, целые флоты всплывали из-под неведомых черноморских волн в немногие годы». Документы выставки опровергают придворный миф о «потемкинских деревнях», они свидетельствуют, что ценой тяжелого, изнурительного каждодневного труда новые жители Северного Причерноморья обустроили плодородные земли, возвели новые города и населенные пункты, Черноморский флот, ставший славой России.
По документам можно проследить о государственных распоряжениях, связанных с обустройством новых земель: манифест о вызове иностранцев в Россию на поселение, планы поселения колоний в Саратовском, Золотовском и Малыковском округах, указ о построении в каждой заселяющейся округе… по одной церкви и пристойного дома пастора.
Окончание следует
Выбор читателей
Комментарии