Неразрывная связь

Для нормальных людей понятие собственности естественно. Одно из первых слов каждого ребенка, когда он начинает осознавать себя, – «это мое». «Не укради» – библейская заповедь, которая признавалась всеми и всегда, даже в период брутального безбожия и полного отрицания библейских заповедей и запрета самой Библии. Но за то время, когда у нас господствовал другой «катехизис» – марксистский, по поводу собственности у всех нас образовалась полная каша в голове.

Посудите сами.

Советский энциклопедический словарь (не философский, а для общего употребления) определяет понятие собственности так: «Исторически определенная общественная форма присвоения материальных благ». Дальше идет полная белиберда: собственность бывает «первобытно-общинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и социалистическая… Никакого представления, что есть собственность для конкретного человека, это определение не дает. Беру обыкновенный толковый словарь того же года издания:

«Собственность – то, чем можно распоряжаться, не отчитываясь перед другими».

Вот это уже понятнее. Более того – эта «немарксистская» формулировка, если вдуматься, объясняет, почему при социализме человеку было не положено иметь собственность – чтобы ему было нечем распоряжаться, не отчитываясь перед начальством. Чтобы он не отвлекался от «общественно полезного» труда, чтобы был во всем подотчетен. Вспомним титаническую, непрекращающуюся борьбу государства, партии, печати и «общественных организаций» с личными подсобными хозяйствами, дачными поползновениями граждан, борьбу с «вещизмом», который отождествлялся с мещанством, вызванным, конечно, «буржуазным влиянием». Желание заработать больше называлось погоней за длинным рублем. На тех, кто имел нахальство зарабатывать сверх зарплаты, приобрести машину, дом и проч., навешивались ярлыки: приобретательство, стяжательство, «собственнический инстинкт» и т.д. Само слово «собственник» по отношению к отдельному гражданину подразумевало оскорбительный смысл.

То есть собственник противопоставлялся обществу.

Теперь мы поняли, что общество, состоящее из одних пролетариев (не только рабочих, но и инженеров-пролетариев, учителей-пролетариев, ученых-пролетариев), не имеющих почти никакой собственности, бесперспективно. Страна бедных людей не может быть богатой страной, даже если у нее полные недра и бескрайние поля. Получилось прямо-таки по формуле Уинстона Черчилля: «социализм – это всеобщее убожество».

Теперь другие времена: теперь «собственность священна». Откуда ни возьмись, в стране появились собственники, которым принадлежит почти все имущество и природные ресурсы страны, ранее считавшиеся общенародными, государственными. Как ни странно, многие из них еще недавно входили в партийную или комсомольскую верхушку и боролись против перестройки и демократии, поначалу и против экономических реформ.

Как к этому относиться – к появлению сверхбогатых, к крупной собственности? Думаю, так же, как раньше мы относились к «общенародной» собственности. Не в том смысле, что надо растаскивать их собственность, как мы тащили государственное, а в том, что надо ее принять, как мы принимали государственную собственность. Никакие новые революции и переделы ни к чему хорошему не приведут – если взять все и поделить, то опять найдутся ловкачи, которые обойдут всех нас. Не говоря уже о том, что любая революция ведет к крови, хотя пишет на своих знаменах «справедливые» лозунги. Как у Максимилиана Волошина:

Не справедливость ли была всегда

Таблицей умноженья, на которой

Труп множился на труп,

Убийство на убийство

И зло на зло…

В результате реформ остальной народ как был, так и остался без собственности, если иметь в виду крупный капитал. Большинству людей не нужно заводов, пароходов или миллионов. Но что-то для нормальной жизни иметь необходимо. Простому человеку достаточно хорошего жилья, машины с гаражом, дачи с земельным участком, заработка, который позволял бы жить безбедно, раз в год ездить на море или в путешествие, и детей выучить, и на старость отложить. То, что доступно среднему европейцу, а у нас пока – только новому русскому.

Тем не менее мы понемногу приобретаем, и у каждого что-то есть: жилье, пожитки, у многих машина, гараж, дом, участок, сбережения. Пока не у всех, но обеспеченных становится все больше. Нам надо заботиться больше о своей собственности. Надо требовать от власти, что наши сбережения не пропадали, чтобы не грабили наши квартиры и дачи, не угоняли машины. Надо требовать оградить нас от посягательств на наше благосостояние со стороны вымогателей-чиновников. Надо требовать от исполнительной власти исполнять то, что гарантирует Конституция.

В заповеди «Не укради» соединены право на собственность, мораль и справедливость. Пока у нас акцент только на первое – право на собственность. Нам надо возрождать мораль и справедливость в обществе, чтобы преодолеть дикий капитализм, которого нет нигде в цивилизованном мире. Даже богатейшие арабские шейхи решают масштабные социальные проблемы для своих народов. Можно привести пример и из нашей истории – в дореволюционной России русские богатые люди поддерживали своими средствами культуру, здравоохранение, народное образование, построили школы, больницы, университеты, храмы, музеи, картинные галереи, консерватории и, по существу, породили Серебряный век русской культуры и искусства.

Время постепенно расставляет все по своим местам. Миклуха-Маклай ничего не дарил папуасам: он внушал им мысль, что взять даром несправедливо. Хочешь получить бусы или нож – дай что-нибудь в обмен. Социализм сделал из нас дикарей – мы до сих пор еще ждем, что нам все необходимое дадут: работу, квартиру, здоровье, образование. При социализме государство заботилось о человеке, но за предоставляемые блага (сегодня стало понятно, что они были немалые, хотя для большинства и недостаточные) оно требовало наши души. Теперь человек должен позаботиться о себе сам. Чтобы иметь, нужно много работать, а не так как раньше – от сих до сих. Выполнил норму на 100 процентов – получай сто рублей. Выполнил на 300 процентов – получай сто десять рублей. Сегодня в заработке никто ограничить не может.

Русский писатель и философ В.В.Розанов заметил однажды: «В России вся собственность выросла из «выпросил» или «подарил» или кого-нибудь «обобрал». Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается».

Другой русский философ и публицист С.Н. Сыромятников писал задолго до революции («Опыты русской мысли», 1901 г.):

«Русский коммунизм есть исконное разрушительное начало русского народа, есть растрата природных богатств его страны, есть растрата богатств его натуры. Излечиться от него можно только вольным трудом и твердым правом собственности».

Как в воду глядел. Это предостережение мыслителя сегодня выглядит как предсказание, которое полностью подтвердилось в последующем столетии. Но самое удивительное – он не только предсказал результаты социального эксперимента, но и дал мудрый совет, как исправить положение. Надо лечиться – вольным трудом и твердым правом собственности. Русские мыслители, подобно Эйнштейну, соединившему в одно целое время и пространство, объединяют неразрывной связью собственность и труд. Одно вытекает из другого, одно не может существовать без другого.