Непригодный

Наша газета уже писала про сироту Серика Отынчинова, у которого с рождения нет рук (см. статью Натальи Яковлевой «Мир разных возможностей» в «УГ» №6 от 8 февраля 2022 года https://ug.ru/mir-raznyh-vozmozhnostej/). Квартиру от государства он ждет седьмой год. А на днях стало известно, что ему отказали и в протезировании.

Напомню, мать от Серика отказалась сразу после рождения, и большую часть из своих 28 лет он провел в детском доме для умственно отсталых детей. Считался необучаемым, но с помощью доброй воспитательницы научился читать и виртуозно владеть ногами. Левой ест, а правой работает на компьютере, стирает, готовит, чистит зубы и моет посуду.
После детдома Серик попал в психоневрологический интернат: педагоги считали, что самостоятельно он жить не сможет. Мама девушки, с которой он пел в сельском Доме культуры, помогла выйти из интерната под ее опеку и встать в очередь на квартиру. Правда, через год он ушел от добрых людей в свободное плавание. Омский благотворительный фонд «Мир равных возможностей. Мир, в котором нет чужих» (руководитель Вика Марчевская) помог снять жилье, подтвердить инвалидность, оформить пенсию и подать иск к Министерству имущественных отношений Омской области.

В 2019 году суд постановил предоставить Отынчинову благоустроенное жилое помещение согласно Федеральному закону «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». С тех пор глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин уже дважды поручал своему региональному подразделению выяснить, почему нарушаются права сироты. Но дело не движется: Серик и сейчас снимает квартиру с другом, который тоже вышел из ПНИ и тоже имеет решение суда о предоставлении жилья. Он бы уже отчаялся, но начала было сбываться еще одна его мечта – руки. Омская правозащитница Ирина Зайцева полгода обивала пороги омского правительства и приемной президента, чтобы в омском отделении ФБ МСЭ в индивидуальной программе реабилитации зафиксировали потребность Серика в протезах. Правда, в механических. А в январе в Омск приехал представитель московской компании «Жест» Дмитрий Афанасов. Он обследовал парня и выяснил, что вполне возможно сделать протезы бионические, которые, конечно, много лучше, но и много дороже – они обошлись бы бюджету не в 7, а в 17 миллионов рублей.

– Поскольку протезы дорогостоящие, плательщик (Фонд социального страхования) требует медицинской экспертизы, причем не только в Омске, но и в Москве,- объясняет Дмитрий. – Я решил помочь, договорился с Федеральным бюро медико-социальной экспертизы, чтобы Серика посмотрели вне очереди, оплатил дорогу и для него, и для его сопровождающего. Но в клинике его осмотрели и признали непригодным к протезированию. Проблема, насколько я понимаю, в принимающей гильзе, на которой укрепляются протезы. Ни одно протезное предприятие сделать это не берется. Возможно, это связано с шумихой вокруг нашего героя.

Серик рассказал о том, что предшествовало отказу в протезировании. 14 марта он и сопровождавший его Андрей Схаугье, друг, с которым вместе снимают квартиру, прилетели в Москву.

– Никогда раньше из Омска не выезжали, а на самолете вообще боялись лететь, сейчас время такое, кругом заговоры, – говорит он. – Ночь не спал, волновался. Дмитрий Александрович встретил, привез сразу в клинику. А там одно здание, другое, третье, голова кругом. Есть охота, курить тоже, но мы закон соблюдаем. Только часов в пять стали оформлять на госпитализацию, подошел завотделением Валентин Моржов. Я его по-человечески спросил, где тут можно покурить. Он сказал, что нигде, и вообще отсюда выходить нельзя. Я был в шоке перед его агрессией. Андрей стал возмущаться, а я защищать Андрея. В итоге нас просто выставили из больницы в чем были. Как собак. Охранники сумки вынесли. Мы сидели часа четыре около автостоянки, думали, что обратно пустят. В десятом часу вечера позвонили Вике Александровне. Москва не уважает инвалидов! Мы одну ночь в гостинице переночевали, с утра пошли в клинику, чтобы извиниться, но нас охранники за шкварник и выгнали. Сказали, полицию вызовут. Помогла нам только Нюта Федермессер. Она меня в хосписе поселила, а Андрей в Омск вернулся.

Нюта Федермессер, учредитель благотворительного фонда помощи хосписам «Вера», директор Московского многопрофильного центра паллиативной помощи, рассказала эту историю на своей странице в ВК. По ее мнению, виноват Михаил Дымочка, директор ФГБУ МСЭ.

