Несбывшийся мальчик

В связи с тяжестью преступления, совершенного шестнадцатилетней девятиклассницей Леной К., она, как и полагается в таких случаях, была направлена на психолого-психиатрическую медэкспертизу на предмет установления ее психической полноценности. Экспертиза установила полную вменяемость Лены. В этом документе, кроме всего прочего, есть одна любопытная запись: “уровень доступных обобщений и абстрагирования” у Лены “в пределах полученных знаний”. Выходит, полученные знания, давая простор “абстрагированию”, никак не влияют на становление души и ее ограничивание? А может, перед нами новая форма вменяемости – с поправкой на нынешний безумный мир?
хватки у Лены начались вечером, когда родители были дома, и она, чтобы заглушить стоны, накрыла голову подушкой и крепко стиснула зубы. Но боль с каждой минутой накатывала все новыми волнами, сил терпеть ее у Лены становилось все меньше. Остались бы родители дома еще с полчаса, у этой истории наверняка был бы совсем иной финал. Но, видимо, ангел-хранитель так и не успел расправить свои крылья над еще не родившимся мальчиком, и родители Лены, до того никогда не отлучавшиеся по вечерам из дома, вдруг засобирались и ушли куда-то, оставив Лену одну. Все обошлось, и спустя короткое время Лена сама перерезала пуповину, соединяющую ее с сыном; ножнички, по ее словам, случайно оказались рядом на тумбочке.
Всего час жизни отвела девочка-мама своему сыну, но даже за это короткое время у них успели возникнуть отношения. Какое было личико у мальчика, Лена не помнит, почему-то остались в памяти лишь его удивленно поднятые бровки-шнурочки и смешно чмокающий ротик. Как следует из медицинского заключения, сыночек родился вполне здоровым и крепеньким мужичком с нормальным весом 2500 граммов, поэтому, только появившись на свет, поспешил объявить об этом громким криком. Испугавшись, что соседи могут все услышать, Лена, по ее словам, “замотала ребенка в покрывалу”, положила сверток на диван и поспешила к окну в соседней комнате. Действовала четко, быстро, продуманно. Открыла окно в комнате настежь, вернулась к младенцу, взяла пищащий сверток на руки и понесла в ту, другую комнату с открытым окном. Пока шла, извечным материнским движением прижала сына к себе, и он, убаюканный ее близостью, доверчиво замолчал. Еще несколько шагов, раскрытое окно – сверток с ребенком летит вниз, с высоты пятого этажа. Глухой стук внизу, слабый детский писк – тишина. Сосед этажом выше услышит этот стук и вызовет полицию, но это будет спустя какое-то время, а до того еще успели вернуться домой ни о чем не подозревающие родители, и единственным обстоятельством, удивившим мать, было то, что Лена, обожающая смотреть все фильмы по телевизору, вдруг сказала, что хочет спать и потому выключает телевизор. Остальное будет потом – толпа людей во дворе, полицейские, которым не составляло труда вычислить квартиру, из окна которой был выброшен ребенок, а затем и саму Лену – пятна крови отчетливо виднелись и на диване, и на подоконнике. Лена долго не отпиралась и в ту же ночь призналась во всем. Что же это за душа такая у этой девочки, этой леди Макбет нашенского уезда, и в каком смысле она исключение из правил, а в каком, страшно подумать, правило? О “правиле” – не пустые слова: ежегодно сотни детей, рожающие своих детей, поступают так, как Лена.
Нормальная среднестатистическая девочка – в меру добрая, в меру спокойная и послушная, когда была помладше, увлекалась рисованием, музыкой, танцами. Вот только одна настораживающая деталь: очень обидчива, готова обвинить в своих проблемах окружающих. Эти наблюдения и выводы – тоже из психолого-психиатрической характеристики Лены, но и они не дают ответа на главный вопрос, потому что вряд ли найдется необидчивый подросток, неготовый при случае свалить вину на других. Как утверждают ученые, характеры и души многих юных женщин, “не готовых психологически стать матерями и потому покушающихся на жизнь своих новорожденных детей, формируются в обстановке семейной агрессии, в злобной, обижающей их жестокой семье”. Наверное. Но ничего подобного в семье Лены не наблюдается. Ее родители, еще молодые люди, детям, Лене и ее младшей сестре, постоянно уделяют внимание, заботятся о них и между собой, что немаловажно, ладят. Единственная серьезная проблема здесь – отсутствие денег и должного заработка, ну так кого нынче этим удивишь. Мама Лены с горечью вспомнит, как часто повторяла дочке: “Что бы с тобой ни случилось, с любой бедой иди ко мне. Ругать не буду, пойму и помогу”. А вот не пришла девочка к маме, когда действительно попала в беду.
