Не зря пришла в школу . Записки счастливой учительницы

Мой путь к профессии учителя был самым обычным для советской девочки: детский сад, школа, педагогический вуз.

Мои университетыВ школе мне повезло. Свою первую учительницу Нину Ивановну Трубину мы обожали. Старались походить на нее. Здесь, в начальной школе, я завела одно правило, которому следовала всю школьную жизнь. Списывать я давала, но… после того, как объясню задачку, или упражнение, или еще какие-то школьные премудрости.Помню соседский мальчишка, приходивший ко мне регулярно списывать геометрию, пыхтел от натуги, слушая мои объяснения, изображая внимание, а потом молниеносно списывал задание и убегал.Теперь я понимаю – это были мои первые уроки. Они давали мне опыт и закаляли мою волю.Когда мои одноклассники встали перед выбором, куда пойти учиться, у меня было давно готовое решение – стать учителем. После окончания школы я пошла на филфак Куйбышевского государственного педагогического института.Конкурс был огромный, и я недобрала баллы. Но решения своего менять не захотела. В августе я пришла в районный отдел образования и попросила направить меня в любую деревню учителем в школу. Заведующий роно Иван Трофимович Ашрапов, побеседовав со мной и посмотрев мой аттестат, дал рекомендацию: назначить учителем русского языка и литературы в Пустоваловскую восьмилетнюю школу.1 сентября 1974 года началась дорога, по которой я иду уже 36 лет, которой сознательно и бесповоротно посвятила всю свою жизнь, ни разу не свернув с пути, ни разу не пожалев о том, что именно учительство я предпочла всем остальным возможностям моей взрослой жизни. Я представляла себя входящей в класс, передо мной поднимались МОИ ученики, и я говорила им: «Здравствуйте, ребята, садитесь!»Они разныеДетская душа хрупкая. В ней столько намешано. В первую очередь семья: а ведь в ней и папа, и мама, и бабушки, и дедушки, и другая родня. У каждого есть возможность влиять на свое чадо по-своему. А еще улица, друзья, соседи. Все это формирует характер долгое время. А учитель собирает их, таких разных, в один класс и должен направить их жизнь в одно русло, научить сожительствовать, сопереживать, соучаствовать.Сейчас, спустя тридцать с лишним лет, я вижу свои ошибки, от некоторых до сих пор избавиться трудно, но с глубоким удовлетворением отмечаю, что смолоду умела слушать ребенка, уважать его мнение, не навязывать, а объяснять свою позицию. Не кричать, не топать ногами – дети быстро привыкают к подобному воспитательному приему, нередко видят это в своих семьях…Разговор глазамиПридя в новый пятый класс, я всегда испытываю трудности. Они меня не слышат. Не потому, что не хотят, а просто не умеют. Самое неприятное, что приходится часто призывать пятиклассников к порядку, даже повышать голос. Потому что не реагируют на обычный тон. Понимаю: в начальной школе привыкли к «громкой связи». Придется переучивать.Моя мама, педагог со стажем, как-то сказала мне, что она никогда не кричала на детей, ни в школе, ни в детском саду, а «делала замечание глазами».Оказывается, это замечательное средство «управления» классом. Говорю ученикам, что, если я замолкаю на полуслове, значит, что-то не в порядке, кто-то нарушает дисциплину или отвлекся мысленно. Я смотрю на этого ученика особым взглядом, и тот садится прямо, показывает мне, что понял. Предупреждаю, что, если этот ученик снова отвлечется, я могу назвать его по имени, в третий раз по фамилии. Дети чутки к доверию, очень стараются они, чтобы второго и особенно третьего раза не было.