На чтение: ≈ 5 мин.«Войну и мир» я любила перечитывать зимой. Зимы раньше были снежные, тихие, с синими сумерками и спокойными вечерами. И так уютно горела настольная лампа, и таким необыкновенным казался травяной чай с малиной…
Те зимы так же далеки теперь, как время, в котором жили герои великого романа.
Я очень не люблю пошлые анекдоты по поводу «Войны и мира», вот и снова на днях «Комсомолка» напечатала. Чаще всего это произведение упрекали в том, что оно многостраничное, нудное и одолеть его невозможно.
В 14 лет я была уверена, что все понимаю в романе, и более того, считала его близким и родным. Трудны были только описания военных действий и длинные переводы с французского. Но хорошая литература и должна быть трудна, нас так и в школе воспитывали. А развлекательное чтение почему-то никогда не доставляло мне удовольствия.
На всю жизнь вошли в мою душу первый бал Наташи Ростовой и потрясение от смерти маленькой княжны, отчаяние Пети Ростова и высокое небо Аустерлица… Небо Аустерлица! На поле боя мне бывать не приходилось. Но я видела это небо. В окне послеоперационной палаты. В глухой северной деревушке. Над раскаленным крымским песком, над Карадагом и Меганомом.
В это небо смотрят после тяжелых испытаний. Это небо надежды и преодоления. Небо вечных вопросов, раздумий о высоком.
Вспомнилась цветаевская Офелия: «Я тебя высоко любила: / Я себя схоронила в небе!»
И у Арсения Тарковского: «Бывает, в летнюю жару лежишь / И смотришь в небо, и горячий воздух / Качается, как люлька, над тобой, / И вдруг находишь странный угол чувств…»
Каждый из нас стоял перед выбором, огорчался, падал, верил и надеялся, поднимался снова… В каждом есть что-то от князя Андрея. И от Наташи Ростовой. Меньше всего, пожалуй, мы похожи на Пьера или княжну Марью. Но как много теперь «пустоцветов»! Рядом с ними милая девушка Соня – почти идеал…
У каждого своя судьба. Своя война. Свой мир.
«А у тебя везде Толстой! Почему?» – спрашивает герой фильма «Послесловие» своего тестя. «Потому что он велик!» – отвечает пожилой человек, переживший непростую жизнь, прошедший настоящую войну. Он был хирургом в Великую Отечественную, а вспоминал слова Льва Толстого об оставленном в Крымскую войну Севастополе.
В нынешней Балаклаве, там, где шли изматывающие бои, страшно. Особенно если смотреть на городок с экскурсионного катера. Множество домов – без крыш и дверей, заброшенных, разоренных – некому восстанавливать! Словно только вчера закончилась война! Зияют глазницами окон бывшие дачи Александра Куприна, графа Николая Апраксина… Рядом роскошные особняки нынешних «аристократов». Сверкает на солнце купол богатого храма.
А еще мне близка детская наивная радость Наташи Ростовой. Восхищение жизнью, обыденной, непростой… – редкий дар! В последнее время я почти утратила его. Но вдруг сегодня вспомнилось Рождество, тоже давнее уже. Гуляли вечером в Вологде и увидели катание в санях. Старенькая лошадка была в хорошем расположении духа, а старичок-возничий в тулупе, валенках, смешно нахлобученной шапке, очень походил на доброго чудака лешего Дядюшку Ау. Ребятня радостно забиралась в сани, старичок ловко подпрыгивал, что-то задорно кричал, лошадка начинала бег, елка на площади светилась огнями, снег похрустывал… Захлебнувшись от восторга, я, как маленькая, рассмеялась и побежала за санями… Невозможно было не побежать!
Я и сама не понимаю, почему перечитываю «Войну и мир» зимой. Лев Толстой родился 180 лет назад, 28 августа. В самую цветущую сияющую пору. Тяжелые гладиолусы, изящные мальвы, скромные ноготки… Яблочный и медовый воздух. Время сбора урожая. Подведение итогов. Время мудрости.
Лев Николаевич и был мудрым. И сияющим. Несущим людям свет и добро. Да, характер сложнейший, но другой и представить нельзя. Земные грехи, как у всех живых, случались. Срывы, споры, болезни и потери близких, отчаяние… Но все это преодолевалось, становилось мудростью. Добром и светом. Тишиной и покоем. А это чаще всего и бывает зимними вечерами.
Выбор читателей
Комментарии