Нехрустальный мир. Постмодернистский взгляд на 1917 год

Согласно аннотации в книге рассказы о революции 1917 года писали «известные писатели и авторы, находящиеся в начале своего творческого пути…». Среди этих 17 – Виктор Пелевин, Герман Садулаев, Евгений Попов. Но получилось ли у составителей сборника собрать под одной обложкой ряд качественных, интересных, неожиданных произведений о грандиозном событии, изменившем мир?

Неожиданных – возможно, но в целом сборник обескураживает непоследовательностью и неоднородностью литературного материала. Открывает книгу известный рассказ Виктора Пелевина «Хрустальный мир». Прекрасно написанный рассказ, но, боюсь, он может быть понятен не всем молодым читателям, поскольку требует определенного интеллектуального багажа. Нужно, чтобы нынешние 17‑летние узнали (или не поленились погуглить) строчки раннего Блока в эпиграфе и в конце рассказа, вспомнили, кто такой Шпенглер, поразмышляли, откуда знают имя Карла Либкнехта (большинство – по названию одноименной улицы во многих городах), и порадовались, что не прогуляли когда-то урок, посвященный 14 декабря 1825 года. Иначе впечатления от рассказа будут скептические. Два юнкера нюхают кокаин вечером 24 октября 1917 года и случайно пропускают в Зимний… кого бы вы думали? Ленина! Издевательство над историей? Нет, остроумное объяснение причин революции: «…культура может быть молодой, старой и умирающей. Как раз умирание сейчас и происходит. У нас это видно особенно ясно…»Симпатичны рассказы Александра Мелихова «Мудрецы и поэты» – мысленное путешествие в историю революционной России через биографию талантливого поэта-идеалиста того времени – и «Как мой дед взял Зимний» Ирины Муравьевой, написанный с иронией и ностальгией. Но самое приятное художественное открытие, пожалуй, рассказ молодого писателя Глеба Диденко «Братское». Летопись подлинного заката империи, агонии мировой войны, предреволюционной смуты и рождения революции пишется на… холерном кладбище. Вот такой безмолвный (какая ирония) свидетель первого крика новорожденной страны. «Мир за оградой менялся и ломался, и только здесь, среди ровных рядов могил, все оставалось по-прежнему».«Братское» – целостный художественно ценный рассказ, у которого есть живые герои, история и цель. В отличие от других авторов сборника, которые то и дело пытались эксплуатировать «народный говор», Диденко обращается с речевым материалом осторожно, деликатно. Да и к теме подходит с тактом. Рассказ заставляет вспомнить Платонова, особенно в конце рассказа, когда главному герою «закричала в глаза» новая жизнь.Еще четыре рассказа из сборника являют собой вопиющие случаи насилия над историческим материалом, которое нельзя оправдать личным и художественным осмыслением темы. «Священные кости контр­революции» Юрия Буйды – воспоминания о деде и прадеде, в которых смешались в кучу восхитительные в своей абсурдности стереотипы, давно уже ставшие общим местом, и все, что представляется обывательскому сознанию при упоминании Сталина и Троцкого. «Выстрел в сердце» Германа Садулаева – смесь эротического романа с сочинением по мотивам «Донских рассказов», продиктованным воспаленным воображением подростка. «Революция (Политизированный рассказ о любви 18+)» Евгения Попова – тщетная попытка остроумно обрисовать мысли и чувства некогда известного писателя. «Живое сердце дракона» Валерия Бочкова – эталонное в своем дилетантизме и истеричности тона воспоминание бабушки главной героини об октябрьских событиях, из которого следует категоричный вывод: «Седьмое ноября, страшный день кровавого русского погрома, стал главным праздником коммунистической России».В сборнике нашлось место и диковатым мысленным экспериментам над будущим или постмодернистским настоящим. Например, антиутопическому «Дню революции» Владимира Березина, где готовятся делать революцию дети по имени Володя, Лева и Карл. Автор «Гибели Надежды» Ольга Погодина-Кузьмина явно позавидовала лаврам Кафки с его «Превращением»: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, писатель Мухобойников обнаружил, что он у себя в постели превратился в Надежду Константиновну Крупскую…» А Ольга Брейнингер в «Deep communism time» решила рассказать о метафизическом (в истинном смысле слова) мире, где теперь обитают вожди Октябрьской революции. Рассказ «19‑17» Алисы Ганиевой отличает магический реализм с ироничным обыгрыванием большого набора штампов и предрассудков.Что осталось? «Статуя командора» Ольги Славниковой. В центре повествования – любовный треугольник: Хуан, потомок испанских коммунистов, криминальный авторитет по кличке Командор, его любовница Аня (имена вам ничего не напоминают?) и полное отсутствие связи с Октябрем. А еще сентиментальный рассказ Эргали Гера «О погоде за городом», «Север» Антона Секисова, написанный интересно и лирично, но также не связанный с 1917‑м, «Нина» Марии Панкевич – воспоминания эмигранта о няне, спасшей его и оставшейся для него лучшей женщиной на земле, «Ремни» Платона Беседина – история опустившегося человека, который в конце жизни делает нечто по-настоящему смелое и честное. Ах да, действие происходит во время майдана… «А что случилось с самим Крупиным?.. Он питался из рук тех, кто валил памятник Ленину. Ленину, за которого бились прадед и дед…»В общем, понятно, что это сборник, составленный из рассказов разных писателей разных лет, но, к сожалению, он оставляет впечатление абсурдистского постмодернистского коллажа. И ощущение, что современные писатели не смогли подойти к теме Октября с должным уважением – с уважением к истории и самому художественному слову.