На чтение: ≈ 20 мин.Устроители выставки отмечают, что «блестящий век Екатерины Великой заключал в себе не только значительные политические успехи и пышные торжества, но и масштабные социальные потрясения». Документы подтверждают характеристику первой половины 70-х годов ХVIII века, что она «была самым тревожным временем за все царствование Екатерины II»: чумной бунт в Москве, самозванка Тараканова, восстание под предводительством донского казака Емельяна Пугачева, политические процессы против просветителей Н. Новикова и А. Радищева. В витринах их литературные произведения, которые были запрещены и конфискованы.
Трагедии века
В 1771 г., сообщает буклет, «страну потрясло известие о чумном бунте в Москве, во время которого толпа растерзала архиепископа Московского Амвросия Зертис-Каменского. Только благодаря решительным и оперативным действиям Г. Орлова (фаворита Екатерины) в Москве был наведен порядок».
Что касается восстания Пугачева, то эта, по выражению Пушкина, «историческая страница, на которой встречаются имена Екатерины, Румянцева, двух Паниных, Суворова, Бибикова, Михельсона, Вольтера и Державина». Александр Сергеевич посвятил ему специальное исследование, предприняв путешествие в районы, когда-то захваченные мятежными событиями, «пользовался некоторыми рукописями, преданиями, свидетельством живых» и подготовил «Историю Пугачева». Опустим подробности с мест событий, которые описывает Пушкин, делающий вывод: «В самом деле, положение дел было ужасно: губернии Казанская, Нижегородская и Астраханская были наполнены шайками разбойников. Закубанские народы зашевелились, возбуждаемые Турцией; даже некоторые из европейских держав думали воспользоваться затруднительным положением, в коем находилась тогда Россия».
Виновник сего ужасного смятения привлекал общее внимание. В Европе принимали Пугачева за орудие турецкой политики. Вольтер, тогдашний представитель господствующих мнений, писал Екатерине: «По-видимому, этот фарс разыгрывается по воле шевалье де Тотт, но мы живем уже не во времена Димитрия, и пьеса, имевшая успех двести лет назад, ныне освистана».
Но анализ ситуации одним из великих мудрецов мало помог Екатерине: она вынуждена была бросать крупные военные силы на борьбу с бунтовщиками. Первый успех выпал на долю Бибикова, но он «не успел довершить начатого им: измученный трудами, беспокойством и досадами, он занемог в Бугульме горячкою и «…» скончался на сорок четвертом году от рождения. Активно и успешно действовал Михельсон, ему удалось освободить от мятежников Казань. Но государственная коллегия, «видя важность возмущения», вызвала из заграничного похода Суворова. Но Пугачев уже был связан его же сообщниками, и они сдали его Суворову, который с любопытством расспрашивал самозванца о его военных действиях и намерениях. Они направились в Симбирск, куда добрались не без приключений: по дороге случился пожар в избе, в которой на ночлег разместили Пугачева. Суворов от него не отлучался и всю ночь сам его караулил. Наконец, доставили Пугачева в Симбирск, где его встретил прибывший туда граф Панин со своим штабом.
Завершает свое исследование «Истории Пугачева» А. Пушкин словами: «Кончился мятеж, начатый горстию непослушных казаков, усилившийся по непростительному нерадению начальства и поколебавший государство от Сибири до Москвы и от Кубани до Муромских лесов». Казнь Пугачева и его сообщников совершилась в Москве 10 января 1775 г., но «совершенное спокойствие долго еще не водворялось. Панин и Суворов целый год оставались в усмиренных губерниях, утверждая в них ослабленное правление, возобновляя города и крепости и искореняя последние отрасли пресеченного бунта.
В этом историческом исследовании Пушкина, написанном в селе Болдине 2 ноября 1833 г., обращает на себя внимание одна реплика: «Александр Ильич Бибиков принадлежал к числу замечательнейших лиц екатерининских времен, столь богатых людьми знаменитыми», т.е. поэт судит о времени Екатерины уже иначе, чем в дни своей молодости. Позднее в его статье «Александр Радищев» для журнала «Современник» мы находим такое высказывание: «Время изменяет человека как в физическом, так и в духовном отношении», которое в полной мере может быть отнесено и к самому поэту. Заканчивает свою статью о Радищеве тридцатисемилетний Александр Сергеевич советом всем оппозиционерам относительно их трудов, которые «принесли бы истинную пользу, будучи представлены с большей искренностью и благоволением; ибо нет убедительности в поношениях и нет истины, где нет любви». Да будет услышан совет великого национального гения современными оппозиционерами!