С Виталием они познакомились на улице. Это был первый парень. который обратил на нее внимание, Лене польстило и то, что он был явно старше нее. Три дня они чинно прогуливались по улицам, а потом Виталий, к тому времени уже сообщивший ей, что женат, повел ее в парк, в темную аллею. Все произошло очень быстро: он сильно ударил ее кулаком по лицу, потом повалил на землю.
Вечером, не позже положенного времени, к маме и папе вернулась уже совсем другая девочка – униженная, поруганная, растоптанная, с синяками на лице. Синяки мама, конечно, увидела, но дочка объяснила, что еще днем нечаянно ударилась о столб. Синяков, шрамов и большого горя в дочкиной душе, увы, не заметила, но кто рискнет упрекать за это временное затмение сердца женщину, заплатившую за все такую дорогую цену? Только один раз за девять месяцев мама обратила внимание на то, что дочь округлилась, и заботливо посоветовала ей есть меньше хлеба, что та обещала соблюдать. В школе тоже никто не заметил в Лене никаких изменений, и уроки физкультуры она посещала до последнего дня. Даже близкие подруги ни о чем не подозревали, только однажды она, уже почувствовав шевеление ребенка, спросит у соседки “насчет аборта”, и та ей популярно объяснит, в какие сроки беременности он возможен. Поняв, что поздно, Лена снова спряталась в свою душу-улитку и обреченно ждала неминуемого финала. Готовилась ли к своему страшному поступку заранее или все произошло спонтанно – известно только ей одной, но она случившемуся дает одно пояснение: “Я и сама не знаю, как все произошло”.
Ведший это дело следователь, профи высокого класса, хорошо умеющий “читать” души своих подследственных, в ответ на мой вопрос, раскаялась ли, по его мнению, Лена в содеянном, скажет, что у него такого впечатления не возникло. Коротко, но абсолютно ясно.
Ни на минуту не оправдывая ею совершенного, да и возможно ли оправдать подобное, все же задаешься вопросом: отчего это такие, как Лена, дети, рожающие детей, так панически, до ужаса боятся именно этого греха, хотя, случается, и нередко, куда спокойнее берут на душу другие, к примеру, тот же СПИД и наркотики? Не потому ли, что в глазах общественности, наших с вами глазах, СПИД и наркотики – беда, от которой надо спасать всем миром, а ранняя беременность – великий грех, за который грешнице следует отвечать в одиночку? Осуждать – желаем, обсуждать проблему вслух, вместе с нашими девочками – нет. И их этому не учим. Общественная нетерпимость и открытое презрение к “маленьким мамам”, к самому этому явлению и способствует тому, что попавшие в беду девочки любой ценой готовы избавиться от “байстрюка”. Не так? Но я беседовала не с одной юной мамой, в том числе и с такими же, как Лена, убийцами своих детей, и с теми, кто, вопреки презрению и насмешкам окружающих все же не предал и не бросил собственного ребенка, и все они в один голос говорили о том, что самое трудное – даже не материальные лишения, а косые взгляды окружающих. Великий страх руководил и этой девочкой. Ей, в силу ее юного возраста, казалось, что не будет человека – не будет у нее и проблем. Она еще и не предполагает, что ждет ее, когда душа научится трудиться, и в памяти, как в черно-белом кино, станут проплывать “кадры” содеянного, и станет навещать ее несбывшийся сынок Ионел. Почему Ионел? Родители Лены дали мальчику имя и похоронили его по-людски.
О чем эта история? О жестокосердной девочке, погубившей свое дитя? О всегда виноватых родителях? О тупом подонке, походя испоганившем и перечеркнувшем жизнь девочке? О нашей с вами твердолобости в подходе ко многим жизненно важным вопросам? Конечно. Но более всего хотелось рассказать о мальчике Ионеле, которому на этой земле был отведен всего один час жизни.
Майя ИОНКО
Кишинев