«Я стала свидетелем зла, – сетует Нюта. – Зла, выбранного большим государственным чиновником в качестве профессионального подхода. Когда узнала о ситуации, стала искать телефон Дымочки. Хотела объяснить, что парень ошибся, ну простите сироту, курить он больше не будет. Возьмите только обратно. Доведите до конца начатое… Я все рассказала – про Серика, его судьбу и про то, что нет денег, и про то, что он дико раскаивается».

Дымочка, по словам Нюты, согласился принять Отынчинова, но только амбулаторно. Серик приехал на прием с юристом, но врачи той же клиники, готовые вчера обследовать инвалида по полной программе, теперь были категоричны – к протезированию непригоден. Посоветовали обратиться в фирмы, изготовляющие протезы. Одна из них, немецкая компания «Оттобок», согласилась, выписав медико-техническое заключение. Его нужно передать в Омский фонд социального страхования, который не факт, что найдет деньги на оплату.

«Конечно, если бы МСЭ подтвердили необходимость и возможность протезирования, то о цене речь не заходила бы. Протез сделали бы бесплатно, за счет федеральных средств», – объяснила Федермессер.

У Валентина Моржова, заведующего отделением травматологии и ортопедии с ортезированием и протезированием клиники ФГБУ ФБ МСЭ, версия иная:
– Их никто не выгонял. У нас в связи с ковидом запрещены прогулки, курение в помещениях и на территории, обязательно ношение масок. Конфликта, по сути, не было. Им просто не понравились условия пребывания в клинике, и они, обматерив кого только можно, самостоятельно покинули учреждение. У меня даже не было возможности осмотреть Серика. Мы всегда пытаемся помочь. За 30 лет бывало всякое: и врачи устают, и пациенты по-разному себя ведут, это инвалиды, у них всегда надломленная психика, но эта ситуация для меня абсолютно непонятна. Какие спонсоры его направили, какие проблемы по протезированию ставились, почему они не решались раньше? Справки о психиатрическом диагнозе не было в бумагах. Вообще могли они находиться в клинике, рядом с другими пациентами, может, они социально опасны?

Юрист Московского многопрофильного центра паллиативной помощи Анастасия Жданова после посещения вместе с Сериком клиники написала: «Все происходившее – показатель немилосердного отношения руководства МСЭ к инвалидам. Такой же, как неумение или нежелание сотрудников соблюдать этические нормы при общении с инвалидами, надменное и неуважительное отношение к ним, которое начинается с регистратуры. Это приводит к тому, что многие, кто не может стерпеть такого отношения, просто отказываются от помощи».

По мнению Федермессер, в случае с дорогостоящим протезированием это очень выгодная для федерального бюджета стратегия.

Вика Марчевская, под опекой которой еще 30 человек, вышедших из ПНИ, говорит, что Андрей и Серик просто отзеркалили отношение к себе, что характерно для людей с ментальными особенностями: они отвечают добром на добро и злом на зло, чутко улавливая интонации. Правозащитник Ирина Зайцева, помогавшая добиться протезирования, считает, что Серик слегка ошалел от внимания прессы. Почему-то решил, что достоин дорогущих бионических протезов, бьется за квартиру, хотя пропустить его вне очереди нельзя, если только чиновники не хотят быть осужденными за превышение полномочий.

– Люди с психиатрическими диагнозами выходят из ПНИ под опеку, потом либо они отказываются от опекуна, либо он от них, и отправляются в самостоятельную жизнь, к которой их никто не готовил, – говорит Зайцева. – При этом многие перестают лечить психиатрические недуги, потому что за этим некому следить, а сами они неспособны просчитать последствия. Я считаю, что государство должно либо следить, чтобы с ними рядом был опекун, либо возвращать их в ПНИ. В конце концов, это создает опасность для окружающих.

Мелкий, казалось бы, конфликт поднял целый пласт проблем. И у каждого из его участников своя правда. Понятно, что только умственно отсталый верит, будто государство поднесет ему на блюдечке все, что само гарантировало законом. И только умственно отсталый думает, что в любой российской больнице могут учитывать особенности пациента, общаясь с ним не с высоты своего положения, а так же мягко, как это делает Вика Марчевская. Она, кстати, еще не отчаивается – подала документы Серика в Омский фонд социального страхования.

Наталья ЯКОВЛЕВА, Омск, фото автора