В конце жизни Пушкин изменил в лучшую сторону свое мнение и о Потемкине, о котором в упомянутых выше черновых заметках о Екатерине II, написанных в молодые годы, заметил: «Много было званых и много избранных, но в длинном списке ее любимцев, обреченных презрению потомства, имя странного Потемкина будет отмечено рукою истории». По мнению устроителей выставки, т.е. тех самых потомков, Григорий Алексеевич Потемкин (1739-1791) – один из самых ярких фаворитов Екатерины Великой – «сумел успешно реализовать себя в системе государственной службы и оказал большое влияние на развитие и реформирование Российской империи во второй половине ХVIII в.».
Служилое дворянство при Екатерине II пережило золотой век, венцом которого стала составленная самой императрицей «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» (так называемая Жалованная грамота), изданная в апреле 1785 г.
Подруга дней ее суровых
В начале своего приезда в Россию юная немецкая принцесса нуждалась в обществе близких себе людей, в дружбе. Именно такую подругу она обрела в лице юной княгини Екатерины Воронцовой (1744-1810) – европейски образованной и широко мыслящей, которая тоже жаждала соответствующего ее культурным запросам общения. В своих «Записках княгини» Екатерина Романовна рассказывала о детстве, которое после смерти матери провела в доме своего дяди – канцлера Воронцова Михаила Илларионовича: «Нас учили четырем языкам, танцам и рисованию. С такими претензиями и наружным светским лоском кто мог упрекнуть наше воспитание в недостатках? Но что было сделано для образования характера и умственного развития? Ровно ничего». И всю жизнь Екатерина Романовна страдала от того, что «по природе была гордой, и эта гордость соединялась с какой-то необыкновенной чувствительностью и мягкостью сердца». Этим она объясняет, что при первом же знакомстве влюбилась в свою старшую подругу – принцессу Софию за ее живой ум, широкий кругозор и внешнюю привлекательность.
Роль Екатерины Романовны, по мужу Дашковой, в дворцовом перевороте сама Екатерина Великая оценивала по-разному, в зависимости от отношений между ними. Отношения же были неровными: периоды нежной дружбы сменялись все увеличивающимися интервалами охлаждений. Дашковой неприятен был фаворитизм, который стал характерной чертой для правления Екатерины, она не скрывала своего негативного отношения к ближайшим помощникам императрицы. Они в свою очередь отвечали ей неприязнью и злословием. При дворе Екатерине Романовне трудно было находиться постоянно, хотя до конца своих дней она сохраняла любовь и уважение к венценосной подруге, отдавая дань ее государственному уму и деятельности: «В приемах Екатерины II было нечто поражавшее, и вместе с тем каждый приближался к ней без раболепия и боязни. Она внушала к себе уважение, соединенное с любовью и благодарностью. Приветливая, веселая, она забывала о своем достоинстве в частном обществе. Если и забывали об ее внешних отличиях, то каждый питал чувство почтения к ее природному превосходству».
Воспользовавшись своим замужеством, Екатерина Романовна уехала с мужем жить в Москву. В доме родителей мужа обнаружилось одно неудобство: по-русски Екатерина Романовна «говорила очень дурно, а свекровь не говорила ни на одном иностранном языке». Невестка стала ревностно изучать отечественный язык. И «так быстро успевала, что заслужила всеобщие рукоплескания со стороны моих родственников», – отмечала она в своих «Записках».
Интерес к русскому языку опять сблизил подруг. Дашкова вспоминает: «Разговаривая с Екатериной о европейской литературе, я часто слышала от нее, что русский язык, соединяя в себе богатство, силу и нерв немецкого с музыкальностью итальянского, сделается со временем капитальным языком всего мира». Императрица назначает Екатерину Дашкову директором Академии наук и всячески способствует работе над созданием словаря русского языка. Выдающиеся отечественные литераторы и ученые: Г. Державин, Я. Княжнин, Д. Фонвизин, Н. Львов, кн. М. Щербатов, М. Херасков, И. Лепехин были привлечены к работе над проектом полного толкового «Славяно-российского Словаря». Появление подобного документа в культурной истории России хорошо осознавалось всеми участниками проекта, и потому было много споров, вопросов. Отметим и такой эпизод, касающийся звука ё, возникшего в русской разговорной речи. Как его передать на письме? Двумя буквами, как в слове «iолка», или, предложила Е.Р.Дашкова, ввести новую букву – например Ё. Предложение вынесли на обсуждение общего собрания академии, которое и утвердило новую букву – 18/29 ноября 1783 года. Эта дата и считается днем рождения русской буквы Ё.