СпасительницыКак-то во время урока в девятом классе с верхней полочки, что сзади меня, упал цветочный горшок. Стоял криво или перевесил буйный цвет на сторону, не знаю. Но прямо во время объяснения нового материала на меня, стоящую под полкой, рушится этот злополучный горшок и, ударив по плечу, с грохотом падает на пол. Я стою в самой нелепой позе: вся в цветочной земле, с прилипшими к волосам листочками зелени, плечу больно, неловко перед детьми…Со второй парты первого ряда ко мне буквально бросается Настя Кузьмина и со словами «Не волнуйтесь, Нина Петровна, сейчас все уберем» начинает отряхивать с меня землю. Рядом уже стоит Катюшка Коротеева с веником и совком, убирает мусор. Класс доброжелательно дает советы, некоторые несут ведро и тряпку. Все происходит так быстро, что я только спустя несколько минут понимаю, что эти девочки спасли меня от неприятной ситуации. Уж что-что, а смеху должно было быть много. Сама бы не удержалась. «Училке» на голову горшок свалился!!!Механик с плохой орфографиейВ летнем школьном лагере ребятишки из младшего отряда уронили мой сотовый телефон, и он погас. Я растерялась. Ждала важного звонка. Сижу расстроенная. Малыши сочувствуют и, понимая свою вину, предлагают разные варианты выхода из ситуации. Наконец все приходят к выводу: надо идти за Сашей Дмитриевым – он все может.Сашу я учу давно: средние способности, орфография хромает. Да и к литературе особой склонности не имеет. Читать не любит. Но в целом мальчишка спокойный, беспроблемный.Приводят ко мне Сашу. Он взял мой телефон, посмотрел, покрутил, начал разбирать… О чем я подумала в тот момент, никому не скажу. И вдруг… «Пожалуйста, все в порядке». Беру телефон – все, и правда, в порядке. Надо же, за какие-то минуты наладил!Оказывается, Саша Дмитриев – прирожденный механик. Теперь мне за него не страшно, будет человеком.Помню ребят по почеркуЧерез мои руки прошло много детских судеб в буквальном смысле этого слова. Я имею в виду детские тетради. Их проверка для филологов – это самый нелюбимый и низкооплачиваемый вид деятельности. Скучно, изнурительно.Хотя справедливости ради надо сказать, что рабочие тетради рассказывают о своих хозяевах больше, чем их родители. Там все открытым текстом: и наследственность, и старание, и небрежность, и отсутствие контроля – все видно.Тетради для творческих работ проверять люблю. В них много интересного. О чем ребенок думает, а главное – как? Почему приходит к таким выводам и сам ли? Сколько раз переписывал сочинение или сразу создал чистовик? Часто узнаю чужие мысли и читаю взрослые слова. Не тороплюсь за это пенять. Пусть и родители участвуют в жизни детей, делят их трудности. А сочинение – это всегда трудно. Слежу лишь, чтобы помощь родителей носила разумный характер. Чем старше ребенок – тем она меньше.Уже через полгода всех своих учеников узнаю по почерку. Открываю тетрадь для проверки, не глядя на корочку. И так знаю, чья она.В прошлом году на вечер встречи с выпускниками пришло много бывших учеников разных лет. Сидели вместе, вспоминали школьную жизнь. Я к слову сказала, что помню их почерки. Тут же решили провести эксперимент. Раздали всем присутствующим листочки и ручки, и все написали одну и ту же фразу о том, что очень любят школу и своих учителей.Когда я взяла эти листочки, а их было много, то сначала растерялась. Но, просмотрев все, четко назвала фамилии тех, кого узнала точно, а потом тех, в ком сомневалась. Ребята удивились: «Столько лет прошло, а вы помните!»Интересным показался мне факт, что среди точно угаданных были все мальчишки, а вот у многих девчонок почерки стали похожи и трудно различимы.«Мы вас любим!»У нас в Кротовке можно увидеть странную для окружающих картину: взрослые юноши и девушки, иногда уже дяди и тети, встречаясь со мной на улице, подходят, чтобы обнять учителя и получить от него долю ласки и любви. Они точно знают, что их любят. Я и раньше знала, что без любви к детям в школе делать нечего. Одни нервы. А с возрастом поняла и другое, точнее, почувствовала… Ученики приносят в мою жизнь душевный покой: я знаю, зачем живу, уверена, что не зря пришла в школу.​Нина БОРИСЕНКО, учитель русского языка и литературы Кротовской средней школы «Образовательный центр», почетный работник общего образования РФ, лауреат Премии Президента РФ 2006 года, ветеран труда