Нескучный Новый год. Житейские истории

В нашей семье принято отмечать Новый год дома. Но однажды я встречала его на улице, точнее на огромном мосту через Москву-реку недалеко от Нескучного сада. Мы жили тогда на Ленинском проспекте в большой коммунальной квартире.

Квартира была веселой, тоже нескучной. Мы с мужем снимали крошечную комнату, за которую платили 400 долларов в месяц. Представьте просторную кухню с круглым столом посередине, общий холодильник, плиту, три шкафчика, дальше места «общего пользования» с вечно выходящей из строя сантехникой. И три комнаты вдоль длинного коридора. В нашей имелись массивный гардероб, два замызганных диванчика, кресло и явно унесенные из летнего кафе красный столик и стулья. Окно и балкон выходили на грохочущий проспект и больницу Святителя Алексия, похожую на патриархальный монастырь.

В первой комнате обитали Аня и Валя, юные журналистки, приехавшие из Томска покорять столицу. Москва вызывала у них восторг, но жизнь складывалась трудно, да и между собой они ладили плохо. Слева от нас поселился Жиль, молодой француз, которого не устраивала родная Ницца. Его не радовал ни особняк родителей, ни семейный бизнес. Он не то чтобы искал приключений, он хотел жить интересно, нестандартно, мечтал открыть свое дело, найти новых друзей… Трудности его не пугали. Раз в неделю звонил его отец с Лазурного берега, и наш старенький телефонный аппарат с изумлением транслировал английскую речь. Мы тоже отвечали по-английски.

Валя и Аня сразу влюбились в Жиля, позабыв оставленных в родном городе женихов. Но француз женщинами не интересовался, хотя мог часами общаться с Аней, принимать от нее помощь. К удивлению хозяйки квартиры, – такой наглости она еще не видела! – Жиль, не спросив разрешения, затеял грандиозный ремонт своего временного жилища. Работал он самозабвенно, но прожил в Москве всего три месяца – отец срочно вызвал его домой. Впрочем, весной Жиль вернулся, но комнату уже заняли, и его приютили девчонки. Жиль спал на полу, по-прежнему был объектом обожания, но увы…

Мы приехали на Ленинский проспект в октябре и к декабрю успели устать от нашего общежития. Жиль весь день стучал, пахло краской и клеем, дружно работали компьютеры и электрические чайники, и поэтому чуть ли не ежедневно выбивало пробки. Аня надолго занимала ванную, и приходилось мучительно ждать момента, чтобы наконец туда попасть.

Телефон тоже был яблоком раздора, тем более что я нуждалась в нем чаще других – он нужен был мне по работе. Разумеется, возникала очередь и к кухонной плите, и места за столом всем не хватало. Забрав тарелки, мы удалялись в свою комнату. Но и это не всегда спасало. Стены в квартире хорошо пропускали звуки – и справа, и слева – и все слышали всех. Прибавьте постоянный стук в дверь: «Наташа, ты погоду слышала? Как одеваться сегодня?» или «Как доехать до Дмитровской?» или «У тебя нет активированного угля?»

Я была единственной москвичкой в нашей коммунальной компании. И к тому же – самой старшей…

Вот потому мы и решили встретить Новый год в тишине и одиночестве.

Валя и Аня отправились на Красную площадь. Жиль уехал домой. А мы побрели к реке, к стеклянному освещенному мосту. Он был практически пуст, и вообще мы встретили не больше десяти человек в ту новогоднюю ночь. Казалось, все и в самом деле поспешили на Красную площадь или вовсе уехали из города – кто в дальние страны, кто в подмосковные снега…

Вечный грохот Ленинского проспекта, его пыль и гарь исчезли, спрятались под пелену чистого снега, за стекла роскошных витрин, за величественную колокольню.

Мы шли, потрясенные тишиной, белизной и торжественностью момента.

На мосту сверкали замочки, большие и маленькие, – в тот год это веяние добралось и до нас. Река тоже была тихая и торжественная, еще не ушедшая под лед. Кто-то пил шампанское, кто-то смеялся, издалека доносилась песня… Но никогда – ни до, ни после – мне не приходилось видеть такую «не городскую», несуетную Москву.

Часа через два мы вернулись домой. Квартира была пустой. Все еще гуляли. Телевизоры, компьютеры и чайники не функционировали. За окном падал снег.

Мы зажгли свечи, разложили по розеткам мороженое, муж сварил кофе. Маленькая елочка остро пахла хвоей. Ее запах смешивался с ароматом трапезы. И тихо-тихо звучала греческая мелодия.

А наутро под дверью мы обнаружили подарки от наших соседей…