Но букве не сразу удалось обрести полноправное место в печатных изданиях. Казалось бы, утвержденную новую букву можно было бы сразу же реализовать на страницах создаваемого словаря. Но в шести увесистых томах «Словаря Академии Российской», выходивших на протяжении пяти лет (1789-1794), она отсутствует. Не сразу удалось даже директору Академии наук Дашковой внедрить свое изобретение в типографское производство. Пройдет три года, прежде чем буква Ё появится в печатном исполнении (1796 г.).
На сегодняшней выставке представлен впервые переизданный «Словарь Академии Российской» теперь уже под эгидой Московского гуманитарного института им. Е.Р.Дашковой. Завершают экспозицию «Блестящий век Екатерины II» современные издания эпистолярного наследия Екатерины Великой. Выставка приоткрывает для современных россиян благодаря исследованиям последнего десятилетия доселе неизвестную сторону личности императрицы. Она была нежной и любящей матерью и счастливой бабушкой.
Мать и бабушка
Об этой стороне жизни императрицы в буклете выставки сказано: «Екатерина Алексеевна обладала необыкновенным педагогическим талантом и считала, что «при воспитании царственного сына должны быть приняты два начала. Они состоят в том, чтобы сделать его добродетельным и вселить в нем любовь к правде. Это сделает его любезным в глазах Бога и людей». Государственные дела она совмещала с заботами об образовании и воспитании как наследника престола, так и своего внебрачного сына Алексея Бобринского.
Внимание посетителей выставки привлекает портрет молодого Алексея Бобринского и собственноручное письмо к нему матери – Екатерины II по случаю его 19-летия (7 апреля 1781 г.) с изложением обстоятельств его рождения и пожеланиями ему служить отечеству и престолу: «Алексей Григорьевич. Известно мне, что мать ваша, быв угнетаема разными неприязнями и сильными неприятелями, по тогдашним смутным обстоятельствам, спасая себя и старшего своего сына, принуждена нашлась скрыть ваше рождение возпоследовавшим 7 апреля 1762 г. Когда вы мне вверены были, то я старалась вам дать приличное вашему состоянию воспитание. Осталось вам ныне добродетельною жизнию, ревностию и усердием к отечественныи службы и непоколебимою верностию к престолу отличить себя во всех случаях. В чем да поможет вам Всевышной. ЕКАТЕРИНА».
Императрица лично занималась воспитанием своих внуков и специально для них составила несколько учебных книг, пособий и сказок. Посетители могут увидеть в витринах «Российскую азбуку», «выборные российские пословицы», «Сказки о царевиче Хлоре», «Записки касательно российской истории», «Гражданское начальное учение», но и приобрести «Бабушкину азбуку великому князю Александру Павловичу».
Влияние на педагогическую систему Екатерины Великой оказал Джон Локк, исходящий из образа здоровой души в здоровом теле. Педагогика должна, по замыслу Екатерины, дать не только необходимые знания, но и способствовать формированию самостоятельного характера, основанного на человеколюбии, просвещенности, уважении к достоинствам каждого человека. Современный читатель в этой небольшой, оригинально изданной книжице найдет сведения, относящиеся к различным областям науки, литературы, философии. Екатерина рискнула пригласить Фредерика Сезар де Лагарпа – швейцарского политического деятеля, который в течение 11 лет (1784-1795) занимался воспитанием любимого внука, будущего русского императора Александра I.
Кстати, относительно системы воспитания швейцарца Лагарпа. Он прививал престолонаследнику Александру высокие идеалы личной морали, а императрица на глазах взрослеющих внуков меняла фаворитов. В результате расхождения идеального теоретического воспитания с реально окружающей подростков действительностью проявилась внутренняя дисгармония и тревожность в характере великих князей при блестящей образованности и воспитанности.
Знакомясь с представленными на выставке архивными источниками из Екатерининского времени, лишний раз убеждаешься, что к истории время от времени необходимо возвращаться и простым смертным, и власть предержащим. Причины, по которым следует это делать, объяснены Николаем Михайловичем Карамзиным в предисловии к его «Истории государства Российского»:
«Правители, Законодатели действуют по указаниям Истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно узнать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выгоды людей и даровать возможность на земле счастие.
Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство не разрушилось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества. Вот польза: сколько удовольствия для сердца и разума!»
Выбор читателей
Комментарии