На чтение: ≈ 6 мин.Весенняя распутица задержала Пушкина в пути. Подорожную до Тифлиса он получил еще в марте в Петербурге, а из Москвы смог выехать только в начале мая 1829 года.
Деньки стояли погожие, зелени полно – сочной, умытой дождем. Поэт выбрал не самый короткий маршрут на Кавказ. Он приказал извозчику свернуть на калужский тракт с тем, чтобы потом направиться в Орел. Получилось лишних двести верст. Что же заставило Пушкина колесить вокруг да около вместо прямого стремления к цели?
И тем не менее поэт не раскаивался в выбранном маршруте. Еще бы! Скоро он увидит генерала Алексея Ермолова, героя Отечественной войны, бывшего командира Отдельного Кавказского корпуса. Человека, который не лез за словом в карман, даже разговаривая с царем. Поспешная отставка, которую приравняли к государевой немилости, умерила восхищение генералом. Пушкина же все больше привлекала эта яркая личность. Прямодушие характера и воинское звание полного генерала казались поэту чрезвычайно любопытным сочетанием. Ради встречи с ершистым отставником стоило потерпеть дорожные тяготы. И поэт мужественно сносил ухабы, колдобины, а в затененных местах грязь.
Утром пятого мая извозчик доставил Пушкина к небольшому дому в Орле, где жил Ермолов. Алексей Петрович появился час спустя. Он радушно принял гостя.
Встрече с Ермоловым, разговор с ним – тайна за семью печатями, оставленная нам, очевидно, по взаимной договоренности между поэтом и его именитым собеседником. Но есть объективные обстоятельства, позволяющие приподнять завесу секретности и прояснить некоторые моменты встречи, состоявшейся более ста семидесяти лет назад. То, что Пушкин решился на вояж к опальному генералу, говорит о том, что в его сознании возобладало мнение Дениса Давыдова, который считал Ермолова продолжателем суворовских традиций в армии. А ведь не так давно генерал Раевский внушал поэту, что Ермолов – двуличный интриган и безжалостный по сути своей человек. Пушкин захотел разобраться. Кроме того, поэт все активнее начал осваивать в ту пору прозу, и одно из приоритетных направлений – тему 1812 года. Исследователи полностью упустили связанные с творчеством мотивы поездки к одному из самых активных участников важнейших сражений. Стоит прочитать хотя бы датированный 1829 годом отрывок, озаглавленный «В начале 1812 года», чтобы все сомнения по этому поводу отпали сами собой. Герои отрывка – «двадцатилетние обер-офицеры». К моменту нашествия «двунадесяти языков» поэту исполнилось лишь тринадцать. Личных впечатлений явно недоставало. Ему понадобились свидетельства бывалых вояк. Одним из них вполне мог стать Ермолов, успешно отразивший в Бородинском бою атаку французов на центральное укрепление русских и всегда скромно называвший себя простым армейским офицером.
Разговоры Пушкина и героя Отечественной войны – шкатулка с тайной, ключ от которой не утерян. Он – в воспоминаниях поэта, написанных им с обычной профессиональной добросовестностью. Александр Сергеевич в своем «Путешествии в Арзрум» сообщает: «О правительстве и политике не было ни слова». Биографы Пушкина единодушно подчеркивают «маскировочный» характер приведенной фразы. Никто из них не обратил внимания на то, что при учете всех известных фактов она скорее «демаскировочная».
Следовательно, речь могла идти преимущественно о политике, вероятно, о декабристах, их тяжелой судьбе. И процитированные пушкинские слова – не замок на тайне, а ключ к ней, сознательно оставленный нам поэтом.
Пройдет несколько лет, и у Пушкина возникнет замысел издать мемуары Ермолова. Поэт набросает ему письмо: «До сих пор поход Наполеона затемняет и заглушает все – и только некоторые военные люди знают, что в то же самое время происходило на Востоке. Обращаюсь к Вашему высокопревосходительству с просьбою о деле для меня важном. Знаю, что Вы неохотно решитесь ее исполнить. Но Ваша слава принадлежит России, и Вы не вправе ее утаивать. Если в праздные часы занялись Вы славными воспоминаниями и составили записки о своих войнах, то прошу Вас удостоить меня чести быть Вашим издателем. Если ж Ваше равнодушие не допустило Вас сие исполнить, то я прошу Вас дозволить мне быть Вашим историком, даровать мне краткие необходимейшие сведения…».
Намеченному не суждено было осуществиться. «Записки А.П.Ермолова» вышли из печати много лет спустя после гибели Пушкина. Однако проявленный великим поэтом интерес к воспоминаниям генерала способствовал все-таки появлению их на свет Божий. В этом важный итог встречи двух знаменитых современников.
Выбор читателей
Комментарии